Ночь Охотника

Но он оказался быстрее, и когда она продвинулась, он прыгнул назад и вверх и потянулся к броши на своем плаще, отличительному знаку его Дома. Эта драгоценность давала левитацию, и дроу проплыл в воздухе через подземную реку.

Дум'вилл хотела его преследовать, но Хазид'хи повел ее вперед, почувствовав уязвимость третьего в линии, который был занят с ее отцом. Этот враг повернулся, чтобы встретить ее натиск, и ему частично удалось отклонить ее направленный удар.

Частично, но дьявольский Хазид’хи прорвался, и легко пронзил прекрасную кольчугу дроу, и красиво вошел в его кожу. С восхитительным ужасом на лице, дроу бросился назад и полетел с выступа на открытый воздух огромной палаты.

Дум’вилл повернулась вместе с отцом, они снова встали бок обок лицом к туннелю, где четыре воина дроу, включая того, который переправился через реку, стояли в линии с ручными арбалетами.

– А теперь мы умрем, - сказал ее отец со смирением.

– Довольно!
– послышался громкий крик, явно магически усиленный, из-за линии противника. Это требование, конечно, имело вес для любого выросшего в Мензоберранзане, ибо оно прозвучало женским голосом.

Дроу в линии разошлись, и между воинами прошла женщина, одетая в прекрасные черные одежды, украшенные замысловатыми магическими украшениями в форме паука. Даже Дум’вилл, у которой не было опыта с культурой дроу кроме обучения ее отца, не могла пропустить значение. Это была жрица богини Ллос и одна из сильнейших.

Ибо она держала ужасное оружие, змееголовый кнут, четыре живых змеи нетерпеливо извивались в воздухе, готовые напасть по ее команде.

– Кто вы и почему вы здесь?
– Дум'вилл спросила на языке дроу, которому ее научил отец.

– Ах, да, забыл представиться, - промолвил ее отец.
– Я бы сделал это ранее, но ваши воины были слишком заняты, пытаясь меня убить.

Змеи из кнута женщины зашипели, отражая ее ярость.

– Как ты смеешь так дерзко говорить с верховной жрицей?

Дум’вилл была удивлена, увидев, что ее отец отступает на шаг, явно испуганный. Он недооценил ее ранг и, похоже, был не слишком уверен теперь, когда это выяснилось.

– Простите меня, - сказал он с изящным поклоном.
– Я...

– Тос’ун Армго из Дома Баррисон Дель'Армго, - закончила за него Дум’вилл.
– И я Дум'вилл Армго из того же Дома. Она вышла вперед, Хазид’хи был наготове, его красный клинок светился сердито, с голодом.

– Вы сопроводите нас в Мензоберранзан, - приказала она, - где мы воссоединимся со своим Домом.

Она не могла сказать, была ли величественная жрица, стоящая напротив нее, впечатлена или насмехалась.

– Дети Дома Баррисон Дель'Армго, Мензоберранзана здесь не правят, - сказала она ровно.

Она насмехалась, поняла Дум'вилл, и это не сулило ничего хорошего.

– Однако, город К'Ксорларрин, приветствует вас, - сказала жрица, и Тос’ун вздохнул, и Дум'вилл подумала и понадеялась, что это был вздох облегчения.

– К'Ксорларрин?
– спросил он.
– Дом Ксорларрин построил город? Он полуобернулся к Дум’вилл и прошептал, - Моя маленькая Доу, наша новая жизнь, возможно, оказаться еще интересней, чем я планировал.

– Да, Дом Ксорларрин, - ответствовала жрица.
– Некогда Третий Дом Мензоберранзана, теперь выше. Выше Второго Дома, казалось бы.

Когда она говорила, казалось, на лице ее отца отражалась надежда, отметила Дум'вилл.

– Тос'ун Армго, - сзади послышался мужской голос, и Дум’вилл с Тос’уном повернулись в унисон, чтобы увидеть зависшего в воздухе дроу прямо за выступом. Дум’вилл двинулась, как будто собиралась напасть при помощи магии, но отец схватил ее за руку. Когда Дум'вилл на него посмотрела, она поняла, что он подумал, что их явно превосходят силой.

