Ночь голубой луны
Шрифт:
Она очень спешила. Но всё-таки, спрыгнув с последней, десятой, ступеньки, она на минуту остановилась в нерешительности. Что делать? Бежать на пляж? Это слишком далеко. Не успеет она сбегать туда-обратно, как Синь вернётся из магазина. А ведь в кухне дожидаются спасения ещё целых восемь крабов. Решено. Она отнесёт их к пруду. Правда, утром, во время отлива, там обычно совсем мелко. Но крабам и не нужно много воды.
Берегиня обогнула дом и побежала вниз, к пруду. Там действительно было едва по колено. Однако вскоре должен был начаться прилив, а покамест десять сердитых крабов посидят на мелководье и подождут, когда станет прибывать вода. Она поставила деревянную миску на траву, слегка наклонила – и
У деревянного причала «Стрелка» – шлюпка Доуги – глухо стукнулась о доски, словно приветствуя прибытие партии ракообразных: «бум! Бум-бум! Вау-вау-ву-у-у-у!»
Из кухни послышался вой и лай Верта. Он напомнил Берегине, что там, в баке, дожидаются своей очереди ещё восемь узников. Скорее!
Скорее.
Вверх по лестнице.
Верёвка.
Бекон.
Тихо-тихо-потихоньку…
Цоп! Попался! Давай в миску.
Верёвка.
Бекон.
Тихо-тихо-потихоньку…
Цоп! В миску!
Бегом по лестнице, за дом, вниз к пруду.
Скорей-скорей-скорей.
Синь вернётся с минуты на минуту.
С минуты на минуту.
12
Сидя на своём крыльце, Синдбад, кот месье Бошана, наблюдал за соседской девочкой. Она бегала взад-вперёд, от дома к пруду и обратно, с деревянной миской в руках и отпускала на волю крабов.
Синдбаду не было никакого дела до крабов. Ему вообще не было дела ни до кого на свете, за исключением разве что хозяина, месье Бошана. С ним они прожили бок о бок много лет, так много, что и не сосчитать. Они прекрасно ладили – серый пушистый кот и старый морской волк. Месье Бошан вёл хозяйство, а Синдбад жил-поживал в своё удовольствие: расхаживал по пляжу, задирал Верта, шипел на нахальных чаек, которые так и норовили усесться Верту на спину. Синдбад уходил с отливом и возвращался с приливом, зная, что дома его вкусно накормят, погладят по спинке и почешут за ухом.
Но в последнее время месье Бошан почти всё время спал. Он спал так много, что это тревожило кота. Слишком долгий и крепкий сон – что-то здесь не так. Глядя на девочку, что бегала взад-вперёд с миской и крабами, Синдбад раздумывал: а не зайти ли ему в дом и не разбудить ли месье Бошана? Кот взглянул на солнце, на длинные утренние тени. Нет. Пожалуй, ещё рано. Пусть хозяин немного поспит.
Кот выгнул спину, встряхнулся и улёгся на ступеньках веранды. Горячие солнечные лучи, словно жаркие струйки, впитывались в его меховую шубку. Возле веранды стоял горшок с землёй, а в нём – ночной цереус. Его тяжёлые бутоны уже готовы были распуститься. Кот зевнул и принялся вылизывать переднюю лапку, потом сонно моргнул, растянулся на солнышке и чутко задремал. Надо было как следует выспаться, чтобы после обеда поиграть в салочки-догонялочки с соседским псом.
Вот это жизнь. Милое дело.
13
Верёвка, бекон – цоп! В миску!
Верёвка, бекон – цоп! В миску!
Берегиня снова и снова повторяла операцию по спасению крабов, и с каждым разом у неё получалось всё быстрее и быстрее. И с каждым разом – плюх! плюх! – всё больше и больше становилась лужа, что растекалась на скользком полу. Ещё три раза возвращалась Берегиня к баку, чтобы выудить очередных двух крабов, пересадить их в деревянную миску Синь и отнести к пруду – на волю.
