Ночная катастрофа
Шрифт:
— В принципе удобно… только вот дети с ума сходят.
— Я люблю детей.
— Вряд ли вам понравятся эти двое. Может, я могу сообщить вам все необходимое по телефону?
— Я бы предпочел поговорить с вами с глазу на глаз.
— Видите ли… Джо, мой муж… не любит, когда мне напоминают о моей прежней работе и заводят соответствующие разговоры.
— Но вы же не уволились с работы, Мари, а всего лишь находитесь в отпуске. Так что вести такие разговоры вам хотя бы изредка все-таки приходится.
— Ну ладно… приезжайте. Вы на паром успеете?
— Вроде бы.
— А как же
Мне не хотелось отвечать на этот вопрос, тем более говорить о своей работе, но я считал, что обязан это сделать.
— У меня свободный график. Я агент ОАС и работаю по контракту.
В трубке повисло молчание. Потом женщина сказала:
— Я проработала в ОАС всего шесть месяцев и за это время участвовала в расследовании двух дел. Вас какое интересует?
— Последнее.
В трубке опять помолчали, потом Мари сказала:
— У меня такое чувство, что вы проводите неофициальное расследование.
— Так и есть. Дело ведь закрыто, и вы наверняка в курсе. Я узнал ваше имя от одного парня, который тоже им занимался. Мне очень нужно поговорить с вами, Мари. Как говорится, без протокола.
— И кто же назвал вам мое имя?
— Этого я вам сказать не могу, но обещаю, что оно нигде не будет фигурировать. Прошу вас, решайте скорее, поскольку я звоню из таксофона и у меня кончается мелочь. Клянусь, что более получаса у вас не отниму.
— Мой муж работает в фирме по доставке товаров. Поэтому часто заявляется домой неожиданно. А он мужчина крупный и очень ревнивый.
— Не страшно. Я сумею с ним объясниться. Ну а если не сумею, у меня на такой случай имеется пушка.
Она расхохоталась.
— Уговорили. Что я, в самом деле, все с детьми да с детьми? Не имею, что ли, права со взрослым человеком пообщаться?
Когда она назвала мне свой адрес на Стейтен-Айленде, я сказал:
— Благодарю. Теперь мне остается лишь успеть на трехчасовой паром. Быть может, пока я буду к вам ехать, вы найдете где-нибудь свой старый блокнот с записями за июль 1996 года?
Она ничего не ответила на мою просьбу и только сказала:
— Я живу в двадцати минутах езды от морского вокзала. Купите мне по дороге упаковку памперсов, ладно?
— Угхм…
— Но только обязательно фирмы «Элмо».
— Как вы сказали… «Элмо»?
— Ну да. Ох, чуть не забыла — мне нужен четвертый размер. Как раз по пути к моему дому находится магазинчик «Дуэйн-Риди». Там и купите. Ну, до скорого.
Я повесил трубку и вышел из таксофона.
«Элмо» какой-то… Черт знает что!
Остановив такси, я вытащил из кармана жетон сотрудника полиции Нью-Йорка, который, смею вас заверить, обывателю приходится видеть куда чаще, нежели жетон федерала, помахал им перед ветровым стеклом и обратился к сидевшему за рулем джентльмену в тюрбане:
— Мне нужно успеть на трехчасовой паром на Стейтен-Айленд. Так что давай, парень, жми на всю железку!
У таксиста, должно быть, имелись проблемы с английским языком, а американских полицейских боевиков он и вовсе не смотрел.
— Куда жать? — с недоуменным видом осведомился он.
— На акселератор — вот куда! Полиция, надо спешить, понял?!
— А-а-а…
Должно быть, каждый манхэттенский таксист
предвидит такую ситуацию, поскольку, как только мой водитель разобрался, что к чему, он и в самом деле стал «жать на всю железку», и мы помчались вперед, проезжая на желтый свет, и прибыли к морскому вокзалу Уайтхолл без пяти три. Таксист, зная, что я коп, отказался от денег, но я все равно сунул ему в руку пятерку.По неизвестной мне причине кондукторы муниципального нью-йоркского парома в этот час плату с пассажиров, не имевших личного транспорта, не взимали. Впрочем, кто их знает — может, на обратном пути они сдерут по сто долларов за билет?
Паром издал гудок, и мне, чтобы не опоздать, пришлось перейти на рысь. Мельком взглянув на висевшее у трапа расписание, я вбежал в нижний салон, где имелось множество свободных мест, однако останавливаться там не стал, а поднялся на верхнюю палубу. Погода была отличная, и передо мной открылся восхитительный вид: солнце заливало золотыми лучами лазурное море, небо было ослепительно голубым, а горизонт, казалось, уходил в бесконечность. По волнам скользили шверботы, катера и яхты, в воздухе с криками носились чайки. Дул легкий, чуть солоноватый морской бриз.
В детстве я часто катался на таком же вот пароме со своими приятелями. Тогда билет стоил пять центов. Мы добирались до Стейтен-Айленда, объедались там мороженым и возвращались на Манхэттен. В общей сложности путешествие обходилось нам в двадцать пять центов на брата. Если разобраться, не такая уж высокая цена за морские приключения.
Уже гораздо позже я назначал на паромах свидания девушкам. Мы стояли ночью на верхней палубе и смотрели на освещенную прожекторами статую Свободы и зубчатые очертания Нижнего Манхэттена с выделявшимися на фоне иссиня-черного неба силуэтами башен-близнецов Всемирного торгового центра. Тогда центр только еще строился, и можно было собственными глазами следить за тем, как постепенно росли, устремляясь ввысь, гигантские башни. Все это было очень романтично и, что немаловажно, стоило очень недорого.
За годы, что прошли с тех пор, город сильно изменился, и как мне кажется, в лучшую сторону. Сказать то же самое об остальном мире я не могу.
Я смотрел на статую Свободы, пытаясь возродить в себе тот патриотизм, который испытывал в детстве.
Сделать это было довольно трудно, на что, собственно, я и намекал за ленчем Кейт.
Отдав должное высоким мыслям о своей стране, я переключился на созерцание приближающейся береговой линии Стейтен-Айленда и мысленно вернулся к разговору с Мари Габитоси. Она наговорила много всего, но слов: «Вы только зря потратите время, я ничего не знаю», — не произнесла.
Из этого следовало, что она располагает кое-какой информацией и, возможно, даже поделится ею с вашим покорным слугой.
А может, ей просто хотелось поговорить с новым человеком и бесплатно получить упаковку памперсов?
В любом случае день для прогулки на пароме выдался очень удачный.
Глава 19
Я сошел с парома на морском вокзале Святого Георга и направился к остановке такси. Сев в машину, я сообщил водителю адрес в районе Нью-Спрингвилль.