Ночь без звезд

— Ты другая, — ответила машина. — Ты не можешь быть юнитом зоны.

— Да, это новый для меня мир. Но я не представляю для тебя угрозы. Как тебя зовут?

— Я — юнит девятьсот семьдесят шесть зоны сорок три. В мои функции входит охрана границ. Ты вторглась в них.

— Прошу прощения. Повторяю, я не представляю угрозы. Мы не желаем зла. Мы не знали о том, что на планете есть кто-то живой.

— Многие юниты воспроизводятся. Сейчас нас осталось меньше.

— То есть юниты пережили ядерную войну? — спросила Паула.

— Юниты были созданы после уничтожительной войны, чтобы защитить кромалов — разумный вид Макула.

— Значит, ты не биологическое существо?

— Кромалы были биологическими. Все юниты содержат частицы кромалов. Кромалы теперь существуют в таком виде. Все юниты существуют для того, чтобы они продолжались.

— А в чем смысл продолжения? Какова твоя цель?

— Юниты существуют, чтобы кромалы могли продолжить свое существование в безопасности, пока мир не возродится.

— А когда он возродится?

— Мы не знаем. Творцы юнитов создали нас способными выдержать радиацию, пока она не упадет до такого уровня, при котором может существовать биологическая жизнь. Но этого пока не случилось.

— В самом деле? Может быть, я смогу помочь.

3

На шестом подвальном уровне под Опольским управлением НПБ находилось лишь четыре камеры. Никто из нынешних офицеров НПБ не помнил, когда они использовались в последний раз, хотя их продолжали поддерживать в надлежащем состоянии, как и любое правительственное помещение. Двери всех четырех камер выходили в короткий коридор, на темных кирпичных стенах проступали высолы. У подножия лестницы находилась решетчатая дверь, там же размещалась охрана и два надзирателя. Стальные двери весили не меньше тонны, и, что-бы открыть их, требовались сразу два ключа. А еще в них имелся глазок.

Когда Чаинг и Яки прибыли сюда, они заметили, что восемь офицеров собрались у металлической двери камеры номер один, по очереди разглядывая нового заключенного. Охрана тут же вытянулась во фрунт и козырнула, когда двое надзирателей поприветствовали начальство. Яки неодобрительно молчала, пока все не отошли и не открылась решетка. Надзиратели сунули ключи в замочные скважины первой камеры и одновременно повернули их.

— Записывающее оборудование работает? — спросила Яки, когда замок щелкнул.

— Так точно, мэм, — ответил старший надзиратель. — Главный электрик сам все проверил и утвердил. Все записывается сразу в двух экземплярах.

— Благодарю вас. А теперь, пожалуйста, откройте дверь.

Старший надзиратель старательно потянул за ручку, большая дверь медленно отворилась.

Роксволк сидел у прочного деревянного стола посреди комнаты лицом к двери. На запястье человеческой руки находился наручник, прикованный к тяжелому железному кольцу в центре стола. На человеческой лодыжке — ножные кандалы, прикрепленные к такому же кольцу, закрепленному в полу под столом. Охранники, очевидно, сомневались, смогут ли наручники удержать звериные лапы, покрытые рыжеватым мехом, поэтому заднюю конечность они просто привязали к ноге, а верхнюю сунули в длинный кожаный рукав и цепями примотали к верхней части тела.

— Добро пожаловать, директор Яки, — пробулькал Роксволк.

Чаинг не мог оторвать глаз от крепких челюстей, полных невероятно острых клыков. Ему не хотелось даже находиться в одном помещении с этой пастью, не говоря уже о закрытой камере. Он представлял, как чудовище пожирает мясо, разрывая его, словно мягкий хлеб. И чье мясо!

— Вашим офицерам нравится подглядывать за большим страшным чудовищем? Вам стоит брать с них деньги за такую привилегию. Это удвоит ваш доход по сравнению с откатами, которые вы получаете за различные коммерческие предприятия. А вас, капитан Чаинг, великий представитель Стонела на Бьенвенидо, хочу поздравить с неминуемым повышением. Правда, долго ли вам удастся насладиться им — другой вопрос.

— Дольше, чем ты проживешь, — отозвался Чаинг, сев вместе с Яки за стол.

— И все же я до сих пор здесь, живой. Если бы вы хотели меня убить, то хватило бы одной пули, когда вы меня схватили. Кстати, отлично поработали. Несмотря на депрессию, я поражен.

— Привычки, — сказал Чаинг. — Они нас всех подводят. Ты всегда использовал для побега подземные коммуникации.

— Я постараюсь это запомнить.

— От тебя нам нужна информация, — вмешалась Яки.

Роксволк широко раскрыл пасть, показывая клыки.

— Ну конечно, что ж еще.

«Он знает, насколько влияет на людей, — подумал Чаинг. — Значит, верит, что у него все-таки есть какое-то преимущество».

Молчание затянулось. А затем…

— О, — слегка разочарованно вздохнул Роксволк, — а я-то ждал, что вы сейчас произнесете речь вроде «можно по-хорошему или по-плохому».

Яки склонила голову набок и слабо улыбнулась.

— Дашь нам то, что нужно, или умрешь? Так пойдет?

— Ну дам, а вы меня все равно убьете. Так почему бы не сразу?

— Если бы ты хотел умереть, то у тебя было множество возможностей бежать, пока мы перевозили тебя сюда. Группа захвата работает хорошо, но ты зверь страшный, как сам Уракус, и кто-то наверняка нажал бы на спусковой крючок.

— Все верно, директор. Поэтому вместо того, чтобы бить меня палкой, вы решили показать морковку?

— Морковки и палки для ослов.

— М-м-м, ослы очень вкусные, но не такие, как вы.

— Что ты вообще такое? — спросил Чаинг, пытаясь возвести стену холодного равнодушия и осадить самоуверенную тварь.

— Ошибка, — проворчал Роксволк и поглядел на лапу в кожаном чехле. — В буквальном смысле полукровка.

— Так ты паданец? И сочувствуешь им?

— Они считают меня полезным. Я готов пойти на риск, на который они не осмеливаются, и потому они позволили мне жить, но за особую плату.

— Значит, и у тебя есть цена? — спросила Яки.

— У всех она есть, директор. Уж вы-то должны знать.

— И чего нам будет стоить твое сотрудничество?

— Это от многого зависит. Что вы хотите знать?

— Расположение всех известных тебе гнезд.

— Это дорогая информация.

— А насколько дорога твоя жизнь?

— Очень дорога. Но вы пока не доказали мне, что можете гарантировать ее сохранность.

— Какие гарантии тебе нужны?

Длинный змеиный язык мелькнул среди клыков, когда Роксволк тихо выдохнул:

— Гражданство, дарованное мне прилюдно, и полный юридический иммунитет в отношении прошлых преступлений.

— Я могу спросить, — слегка озадаченно произнесла Яки, — но не уверена, что правительство на это согласится.