Нисхождение короля

— Разумеется, люди получили щедрое вознаграждение за молчание, все следы были скрыты, но шило в мешке не утаить. Скоро жители столицы узнают, что эльфы покинули Клэрию, — добавил Фредерик.

— Интересно, что побудило их так спешно и скрытно уйти? — задался вопросом Акрош, а король пожал плечами.

— Надеюсь, это не повлияет на наши с Агондарием договорённости. Мне необходимо с ним поговорить, — задумчиво протянул Никлос, а затем перешёл к приказам и указаниям. Надо было так много подготовить к последнему дню. И дать Селесте отлежаться, свыкнуться с мыслью, что Артана больше нет и ей незачем возвращаться в Сатуральскую долину. Её дом — здесь. Рядом с ним.

А пока Селеста отдыхала, король вернулся к своим обязанностям. И впервые Осеннее Равноденствие прошло без проблем. Не было неожиданностей, сомнительных событий или ещё чего такого, что могло выбить из седла. Ник даже нашёл время поговорить с Седовым и его шаманом, но ничего необычного в последнем не увидел. Тот только смотрел странно, но это легко можно было списать на его уединённый образ жизни.

Когда соревнования закончились и Ник наградил очередных победителей, отметив, как старается показать себя парнишка Ниркес, успевший победить почти во всех испытаниях, король не стал задерживаться на танцах, только открыл их, подарив первый танец Винелии Барбской, сумевшей, несмотря ни на что, организовать прекрасное Осеннее Равноденствие.

Такая маленькая и хрупкая, но с железным стержнем внутри, девушка умудрялась стоять на своём в мире мужчин. Принимать решения и отстаивать свою точку зрения. Она ни перед кем ни гнулась, и король жалел, что такая Железная Леди несчастлива в личной жизни. Он знал, что по какой-то причине на её Равновесие жених из Коричневого дома разорвал помолвку в последний день. И с тех пор никто не сватался к ней, а девушка видимо не стала играть с судьбой, и решила взять дело в свои руки. Теперь она была богаче своих родителей и ей не было нужды беспокоиться о будущем. Она построила его сама.

* * *

Король отпустил Калисту, заняв место у постели Селесты. Девушка урывками просыпалась днём, но была крайне измотана, так что сёстрам толком не удалось поговорить. По словам доктора, физически с ней всё в порядке, она просто эмоционально опустошена. Ей нужны внутренние силы, а лучше всего они появляются после хорошего сна. Вот девушка и спит. И будет спать ещё очень долго, поэтому Ник просто захотел немного побыть рядом.

Он задумчиво смотрел на неё. Как нежны черты лица при тусклом свете прикроватного ночника. Как волнительно трогательна изломанная морщинка между бровей — признак её тревоги. Как она жмётся в маленький клубок, пытаясь спрятаться от суровой реальности среди топлёных молочных снов. В какой момент он признался сам себе, что больше не может сопротивляться своему желанию обладать ею? Быть тем самым, кому она доверяет и за кем пойдёт хоть на край света?

О, он предавал память друга, так глядя на неё. Но ведь теперь нет проклятого слияния и сердце девушки свободно от оков. Селеста должна полюбить его также, как он полюбил её при первой встрече в тот самый момент, когда она склонилась перед ним в день знакомства с невестами. Тогда он ещё не понял, что произошло, но нориус уже знал правду. Он не собирался убивать Селесту, напротив, он хотел разбудить ариус и объединиться с ним. Если бы Ник знал об этом, то он бы спрятал её от всего мира и Артан ни за что не соединился бы с ней. Не было бы дурацкой свадьбы, этой проклятой связи, которая забрала её от него.

«Но должен ли я стыдиться своих желаний быть с нею? Ведь это предназначено нам!» — размышлял Никлос. — «Так говорил он»…

Селеста пошевелилась во сне, подтянув к подбородку край одеяла. Девушка что-то простонала, и морщинка сжалась сильнее, а она прикусила губу, продолжая ворочаться. Ник удивлённо смотрит на неё, не понимая, что ей снится. Почему дыхание такое прерывистое, почему окрасились щёки. Она ворочается, изгибаясь, и одеяло сползает вниз, обнажая лёгкое ночное платье, под которым скрываются волнительные очертания груди. Верхняя атласная верёвочка распущена, видна ложбинка, над которой лежит кулон Клэрии. Девушка запрокидывает голову, издавая лёгкий стон, а Нику становится жарко.

