Нити жизни
Шрифт:
— Знаешь, у тебя замечательная семья, чувствуешь себя уютно и своим, — улыбается он.
На заднем фоне звучит звон… бокалов? Нет, они чокаются чашками с горячим шоколадом.
Я наклоняю голову чуть набок, и смотрю на свою семью — глазами, словами и чувствами Нейла. И ведь он прав!
Течение времени говорит о многом, и много запутывает. Мне хочется говорить о стольком, но все это настолько лично, что я сама боюсь себе признаваться в том, о чем думаю. Это тоже самое, как невозможно сказать о реальности несуществующего. Потому что, я этому миру не принадлежу. Уже не принадлежу. Я перестала
— Это тебе, — вдруг говорит он и протягивает мне маленькую бархатистую коробочку.
Я так обалдела, что едва не села на пол посреди зала.
— О! — я нервно сглотнула, запершило в горле. — Что это? — Я озадаченно покосилась на него, пытаясь собраться с мыслями. — А я ничего не приготовила.
— Эта не важно.
Я начинаю произносить любые, приходящие в голову, оправдания для отказа. Но так как, он все их отверг, я в итоге приняла подарок. Вот только в уголке сознания не переставал звучать тоненький голосок: «Что ты делаешь?».
— Я могу посмотреть?
— Разумеется.
У меня перехватывает дыхание. Я открываю упаковку и вижу — цепочку с подвешенным кулоном в виде четырехлистного клевера.
— На удачу, — говорит он. — С ним у тебя обязательно случится что-то особенное.
— Ну да… — протягиваю я, но он не слышит, потому что, произносит для всех:
— Пусть в этом доме будет еще много-много таких же счастливых дней!
Мама буквально тает от этих слов, но не забывает перевести их для папы.
Одно-единственное мгновение — я почти потеряла контроль над собой. Я крепко зажмурилась, стараясь отогнать незваные мысли — горькие, тоскливые. У меня душа обливалась кровью, я тонула и захлебывалась, но ничего не могла с этим поделать.
Позже пришло время собираться.
— Может, вы останетесь? — спросила мама, явно намериваясь оставить гостей на ночь.
— Если только в подвале, — бякнула я, описав прерогативу.
— Нет, что вы, мэм. Спасибо за прекрасный рождественский ужин, за время, что позволили провести вместе с вами, все было замечательно.
— Мы тоже очень рады.
Алину еле разлепили с Майклом, заставив прибрать со стола. А папа, пожав парням руки, сказал, что рад знакомству — по-английски! Я чуть ли не прыгала на месте!
После официального прощания я держусь за ручку входной двери, чтобы закрыть её, а тут Нейл оборачивается и произносит:
— Можно, я все же спрошу, что ты делала в кардиохирургическом отделении?
Я поднимаю глаза, и сердце падает, собственный пульс отдается громом в моих ушах.
— У меня порок сердца в неоперабельной стадии.
Вот так. Я даже не соврала.
И медленно закрывая дверь, вглядываясь в сужающуюся щель, добавляю:
— Счастливого пути.
Щелчок.
16 Как дела, одиночество?
«Интересно, я давно проснулась? Уже утро?» — думала я, лежа, укрывшись в постели.
Я попыталась осмотреться в поисках подсказок, которые помогли бы мне ответить хоть на один из вопросов, и улыбнулась, наткнувшись на лежавший рядом новейший «BlackBerry», дисплей которого
высвечивал: 8:30.Я обнаружила это нечто, как все ушли, а я поднялась к себе. Коробочка, завернутая в бумагу, с запиской от мамы и папы, гордо дожидалась меня на кровати. Развернула и на ладони оказалось это чудо. Вот так.
Половину ночи я провела, прозондировав ультрасовременное беспроводное ручное устройство, — тыкая на всё подряд. Никогда не любила читать инструкцию, вообще не понимаю, для кого её пишут. Никто ведь не читает.
Я была более, чем довольна. Ввод информации с помощью сенсорного экрана, обновленная версия операционной системы, поддержка 3G, встроенный Wi-Fi и даже функция GPS-навигации. Мир на пути прогресса и я вместе с ним!
Поэтому сегодня, вцепившись в свою ценность, я грациозно поднялась и, зевнув, потянулась, как кошка с мыслью: чем бы мне заняться в ближайшие несколько часов?
Утренний свет пробивался из-под края занавесок, которые до сих пор оставались завешанными, что подозрительно. Мама отступила от своих правил? Не порядок!
Я пересекла расстояние от своей колыбели до окна и, схватившись за ткань, — дернула одним движением.
Утро было серым, но солнце ослепляло, и я прищурилась, глядя на это свечение.
Затем поднатужившись, подняла створки окна. Казалось, это самое спокойное утро из всех, что я встречала в этом городе. Всё вокруг еще спит, снег сдвинут в стороны ночными службами мусоровозов, как на горнолыжном курорте, но крупные хлопья, кружась, опускаются на дорогу и ко мне на карниз, в воздухе от дыхания идет пар. Я глотаю подмороженный острый воздух. Тишина.
И я, молча, молю — небо, если ты меня сейчас видишь и слышишь, пожалуйста, дай мне шанс! Дай просыпаться с улыбкой и ни о чем не жалеть ни секунды. Дай мне радость, улыбки, смех, новых людей. Дай, пожалуйста, людям, которые мне близки и были близки, терпения, сил, счастья. Дай нам всем просто жизнь!
Не раздумывая, я наставила камеру своего аппарата. Звук затвора и — фото небосклона у меня на карте памяти. Следом, просто наслаждаясь от без кнопочного ввода, я лезу в браузер, вбиваю адрес знакомого мне сайта, перехожу по страницам и, найдя, — ставлю в закладки. Отлично!
Добавляю только что сделанное фото и следом вывешиваю:
«Доброе утро, Нью-Йорк!»
Спустя мгновение, я уже ступила в коридор — никого. Пусто. Все, как вымерли. Ну, или почти.
Направляясь в кулинарную обитель, я невольно подслушала монолог щебечущей Алины, с кем и так ясно.
Интересно, а никого не смущает, куда деньги уплывают с баланса её телефона?
На кухне я налила в чашку кипяток, посмотрела на него, а точнее на то, как растворимый кофе смешивается с водой, пошевелила ложкой.
— А! — Я поежилась, поняв, что делаю что-то не то. Совсем запамятовала.
Отставив кружку, я вытащила из хлебницы пару булок, распилила надвое, залезла в холодильник и, порывшись в его содержимом, вытащила: помидор, зелень, сыр, и прочее для начинки. Нашинковала. Перевернула один ломоть и взгромоздила этот оксюморон поверх, сверху накрыла вторым куском. Вот так, сэндвичи готовы! — похвалила я себя и зажевала.