Ночной народ

– Там, - слабым голосом проговорил он, кивая в сторону мигающей лампочки, - в третьей камере...

Его губы задрожали, лицо стало белым, как мел. Глядя на это, Нарцисс лихо заржал и оттолкнул полицейского от себя - он понял, что сопротивления больше не будет.

– Люблю я трусов!
– заявил он, поправляя на своей голове ковбойскую шляпу.

Рейчел и Глория остановились напротив двери.

Напротив двери, закрытой намертво...

Охранник только вздрогнул, услышав тревожный сигнал, но тут же снова расслабился. Раз сработал звонок - должны были включиться и запоры, отрезающие эту часть здания от остального мира.

Ему не надо было гадать, за кем из заключенных пришел неведомый противник: вряд ли стали бы штурмовать участок из-за мелкого карманника или Гиббса, взятого Эйкерманом с собой.

Охранник зло оскалился, вытащил пистолет и пошел в сторону двери. Сигнал тревоги застал его в другом конце коридора, где он стоял, мечтая о девушках, с которыми можно было бы провести время после дежурства (у него в кармане всегда было несколько телефонов и оставалось только выбирать, сообразуясь с имевшейся в наличии суммой денег). Когда мысли о приятном отвлекли его от дежурной скуки, их ход был нарушен этим неожиданным вторжением, что отнюдь не настраивало полицейского на добродушный лад.

– Ты думаешь, псих, что тебе помогут?
– пнул он по дороге дверь камеры Буна.
– Жди! Да там сталь! Там стальная дверь, понимаешь?

В самом деле, даже выстрел из базуки вряд ли мог пробить эту сверхнадежную конструкцию - изобретение и гордость готовящегося к третьей мировой войне капитана Эйкермана. Ни комар, ни мышь, не говоря уж о человеке, не нашли бы щелки, чтобы просочиться сквозь нее. Наверное, даже туман и дым отчаялись бы найти в ней отверстие, чтобы протиснуть хотя бы несколько своих молекул.

Наверное... Но не наверняка, потому что, к своему удивлению, охранник заметил вдруг, что какой-то дым через дверь все же проходит.

"Газ?" - попятился он назад. Дрогнул в руке бесполезный пистолет вряд ли стрельба по дыму сможет принести какую-то пользу.

Просачивающийся в невидимые микрощели дым был белым, густым и ничем не пах. От него не першило в горле, голова не кружилась, и вообще пока неясно было, какой вред он может нанести. Именно поэтому охраннику стало жутко.

Ничего не делается просто так. Если кто-то пускает газ, значит, это для чего-то нужно...

Дым сгущался. Его становилось так много, что очертания двери начали теряться - и в то же время он по-прежнему был неощутим.

"Чертовщина какая-то!" - замер на месте охранник.

А туман все сгущался и сгущался. Казалось, его клубы набирают плотность... нет, становятся плотью... Вот в центре возникло подобие человеческой фигуры - ее очертания с каждой секундой приобретали четкость. Вот в белом цвете замелькали краски...

Остолбеневший охранник наблюдал, как перед ним материализуется женщина. Живая, и при этом совершенно голая женщина... Только челюсть отвисла у бедняги, когда он понял, что это не мираж.

Она была красива - во всяком случае, в этот момент он не мог бы представить себе лица более прекрасного. Огромные глаза, чарующие и темные, смотрели на него с совершенно необычайным выражением; поблескивали в поредевших остатках тумана влажные, как после купания, груди и плечи.

Взгляды двоих встретились - и охранник замер, словно пронзенный насквозь.

– Что такое...
– еле выдавил он из себя и замолчал.

Подобие улыбки - холодной и отчужденной - мелькнуло на губах Рейчел, и взгляд ее стал серьезным и грустным.

– Я не хочу делать тебе больно...
– и голос ее казался частью тумана: он словно таял в воздухе, расплывался, исчезал...

Ее глаза сверкали, губы приоткрылись, словно ожидая поцелуя... Рейчел шагнула вперед - ее лицо оказалось вдруг совсем близко, и можно было ощутить, как веет от ее влажной кожи холодком. Она наклонилась, губы ее коснулись...

Она не дала упасть мертвому телу - осторожно подхватила его и усадила возле стены. Изо рта полицейского вырвалась струйка холодного пара - и больше никакое движение не беспокоило труп.

Рейчел огляделась. Окружавший ее ореол чего-то загадочного и мистического, казалось, исчез - в коридоре находилась женщина, знающая, чего она хочет и зачем она сюда пришла.

Она деловито подобрала оброненную связку ключей и открыла массивный внутренний замок, впуская неспособных растворяться в воздухе Нарцисса и Глорию.

Заметив труп, Нарцисс оскалился.

– Шалун!
– показал он на мертвого охранника и пошел дальше - туда, где должна была находиться третья камера.

Глория удостоила охранника удивленным взглядом, но ничего не сказала. Шутки с туманом напомнили ей предания о вампирах - и ей вовсе не хотелось увидеть на шее полицейского ранку. Может, Рейчел и впрямь пила только энергию, не кровь, но все равно - к чему знать такие неаппетитные подробности?

"Эрон... Эрон здесь!" - встрепенулось в груди Глории, и все остальное сразу забылось. Обгоняя остальных, она бросилась к камере. Нарцисс уже успел отпереть замок и собрался было войти внутрь, когда протестующий жест девушки остановил его.

– Вы подождите здесь!

Глория боялась, что кто-то из жителей Мидиана скажет ей "нет", - но они молчали, словно признавая за ней такое право.

– Прошу!
– шутливо развел руками Нарцисс, пропуская ее в камеру.

Глория вошла и содрогнулась от жалости - таким несчастным выглядел безвольно лежащий Бун. И она еще надеялась, что в полиции к нему могут нормально отнестись...

– Я не боюсь тебя, - прошептали ее губы, прежде чем их сковал горячий, даже слишком горячий для мертвеца поцелуй.

Не было жуткой маски зверя-человека - на девушку смотрело хорошо знакомое, только очень бледное и усталое лицо того Эрона, которого она всегда знала и любила.

Как много ей хотелось рассказать! И в то же время ей было не до слов. Почувствовать, что он реален, ощутить его холод или тепло, проверить на ощупь, не обманывают ли ее неверные глаза, - вот что было сейчас важнее всего. А руки Эрона гладили ее, словно тоже боялись наткнуться на уходящий от прикосновения мираж...

– Я не хочу стать прахом, - снова зашептали губы. Глория и сама плохо понимала, что говорит. Я хочу, чтобы мы были из плоти и крови...