– Тсэбрэк?
– спросил он.

Парящий маг засмеялся и поклонился, что казалось почти смешным, учитывая то, что он висел в воздухе.

– Друг?
– с надеждой прошептала Дум'вилл.

– У дроу не бывает друзей, - прошептал в ответ Тос'ун.

– Действительно, - согласился Тсэбрэк Ксорларрин.
– И все же, я оказал вам большую услугу, и, вероятно, спас вас от казни. Он указал вниз, и Дум'вилл с Тос'уном осмелились подойти на дюйм ближе и мельком взглянуть с выступа, и увидели двух воинов дроу, пойманных в волшебную сеть, натянутую у основания затопленной пещеры.

– Моя кузина, старшая дочь Матроны Зирит, совсем недавно, по воле богини, получила четвертую змею для своего орудия милости Ллос, и все время стремится его использовать. Береллип, как известно, не проявляет милости к тем, кто убивает Ксорларринов.

– Возможно, тогда, она не должна посылать Ксорларринов атаковать детей Дома Баррисон Дель'Армго!
– надменно ответила Дум’вилл. Тос'ун ахнул и двинулся ее остановить, и, действительно, она проглотила конец этой реплики.

Но только потому, что четыре живых змеи из могущественного кнута Береллип ужалили ее в спину за дерзость.

Хазид’хи кричал, чтобы она отомстила, но яд и агония заставили Дум’вилл упасть на колени.

И так ее первый урок начался.

Часть 1. Вместе во тьму

Люди действительно меняются?

Я думал об этом вопросе так много раз за прошлые десятилетия, и особенно, когда я снова встретил Артемиса Энтрери, потрясающе живого, учитывая то, что прошел век.

Я путешествовал с ним и даже доверял ему; это означает, что я пришел к убеждению, что он «изменился»?

Не совсем. И теперь, когда мы снова расстались, я не верю, что он действительно изменился, по сравнению с тем Энтрери, рядом с которым я сражался в Подгороде Мифрил Халла, когда он был еще в руках дергаров. Или с Энтрери, которого я преследовал до Калимпорта, когда он похитил Реджиса. По сути, он тот же самый человек, а я тот же самый дроу.

Человек может учиться и расти, и, таким образом, по-другому реагировать на повторяющуюся ситуацию,

это является надеждой, для всех людей, для меня и даже для общества. Разве это не весь смысл приобретения опыта, чтобы использовать его, дабы сделать более мудрый выбор, умерить разрушительные инстинкты, найти лучшие решения? В этой связи, я действительно полагаю, что Артемис Энтрери стал другим человеком, теперь он не так быстро обращается к кинжалу, чтобы решить проблему, хотя он по прежнему смертоносный, когда ему это нужно. Но существенно, относительно того, что находится в сердце человека, он остался тем же.

Я знаю, что нужно быть верным себе, хотя, оглядываясь назад, в последние несколько лет я шел совсем иным путем, чем большую часть моей жизни. Тьма нашла мое сердце, я признаю. С утратой столь многих дорогих друзей пришла потеря самой надежды и таким образом, я выбрал более легкий путь, хотя я клялся почти каждый день, что такое циничное путешествие не будет дорогой Дзирта До’Урдена.

По сути, тем не менее, я не изменялся, и поэтому, когда я столкнулся с действительностью темной дороги, когда пришло для меня время это признать, я не смог идти дальше.

Я не могу сказать, что скучаю по Далии, Энтрери и остальным. Мое сердце не зовет меня их искать, безусловно, но я не до конца уверен, что было бы так, если бы не возвращение тех друзей, которыми я дорожу больше всего! Как я могу сожалеть о расставании с Далией, когда эта дорога привела меня прямо обратно в объятия Кэтти-бри?

