Ночь, когда она умерла

— Жили, — уточнила я.

— Все будет иначе, вот увидишь, — сказал мне Билл.

Где-то я это уже слышала…

После ухода Билла я минут пятнадцать сидела за кухонным столом и курила, глядя в окно. И размышляла о том, стоило ли мне делать то, что я сделала. Конечно, ссориться мне не хотелось — в какой-то момент наши отношения вышли бы из этого кризиса, и рано или поздно он трансформировался бы обратно в Уильяма Барта, моего юриста и компаньона. Да и, если так подумать, сколько таких мальчиков было до Билла, и чем он отличается от них? Я забывала про этих мальчиков через пару дней и не особо озадачивалась мыслями о том, что они тяжело переживают наше расставание.

Я посмотрела на принесенный Биллом букет — пять минут назад я обыскала все шкафы и нашла для него подходящую вазу. Тот момент, когда Билл дарил мне цветы в последний раз, стерся у меня из памяти. Думаю, это было больше года назад. Кроме того, он не особо умел выбирать цветы и даже при помощи продавцов в магазине умудрялся вручить мне веник, противоречивший моему эстетическому вкусу. Теперь же букет был великолепен. Я получала такие разве что от клиентов-шейхов из Саудовской Аравии. О том, сколько Билл заплатил за него, страшно было думать. И не менее страшно было думать о том, сколько он заплатил за подаренное мне кольцо (он ни разу не дарил мне колец, но, как ни странно, угадал размер моего пальца). А о том, что Билл способен бороться не только за деньги, но и за женщин, думать было не страшно, а странно.

Если раньше подобные жесты с его стороны вызывали во мне жалость и сострадание, то этот жест был воспринят мной как попытка вернуть себе то, что кто-то отобрал. Причем довольно дерзкую попытку, и она заслуживала уважения. Я не могла понять, что так повлияло на него и заставило измениться за какие-то несколько дней. Цветы и кольцо — еще куда ни шло, но в постели это был абсолютно другой Билл. Он по-другому смотрел на меня, по-другому прикасался ко мне и говорил со мной о других вещах. Говорил! С каких это пор Билл начал разговаривать в постели? И не просто разговаривать, а откровенно описывать те вещи, при одной мысли о которых он еще несколько дней назад умер бы от стыда?

Я не понимала, что происходит, но уже несколько раз ловила себя на следующей мысли: может, в тот раз я погорячилась, и мне не нужно было разговаривать с ним так резко? Вероятно, я должна дать ему шанс. В конце-то концов, с меня не убудет. Я не воспылаю к нему страстью — и никогда не пылала, так как он относился к тому типу мужчин, к которым воспылать страстью невозможно — но я была к нему неравнодушна. Иначе бы мы не жили в одной квартире.

Звонок в дверь заставил меня подняться и бросить взгляд на часы. Я боялась и предположить, кого принес черт в начале второго ночи, решила, что это Билл вернулся что-нибудь забрать (он регулярно забывал вещи, и каждый раз злился по этому поводу), но поздним гостем оказался вовсе не он.

— Вивиан, какого дьявола ты тут делаешь?

Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня.

— Не знаю, но почему-то я был уверен, что ты будешь рада меня видеть. Помнится, когда ты пришла ко мне посреди ночи и разбудила, я был рад.

— Если бы ты пришел на четверть часа раньше, то встретился бы с Биллом, и тот закатил бы такой скандал…

— Избавь меня от рассказов об этом невротике. Я могу войти?

Я посторонилась и пропустила его в квартиру. Вивиан осмотрелся и одобрительно кивнул.

— Очень мило.

— Я могу узнать, почему ты решил сделать мне такой… приятный сюрприз?

— Не думал, что для сюрпризов нужна причина. На самом деле, я хотел посмотреть тебе в глаза и задать тот вопрос, который уже задавал.

Я закрыла дверь и подошла к нему для того, чтобы взять плащ.

— Между исчезновением Долорес и мной нет никакой связи. Мне бы и в голову не пришло что-то подобное. Ни один человек в здравом уме не станет связываться с Эриком Фонтейном. — Я вздохнула. — Как ты вообще мог подумать, что это я или кто-то из нас?

— Когда ты знаешь, что тебе могут отрезать ухо или руку, то смотришь на мир под другим углом.

Я повесила его плащ в шкаф и прикрыла дверцу.

— Что ты будешь делать?

— Понятия не имею. А пока что я приехал к тебе в гости. Ночевать мне негде, так что, надеюсь, ты меня не выгонишь.

— Разумеется, не выгоню. Ты голоден? Я подогрею ужин.

— Нет, я не голоден. Но я провел черт знает сколько времени за рулем, и у меня болит спина. Меняю ужин на массаж.

Я рассмеялась.

— Пусть будет массаж. Только я не умею его делать. А ты?

— Умею, конечно.

Я взяла его за руку и повела в спальню.

— Вот и отлично. Ты покажешь это на мне, а потом я попробую повторить это на тебе.

— Какой коварный ход. Ладно, я согласен.

Когда мы вошли в комнату, Вивиан окинул взглядом неубранную кровать и красноречиво поднял бровь.

— Не припомню, чтобы ты оставляла кровать в таком состоянии. Ты заправляла ее даже у меня дома, хотя знала, что если что-то меня раздражает до безумия — так это идеальные складки на покрывале. Чем это вы тут занимались с Уильямом?

Я сняла халат и легла.

— Играли в «Монополию».

— Судя по тому, что вы разбросали подушки почти по всей спальне, игра закончилась ничьей?

— Масло для массажа вон там. — Я указала в направлении туалетного столика.

Вивиан некоторое время изучал небольшой флакон, после чего открыл его и, вылив немного масла на ладонь, стал согревать его в руках.

— Ты до сих пор с ним спишь? Ты ведь говорила, что вы больше не вместе.

— У нас все сложно, — ответила я, вытягиваясь. — Мне уже сто лет не делали массаж.

— Ну еще бы, ведь партия в «Монополию» его не включает.

— Твой сарказм радует слух.

— А мне радует глаз твоя спина. — Он прикоснулся к моему позвоночнику. — Я уже делал тебе комплимент по поводу татуировки? Я принадлежу к числу тех мужчин, которые считают, что женское тело прекрасно само по себе, и татуировки редко добавляют ему красоты, но твоя — исключение из правил. Почему именно нож, да еще и на спине?

Я убрала волосы с шеи и устроилась поудобнее.

— Как и у тебя — молодое и не очень трезвое решение.

— Моя, в отличие от твоей, не наводит на определенные мысли. Понимаешь, о чем я?

— О том, что тебе хочется сделать еще одну татуировку?

— По правде говоря, нет.

Я попыталась подняться, но Вивиан опередил меня на долю секунды — он уже крепко держал меня за поясницу, прижимая к кровати.

— Вот теперь понимаю. Мой ответ — нет.

— Это тот самый ответ, который во время нашей первой встречи и тех двух дней, которые ты провела у меня дома, звучал как «да, да, Вивиан, пожалуйста, только не останавливайся»?