В промежутках она успевала подбежать к плите и помешать душистое варево в кастрюльке, которое становилось всё гуще и гуще. Его
пряный аромат заполнил весь дом. Берегиня на мгновение застыла у плиты, закрыла глаза, сделала глубокий вдох и опустила ложку.Операция по спасению крабов подходила к концу. Берегиня расправила плечи и потянулась.
– Осталось совсем чуть-чуть, Верт, – сказала она.
«Гав!» – откликнулся он.
Выпустив последних двух крабов в мелкую воду пруда, Берегиня немного постояла на берегу. Чувство огромного облегчения накатило на неё, словно волна. Она заглянула в опустевшую миску. На дне её виднелся сиротливый кусочек бекона. Берегиня отколупала его ногтем, выбросила в траву и потёрла руки одну о другую. Пальцы её были жирными и скользкими, как и края деревянной миски. Надо непременно вымыть её до того, как вернётся Синь.
Вначале она решила сполоснуть миску в пруду, но тут же ей пришла в голову мысль: «А что, если я упущу её?»
Нет, так не годится. К тому же ей совсем не хотелось опускать руки в воду, ведь теперь там сидели целых десять сердитых крабов. Рисковать тем, что кто-то из них схватит тебя клешнями за палец? Нет уж, дудки!
Берегиня заторопилась обратно. Проходя мимо дома месье Бошана, она заметила Синдбада, который мирно дремал на веранде. «Деревянная миска могла бы стать отличной лодкой для кота… – подумала она. Потом она обернулась, взглянула на пруд и закончила свою мысль: – …и для маленькой девочки тоже».
Солнце спряталось за облака. Берегиня представила себе, как маленькая Синь сидит в большой деревянной миске, которую её мама пустила кружиться по кухонному полу. Миска кружится, кружится, кружится… Кружится, кружится голова… Лёгкая тошнота подступила к горлу.
Скорее! Надо вернуть миску на место. Она ещё раз оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на пруд и окончательно убедиться в том, что крабы засели там, что они не собираются выходить на берег и преследовать её – мало ли что взбредёт в голову крабам!
Но поверхность пруда была тихой и гладкой, она нежно серебрилась под утренним солнцем. По мелководью прыгали солнечные зайчики и лукаво подмигивали ей.
На один миг она с упоением ощутила себя настоящим героем! Хотя бы в глазах крабьего населения, обитающего в мелком пруду.
И тут вдруг раздалось до боли знакомое: хр-р-рст, хр-р-р-рст-хр-р-рст! Это был хруст ракушек под колёсами автомобиля, а затем послышался шум двигателя – звуки, которые ни с чем не перепутать.
– О боже! – прошептала Берегиня.
«Гав! – залаял Верт. – Гав!!!»
– Бежим! – крикнула ему Берегиня.
Крепко-накрепко прижав к груди миску, она бросилась к дому.
Скорей, скорей, скорей!
Вверх по ступенькам.
Скорей, скорей, скорей!
Звук автомобильного двигателя и хруст ракушек всё приближались. Засунув миску под мышку, Берегиня рванула дверь на себя.
На плите вовсю кипел соус ру.
На стене тикали часы.
За спиной со стуком захлопнулась дверь.
Всё было в порядке, не считая лужи.
Едва Берегиня переступила порог, как – вж-ж-ж-ик! – тут же поскользнулась на мокром полу и едва не упала. Она вовремя ухватилась за край стола и удержалась на ногах. Но миска – большая деревянная миска, в которую мама сажала маленькую Синь и кружила-кружила-кружила её по полу, миска, которую Синь привезла с собой из Айовы, миска, благодаря которой удалось спасти крабов, – эта самая миска выскользнула у Берегини из-под мышки и, сделав в воздухе сальто, с размаху шлёпнулась на керамическую плитку кухонного пола и – КР-Р-Р-Р-Р-РАХ-Х-Х-Х!!! – раскололась с оглушительным треском, словно разорвался артиллерийский снаряд. И в этот самый момент, в ту самую секунду, когда миска коснулась пола, на пороге появилась Синь. Берегиню вдруг обдало удушливым жаром, что шёл из вытяжки над плитой.