Ночь последнего дня

— Пожалуй, я тоже пойду…

Сказать-то он так сказал, но продолжал топтаться на месте.

Я вернулась в кухню и стала готовить кофе. Через минуту там появился Борька.

— Как я должен это понимать?

— Что? — не поворачиваясь, спросила я.

— Все это. Ты спишь со мной, а в твоей квартире сидят какие-то придурки, точно у себя дома.

— Я как-то пробовала их выгнать и схлопотала по шее.

— Юля, послушай… Я понимаю, у всех в жизни бывают ошибки, но…

— Вот сейчас ты делаешь одну из них, — перебила я. — Собираешься читать мне проповедь. Хочешь, садись и пей кофе, не хочешь — уходи. Только избавь меня от банальностей.

— Ты с ним спишь? — зло спросил он. Уйти он по неведомой причине не мог, а злился за это, разумеется, на меня. Сообразив, что отвечать я не буду, Борька продолжил с обидой:

— У него ключи от твоей квартиры. Зачем ты привела меня сюда? Нарочно устроила этот спектакль? Для чего?

— Ты говорил, у тебя есть друг в прокуратуре? — спросила я.

— Говорил, — помедлив, ответил Борька. — При чем здесь мой друг?

— Можно обойтись без друга, — согласилась я. — В моей биографии есть кое-что, что должно тебя заинтересовать. К примеру, довольно большой срок за распространение наркотиков. Со справкой об освобождении устроиться в этой жизни довольно сложно. Я не жалуюсь, а объясняю ситуацию. Как ни странно, помог мне Ник. Многие считают его мерзавцем, и я, кстати, тоже, но он мне помог. И я ему благодарна за это. Оттого терплю его выходки и иногда ложусь с ним в постель, когда он этого хочет. Вот и все.

По борькиному лицу я поняла, что Америку не открыла, о моей судимости он знал, должно быть, его уже просветили, тем более мне было непонятно его поведение. Ему было больно, я это чувствовала. И он ничего не мог поделать с этой болью.

— Тебе не стоило приходить, — сказала я.

— Ты поэтому не позвонила тогда? Поэтому? Хорошо, допустим он тебе когда-то помог, большое ему за это спасибо, но теперь, если вас ничего не связывает, кроме твоей дурацкой благодарности… Извини, — вздохнул он. — Извини, не знаю, что со мной происходит. То есть знаю, конечно. Я, кажется, в самом деле влюбился в тебя. Скверно, правда?

— Никуда не годится, — кивнула я. — Тем более что я в тебя, кажется, тоже.

— Это уж совсем плохо, — улыбнулся он.

— Еще как. Вот что я подумала: а не поехать ли нам куда-нибудь и не напиться ли по такому поводу?

— Гениально.

Я пошла переодеваться, Борька застегнул мне «молнию» на платье, и когда мы уже готовы были выйти из квартиры, обнял и поцеловал.

— Мы безбожно напьемся.

— Да.

— А потом поедем ко мне. И если захочешь, ты останешься у меня навсегда.

Я засмеялась, и он засмеялся вслед за мной, а я подумала, что все зашло слишком далеко, причем я даже не успела понять, когда, в какой момент это произошло.

— Куда мы едем? — спросила я, когда Борька остановил такси.

— В «Золотой павлин», — сказал он водителю. — Любимый ресторан Тони, — пояснил он мне. — Скорее всего они ужинают там сейчас с твоей Машкой, а у меня как раз приподнятое настроение, когда так приятно подложить свинью другу.

— Она ему все-таки позвонила? — покачала я головой, не сдержав улыбки.

— Он ей.

— А номер телефона ему сорока на хвосте принесла?

— Нет. Номер телефона ему дал я. Вспомнил, где ее видел. Она ведь секретарша Углова.

— Ты с ним знаком?

— Немного. С полгода назад я брал у него интервью, и еще тогда меня поразила красота твоей подруги. Я даже выпрашивал у нее телефон, намекал на возможное блаженство, но она была непреклонна, чем ранила в самое сердце. И я решил, что брюнетки не для меня.

— А он нас не прогонит?

— Кто, Тони? Что ты, он на редкость миролюбив, несмотря на боевое прошлое.

— Расскажи мне о своем друге, — попросила я.

— Честен, благороден, отважен. С женщинами ему хронически не везет.

— Странно. По-моему, он очень симпатичный.

— По-моему, тоже. На самом деле он считал, что его профессия несовместима с представлением женщин о семейном счастье. Он офицер, воевал, но теперь ушел в запас, так что, может быть, у них с Машкой что-то получится.

* * *

В ресторане мы действительно застали Машку с Антоном.

— Салют, амигос, — приветствовала их я.

Машка сидела в платье цвета морской волны, невероятно красивая. Глаза ее сияли, правда, в тот момент, когда она увидела меня, в них появился испуг. Она виновато улыбнулась, сказала «салют» и поцеловала меня, пряча взгляд.

Борька много пил, болтал сверх меры и умудрился чем-то разозлить Антона. Пока мужчины спорили, Машка тихо спросила:

— Ты сердишься?

— Нет, с чего ты взяла?

— Я вижу, сердишься. Ты считаешь, я не должна была этого делать.

— Ты сидишь в ресторане с парнем, я тоже здесь сижу и тоже с парнем. С какой стати мне сердиться?

Спор мужчин грозил перерасти в ссору. Антон горячился, Борька, с красным лицом, не в меру резкий, продолжал над ним посмеиваться.

— Идем потанцуем, — позвала я Борьку.

Он с готовностью поднялся, Машка с Антоном тоже пошли танцевать. Когда мы вернулись к столу, атмосфера дружеского ужина была восстановлена.

— Еще одно слово о политике, — предупредила Машка, — и дамы поменяют кавалеров.

— Серьезное предупреждение, — кивнул Борька. — Смотри, кто пришел, — вдруг сказал он Антону.

Я проследила его взгляд: в зал вошли трое мужчин. Впереди высокий брюнет, в шикарном сером костюме в полоску, блистал белозубой улыбкой и бриллиантовыми запонками. Он был вызывающе красив и сам себе безумно нравился. Узкие усики делали его похожим на героя немого кино. Женщины дружно проводили его взглядами.

Физиономия этого парня часто мелькала на страницах газет, так что я без труда поняла, кто передо мной. Рахманов Олег Николаевич (правда, с отчеством я могла напутать, ну да бог с ним, с отчеством), известный в городе адвокат, личный друг и, по слухам, компаньон господина Долгих в его малозаконном бизнесе. Редкая сволочь в красивой упаковке.

Мне вдруг стало смешно, потому что, шествуя по залу и раскланиваясь, он невероятно напоминал Ричарда Гира в «Чикаго» — уверенность, напор и само очарование. Пародия на опереточный образ.

Рахманов повернулся в нашу сторону, и улыбка его вышла из берегов. Он уверенно направился к нам, за версту протягивая руку и восклицая.

— Тони, дружище!

Антон вскочил, и они заключили друг друга в объятия.

— Рад тебя видеть, — приговаривал Рахманов, косясь на меня.

— Решил отдохнуть в мужской компании? — спросил Антон.