И таким образом, я снова стою здесь с Друзьями Мифрил Халла, воссоединившись с самыми истинными и самыми дорогими друзьями, которых я когда-либо знал и мог когда-либо надеяться узнать. Они изменились? Их путешествие через царство смерти снова свело этих четырех друзей и теперь у них другие принципы, которые меня разочаруют, поскольку я узнаю их заново?

Я этого боюсь, но держу этот страх вдалеке.

Ибо люди кардинально не меняются, так я считаю. Теплота объятия Кэтти-бри является одной вдохновляющей уверенностью, что я прав. Озорная улыбка Реджиса (даже с усами и козлиной бородкой) та же самая, которую я видел прежде. И крик Бренора той ночью под звездами на Пирамиде Кельвина и его реакция на Вульфгара… да, это был Бренор, верный до мозга костей и головы!

Однако в эти первые дни вместе, я обратил внимание на изменения в шагах Вульфгара, я признаю. В них появилась легкость, которой я не видел прежде, и это любопытно, учитывая то, что мне рассказали о его нежелании покидать Ируладун ради смертного мира, а также его лицо никогда не покидала улыбка.

Но он, безусловно, Вульфгар, гордый сын Беорнегара. Он нашел просветление, хотя, каким образом я не могу сказать. Просветление и облегчение. Я не вижу никакого бремени. Я вижу веселье и радость, как будто он рассматривает все это как великое приключение в заемное время, и я не могу отрицать здравость этой точки зрения!

Они вернулись. Мы вернулись. Друзья Мифрил Халла. Мы не те, что были когда-то, но наши сердца остаются верными, у нас общая цель и наше доверие друг к другу не уменьшилось, и поэтому мы непобедимы.

И я очень этому рад!

И, странным образом (и удивительным образом для меня), я не считаю извинения за последние несколько лет моего путешествия по жизни запутанными, пугающими и одновременно великими. Мое время с Далией, и особенно с Энтрери, было обучением, я должен верить. Увидев мир с циничной точки зрения, я не вернулся к дням моей юности в Мензоберранзане, попав в капсулу тьмы, а скорее стал лучше понимать последствия выбора, поскольку я освободился от цинизма прежде, чем узнал, какая судьба ждала меня на Подъеме Бренора.

Я не так эгоистичен, чтобы верить, что окружающий меня мир создан для меня! Все мы играем в такие эгоистичные игры время от времени, я думаю, но в этом случае, я позволю себе один момент самомнения: принять воссоединение Друзей Мифрил Халла в качестве награды для меня. Возьмите любое имя, какое хотите, бога и богини, или это судьба, или совпадения и повороты, которые перемещают мир на его пути, это не имеет значения. В этом случае я предпочитаю верить в справедливость.

В самом деле, это глупое и эгоистичное утверждение, я знаю.

Но это приятно.

Дзирт До'Урден

Глава 1. Закаленная матрона Бэнр

Казалось, был обычный день для Верховной Матери Квентл Бэнр, когда она пошла на свою вечернюю молитву. Ее великолепная черная мантия, кружевная словно паутина, кружилась вокруг нее, когда она по-королевски шла по центральному проходу, мимо низших жриц у многих боковых алтарей Часовни Дома Бэнр. Малейший ветерок развевал тонкие концы этой мантии, поднимая полы и размывая фигуру верховной матери, делая ее появление эфирным и потусторонним.

Единственная оставшаяся в живых сестра Квентл, Сос'Умпту, первая жрица Дома и хранительница часовни, предшествовала ее молитве этим вечером, и теперь, стоя на коленях, прижала лицо к каменному полу. Квентл рассмотрела эту картину, когда приблизилась, отметив, что Сос’Умпту плашмя на полу, вытянув руки вперед, к алтарю, в положение полной просьбы и даже извинения, а не в типичной позе для ежедневных молитв ведущими жрицами. Жрицы положения Сос'Умпту редко так униженно молились.

Квентл подошла достаточно близко, чтобы услышать молитву сестры, и, действительно, это было извинение и при этом отчаянное. Верховная мать послушала еще немного, надеясь поймать какой-то намек на то, почему Сос’Умпту просила прощения, но ничего не поняла.