Он встаёт с места, неотрывно наблюдая за движениями спящей. Как она сжимает ткань простынки, до крови прикусывая нижнюю губу, как одеяло сползает ниже, а слишком свободное платье совсем расходится, приоткрывая верхний край груди. Топорщатся соски, дыхание учащается, как и у Никлоса, едва сдерживающегося от того, чтобы не наброситься на пребывающую в томительном сне Селесту.

Такой он никогда не видел её. Такой сладкой, горячей и доступной. Она открывалась перед ним, оставаясь полностью во власти опасного сновидения. И король не удержался. Он опустился к ней и коснулся розовой щеки, спустился до подбородка, ощущая лёгкую влагу от сильного жара. Его рука провела линию от шейки, под которой так быстро билась жилка, до талии, а после поднялась чуть выше и он сжал горошинку груди. С её губ сорвался сладостный стон, поглощённый его отчаянным поцелуем. Ник тянулся к ней, желая большего.

В брюках стало тесно. Разбуженный огонь нестерпимо стискивал голову мужчины в кольцо пьянящей боли, и он терялся в этой жажде. Его рука забралась под низ рубашки, и он прикоснулся к внутренней поверхности её бёдра, отчего девушка слегка вздрогнула, но продолжала спать, — её видение было слишком глубоким, слишком тяжёлым, чтобы она осознавала, что творится наяву.

Она чувствовала раздвоение реальности, ощущая прикосновения между ног, от которых судорога проходила по каждой жилки тела, сводя желудок сладкими волнами. Она подавалась к нему, а он уже не сдерживаясь, сорвал с неё платье, запечатлевая кожу горячими огненными поцелуями. И никак не мог насытиться, никак не мог отпустить мгновение и подумать о том, что происходит. Только трепетание маленькой птички имело значение. Её порывистые желания, её движения и стоны раскрывшейся души, подвижность тела, и как она отдаётся во власть мужских горячих рук. Она, сама того не ведая, была готова отдаться ему, и он собирался взять то, что уже считал своим.

Именно это чувство билось в нём. Моя-моя-моя. И Ник желал поставить точку.

Не отходя от неё, он стягивает с себя рубашку, и только на секунду оторвавшись, чтобы стащить брюки, как услышал имя, сказанное вполголоса:

— Никлос, — запрокидывая голову шепчет она, а её тело выворачивается кверху в сладостной истоме. Мгновение… лицо искажается гримасой ужаса и раздаётся отчаянный крик. Глаза распахнулись, девушка подскочила, испуганно оглядываясь по сторонам.

Никого нет. Но почему платье порвано, а одеяло на полу? Почему тело так явно ноет, а грудь набухла и болит? Селеста задыхается от страха и одновременно от желания. Что-то тёмное вырвалось в реальность из её проклятого сна. Он будто проявился, обрёл плоть. Что-то непоправимое случилось здесь. Вязкий дурман держит мысли в меду и дёгте.

Селеста, заворачиваясь в одеяло, встаёт и идёт к открытому нараспашку окну, попадая в круговерть тончайших занавесок. Она смотрит на тёмное, покрытое тучами небо, чувствует слабую морось дождя и ёжится, но не от холода. Жар внизу живота совсем не хотел сходить и тогда она вышла на маленький ажурный балкончик, и, плотнее укутавшись в одеяло, опустилась вниз, игнорируя мелкие лужи и осенний холод.

На мгновение ей почудился чужой тяжёлый взгляд, она запрокинула голову и увидела лишь тень, а присмотревшись, поняла — птица. Сова, замершая на краю верхнего подоконника. Ночной хищник сорвался вниз и улетел в сторону леса, оставив девушку одну.

* * *

Ник бездумно мчался вперёд. Встав на крыло, он удалялся от дворца на максимальной скорости, но обогнать собственные мысли не мог. Как и вспышки-видения. Изгиб её фигуры. Нежность кожи, влага между ног… она желала его. Сомнений нет — она хотела его, видела в своих снах! «Так почему же ты удрал, когда Сэлли проснулась? Испугался, что увидит на что ты осмелился пойти? Ты брал её без разрешения. Ты был готов дойти до конца. Разве ты такой, король Каргатский? Тот, кто берёт без спроса?» — бились противные мысли и Ник, не сдержавшись, выпустил длинную волну огня, раскрасив ночное небо в зелёные и рыжие тона.