Ночь с Ангелом
Шрифт:
… Эту поездку в Бонн, в посольство Советского Союза, я должен был увидеть своими глазами.
Не потому, что я не доверял рассказу Ангела — отнюдь, но я подумал, что в наших родных нюансах изощренного советизма, да еще вынесенного на такую сытно-притягательную почву, как Западная Германия, мне будет разобраться гораздо легче, чем честному и отважному Мальчику-Ангелу, который так мужественно пытался стать Хранителем.
Именно поэтому я и попросил уже сегодняшнего — взрослого и замечательного моего «сокупейника» Ангела разрешить мне посмотреть на то, как будут развиваться
Тем более что меня даже не нужно было перемещать из одного Времени в другое. Что, подозреваю, сильно облегчало Ангелу исполнение моей просьбы…
Я так и думал, что в нашем советском посольстве маленький, чистый и смелый Посланец Неба обязательно вляпается в какое-нибудь наше совковое дерьмо!
Бедный Мальчик впрямую воспринял просьбу Цыпы к Господу направить Лешку и Гришу к самому «ответственному и решительному» сотруднику советского посольства в Бонне.
Поэтому оба герра — и Самошников и Гаврилиди — оказались в кабинете действительно самого «ответственного и решительного». У начальника так называемой «Инспекции» — представителя Комитета государственной безопасности при любом советском дипломатическом корпусе, находящемся за рубежами нашей великой Родины…
— То вы, задравши хвост, убегаете и предаете свою страну самым бессовестным образом, а то, поджавши хвост, просите вернуть вас обратно — домой, — с ласковым упреком говорил «ответственный и решительный». — Как у вас, у артистов, все это легко и просто!
— Но я же объяснял вам, как случайно все это произошло, — упавшим голосом говорил Лешка. — Я никогда и не думал…
— Вот вы не думаете, а нам приходится расхлебывать.
«Ответственный» решительно встал, порылся в металлическом шкафу, достал оттуда тонкую картонную папочку с несколькими листочками и газетной вырезкой и спросил:
— А чего же это вы в свою организацию не обратились?
— В какую это «свою»? — удивился Лешка. — В ВТО, что ли?
— Куда? — не понял «решительный».
— ВТО — Всероссийское Театральное Общество.
«Ответственный» даже рассмеялся:
— Ну, зачем же… Я имею в виду вашу еврейскую общину по месту вашего сегодняшнего проживания на территории ФРГ.
— А я-то тут при чем?! — Внутри у Лешки стала подниматься мутная волна ненависти к этому «ответственному и решительному».
Хозяин кабинета раскрыл картонную папочку, перелистал бумажки и поднял на Лешку внимательные глаза:
— Мамаша же у вас, извините, так сказать, еврейской нации. А там таких, как вы, только и ждут, понимаешь.
— Ах вон оно что!..
Лешка скрипнул зубами, еле удержался, чтобы не вцепиться в глотку этому «решительному и ответственному»,
Гриша Гаврилиди мгновенно просек Лешкино состояние и быстро заговорил, стараясь сгладить внезапно возникшую напряженную ситуацию:
— Я, конечно, дико извиняюсь!.. Но вы поймите, у Алексея Сергеевича счас очень тяжелая обстановка в семье! Младший братик в колонию попал…
— Яблоко от яблоньки, как говорят по-русски, — усмехнулся «ответственный».
— Послушайте!.. — плохим голосом сказал Лешка Самошников и неожиданно стал приподниматься.
Но Гриша
Гаврилиди рванул его сзади за куртку и усадил на стул, не прекращая своей тирады:— Дед Алексея Сергеевича — в Великую Отечественную командир взвода разведки — умер от инфаркта, бабушка хворает, мать и отец разрываются между домом, работой и колонией… Ну, случилось такое!.. Ну, не вешаться же! Ну пожалуйста…
— А вы хотите, чтобы из-за вас мы все тут на уши встали, да? — «Решительный и ответственный» перестал играть в дипломата. — То — туда, то — обратно! Вы уверены, что ленинградские органы вас по головке погладят и с оркестром встречать станут?
— Будь что будет… Только верните меня, — хрипло проговорил Лешка и, перешагнув через самого себя, добавил: — Умоляю вас…
— А вы представляете себе, во что это влетит нашему советскому государству? Переписка, запросы, выяснения, депортация… Здесь, знаете ли, ничего даром не делается!
«Где это „здесь“ — в Западной Германии или в советском посольстве?» — хотел было спросить Лешка, но Гриша больно наступил ему на ногу и не оставил «решительному» ни малейших сомнений:
— Мы все оплатим! Мы за все рассчитаемся!
Ответственный начальник решительной «Инспекции» что-то прикинул в уме и спросил у Гриши Гаврилиди:
— А вы кто будете гражданину Самошникову? Я что-то не понял.
— Я его менеджер. Концерты его устраиваю, выступления… Гаврилиди моя фамилия.
Начальник призадумался. Гриша воспользовался паузой:
— Да, кстати! Алексей Сергеевич в театре молодого Ленина играл! Владимира Ильича…
Лицо «ответственного и решительного дипломата» окаменело от ужаса. Он напрягся, побагровел и, перегнувшись через собственный стол к Лешке и Грише, свистящим шепотом произнес:
— Этим не шутят!
— Чтоб я так жил, — тут же сказал Гриша. «Ответственный» помолчал, отдышался и, наконец, пришел в себя:
— Вы, гражданин Самошников, выйдите в коридорчик, посидите там. А вы, гражданин Гаврю…
— Гаврилиди, — услужливо подсказал Гриша.
— А вы, значит, задержитесь, — сказал начальник, не рискуя снова запутаться в неприятной ему нерусской фамилии.
— Десять тысяч!!! Десять тысяч западных бундесмарок, сука!!! — кричал Гриша Гаврилиди.
Несмотря на тихую, пустынную окольную дорогу — «ландштрассе», куда раздерганный Гриша впилился, так и не найдя в Бонне выезда на автобан, обратный путь был очень шумным, нервным и скоростным.
— Десять тысяч!!! Курва!.. Охереть можно! — вопил Гриша на скорости сто тридцать при ограничении в семьдесят километров.
— Десять тысяч… — потерянно повторял за ним Лешка.
— Да еще в течение пяти суток!.. Жлобяра советская!..
— И чтобы я еще публично всю Западную Германию обосрал… Как плацдарм американской военщины, — не мог оправиться Лешка.
— На это как раз можешь болт забить… Он же сказал, что они сами напишут, как надо. Тебе только подмахнуть…
— Но почему только «американской»?! — тихо возмутился Лешка. — А где мы были на гастролях? В детском садике с танками и самоходками?! Перестройка, мать их. Ни хрена не меняется…