Ночь так темна

– Как вас зовут?

– Санджана Рао, - отвечает она так тихо, что я едва ее слышу. Она произносит свое имя с такой же интонацией, которую я слышал в Малом Бангало на Северном континенте Коринфа, когда я был там в отпуске. Я мимолетно задаюсь вопросом, оттуда ли она. Если у нее есть там ждущая ее семья, как в моем случае - маленький садовый домик в нашей долине.

– Я - Тарвер, Санджана, - говорю я, надеясь, что разговор достаточно облегчит ее страх, что я могу заручиться ее помощью.
– Капитан Тарвер Мерендсен.

– Вы военный?
– спрашивает она удивленно.
– Почему вы не с ними?

– Потому что они не военные, они - наемники. Как и парень, с которым я был в патруле, как выяснилось. Я единственный здесь настоящий военный.

– Ну, - отвечает она, - не в обиду, но ваш послужной список до сих пор не внушает мне доверия.

Вопреки всему, ее шутка заставляет меня смеяться, и мое дыхание становится немного легче.

– Не мой «звездный час», - продолжаю я.
– Но день еще не закончился. Еще есть время проявить себя.

– Слушайте, - говорит она, - я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока они застрелят меня.
– Под страхом в ее голосе, слышна толика решимости. Этот намек на сталь означает: она не сдалась, а это значит, что не сказать, что у меня нет козырей в рукаве.

– Вас слышно как будто вы находитесь рядом с вентиляционным отверстием, ваши руки свободны?

– Да, но оно запечатано, и окна тоже. Но я почти выбралась, я могу дойти до центра связи в главном офисе.
– Тишина, когда мои слова доходят до нее.
– Ваши руки несвободны?
– Короткие, прерывистые предложения пытаются скрыть дрожь в ее голосе.

– Связаны, - говорю я ей.
– Просто нет никому доверия в этом мире, знаете ли?

С другой стороны вентиляционного отверстия раздается мягкий смешок. Это хорошо. Она нужна мне, чтобы дышать, думать.

– Как вы почти выбрались?
– спрашиваю я.

– Двери имеют электронный замок, - отвечает она.
– Не моя специальность, но я уже почти закончила. Не один вы оказались с партнером, который напал на вас. Микаэла с ними. Она, должно быть, перепрограммировала замки, потому что мой не распознает мой отпечаток.

– Можете попробовать с моим, если выйдете в коридор?

– Если там нет охранников. Это займет около десяти минут.
– Я слышу, нервозность вернулась, и честно говоря, я не виню ее.

– Слушайте, - продолжаю я, прежде чем она может начать паниковать.
– Мы не можем использовать линии связи. Я гарантирую, что они следят за военными частотами. В любом случае, спасательная операция занимает достаточно долгое время, особенно если они услышат, что мы просим о помощи. Мы должны сделать это сами. И мы можем сделать это, я обещаю вам.

Я желаю почувствовать ту же уверенность, что слышна в моем голосе.

Санджана не отвечает мне, но я слышу ее вздох, напряжение в этом единственном вздохе, переносящемся через вентиляцию. Мне не нужно напрягать воображение, чтобы представить ее страх. Черт, я сам боюсь.

– Знаете, когда мы выберемся отсюда, и вам и мне придется всерьез пересмотреть свой выбор спутников.
– Я пытаюсь улыбнуться, надеясь, что это будет понятно по моей интонации.
– Хотя бы откройте мою дверь, думается, что я смогу вам понравиться.

– Полегче, приятель, у меня есть девушка.
– Но это сработало — ее голос стал немного спокойнее.
– Хорошо, позвольте мне открыть дверь и проверить на наличие охранников. Я скажу вам через вентиляцию, или же, если это не сработает, думается, вы услышите, как меня подстрелят.

– Вы реально утешили, - шепчу я. Раздается приглушенный стук, когда она слезает с того, на чем она стояла, чтобы добраться до вентиляционного отверстия, и, вероятно, возвращается к работе. И я тоже — несмотря на то, что я топчусь на месте, пытаясь развязать себе руки, больше мне сделать нечего, а сейчас не время быть без плана Б.

Примерно двадцать минут спустя, я снова слышу ее в вентиляционном отверстии.

– Тарвер?

– Все еще здесь, - говорю я ей.
– Хотя обслуживание ужасное. Я всерьез рассматриваю подать жалобу администрации и попробовать перебраться в другой отель.

– Это вы мне говорите, - шепчет она.
– Моя дверь открыта, но снаружи охранник. Он повернут спиной, но мне потребуется примерно десять минут, чтобы отпереть вас, и если он повернется...
– Ей не надо было заканчивать предложение.

Мы, должно быть, были взяты в заложники профессионалами. Я ненавижу хорошо организованных оппонентов.

– Ладно, - отвечаю я. Ей не понравится, что будет дальше, и я это знаю. Я заставляю свой голос оставаться низким, спокойным и уверенным.
– Я позову его сюда, чтобы вы могли проскользнуть за ним и наброситься на него сзади. Вам нужно ударить его, и сильно. Можете ли вы найти что-то достаточно тяжелое?

Ее раздумье говорит о многом. Одно дело думать о насилии или увидеть его на ТВ, и совсем другое совершить его. Мне жаль, я не должен был просить гражданское лицо принять в этом участие, но у меня нет другого выбора. Голос Санджаны раздается из вентиляционного отверстия:

– Да. Да, я могу это сделать.

– Хорошо. Мы сделаем из вас солдата.

– Нет, спасибо, - сухо отвечает Санджана. Потом она замолкает, прежде чем я могу придумать другую шутку, чтобы поднять настроение.

– Санджана, - тихо говорю я, оставляя попытку найти юмор в нашей ситуации.
– Если мы не выберемся из этого, они убьют нас, ваших коллег, и всех, кто видел их лица. Солдаты принимают решение рисковать жизнью, когда приходят на службу, и я знаю, что вы никогда не просили об этом. На самом деле, я бы не просил, если бы был другой вариант.

Она делает долгий, медленный вдох, а потом громко выдыхает.

– Ладно.
– Ее голос тверд, и я знаю, что она решилась.
– Зовите его.

Я мобилизую версию самого себя, которая знает, как держать неопытного новобранца в движении, чтобы он не вздрагивал, когда ракеты проносятся над головой. Мысли приведены в порядок для такого рода вещей, и я должен найти это сейчас, потому что дальше многое потребуется от нее.

– Просто думайте о действиях, выкиньте все из головы.

Все еще не один, Алек. Все еще борюсь.