Ночной огонь
Шрифт:
«Таким образом, появление ведьм явилось для вас полной неожиданностью?»
«Разумеется».
«Понятно. Продолжайте изложение доводов в свою защиту».
«Мне почти больше нечего сказать. Пока Мэйхак и Джамиэль были заняты наблюдением за мной и моими приятелями, ведьмы подменили одного младенца куклой, после чего попытались схватить другого. После короткой схватки с ведьмами Джамиэль удалось отнять у них второго ребенка, и Мэйхак сразу поднял в воздух свою машину — они улетели, очевидно будучи уверены в том, что увезли с собой обоих детей.
Я видел, что произошло, и хотел привлечь внимание беженцев, чтобы они вернулись и забрали второго ребенка. С этой целью я подкидывал куклу высоко в воздух, надеясь, что Мэйхак это заметит. Второй ребенок, конечно, остался жив — по-видимому, ведьмы где-то его спрятали.
«Ваши доводы будут учтены, — признал магистр. — Перейдем к другим обстоятельствам дела».
Асрубал снисходительно махнул рукой: «В том, что касается убийства Джамиэль дин-Рейми, мне снова придется опровергнуть целый ворох лживых измышлений. В высшей степени несправедливо подвергать меня столь унизительному неудобству!»
«Не жалуйтесь! — строго сказал магистр. — Суд предоставляет вам возможность возразить на обвинения. В менее здравомыслящем обществе вас, скорее всего, уже повесили бы без лишних слов».
Асрубал презрительно хмыкнул и сказал: «Не стану слишком долго занимать время достопочтенных судей. Да, я проследил Джамиэль дин-Рейми до планеты Камбервелл, чтобы вернуть похищенные документы. Она жила в небольшом доме на окраине городка Пойнт-Экстаз. Я пришел к ней, чтобы попросить ее отдать незаконно полученные ею документы, чтобы их нельзя было использовать в ущерб моей репутации. При этом я намеревался предложить ей щедрое вознаграждение. Меня сопровождал Эдель дин-Урд, человек бесспорной чести и безукоризненного рашудо. Подчеркиваю — мы вместе пришли к дому Джамиэль. Уже наступали сумерки. Эдель направился на задний двор, чтобы проверить, нет ли там кого-нибудь, а я ждал у ограды перед входом. Я увидел мальчика, смотревшего из окна, и понял, что Джамиэль дома. Когда Эдель вернулся, мы вместе приблизились к дому. Я заглянул в окно. Опять же, я увидел мальчика. Я отошел в сторону, чтобы посоветоваться с Эделем. В конце концов мы решили зайти в дом, что мы и сделали — и обнаружили нечто ужасное. Джамиэль лежала на полу с разрубленной головой. Мальчик убежал. Я поручил Эделю найти мальчика, а сам занялся поисками бухгалтерских счетов, но ничего не нашел. Эдель вернулся и сообщил, что мальчик, судя по всему, уплыл на лодке по реке. Мы вышли на берег, но уже стало темно, и мы ничего не смогли увидеть. Я заключил, что мальчик взял с собой бухгалтерские записи и банковский вексель. Кто убил Джамиэль? Мы не имели никакого представления об этом тогда и ничего не знаем об этом по сегодняшний день».
Барванг решительно вышел вперед и обратился к магистру: «Ваша честь, Эдель дин-Урд находится в вашем присутствии. Как вам известно, он пользуется всеобщим уважением и отличается завидным рашудо. Я вызову его, чтобы он поделился воспоминаниями об этих достойных сожаления событиях».
Барванг подал знак рукой; к нему подошел господин средних лет. Слегка поклонившись ему, Барванг сказал: «Эдель, вы слышали показания Асрубала. Можете ли вы сообщить достопочтенным судьям, насколько достоверны эти показания?»
Эдель выражался прямолинейно: «Асрубал сказал правду, так оно и было».
«Можно ли утверждать, что Асрубал убил Джамиэль дин-Рейми?»
«Это было бы просто невозможно. Ни он, ни я не убивали Джамиэль».
«Кто же, по-вашему, совершил это преступление?»
Эдель пожал плечами: «Убийцей мог быть речной бандит, отвергнутый любовник или даже сумасшедший бродяга. Единственным свидетелем происшедшего был мальчик, но он пропал».
«Благодарю вас, Эдель. У меня к вам больше нет вопросов». Эдель дин-Урд вернулся на свое место.
Асрубал продолжал показания: «Как я уже упоминал, Терман установил, что мальчика спасла и усыновила пара антропологов — они отвезли его в Танет на планете Галлингейл.
Я все еще надеялся вернуть украденные бухгалтерские записи. Я послал Термана в Танет, где он произвел тщательное расследование. Терман обыскал дом приемных родителей мальчика, но ничего там не нашел. Пока он наводил справки, Терман узнал, что мальчик потерял
память и ничего не помнил о том, что с ним случилось до прибытия на Галлингейл. Школьные товарищи считали его боязливым и робким, даже несколько недоразвитым. Они называли его «профаном». Было очевидно, что он ничего не знал о пропавших документах. Я потерял к нему всякий интерес и больше не причинял ему никакого беспокойства. Могу только повторить, что я не убивал Джамиэль и вообще никогда никого не убивал».И снова вперед выступил Барванг: «Теперь становится совершенно ясно, что обвинения, предъявленные Асрубалу — чистейшей воды вымысел. Заключение юстициара Морлока — не более чем сотрясение воздуха, наполнившее атмосферу зловонием отвратительной клеветы. Достопочтенный суд обязан отвергнуть эти безосновательные обвинения, а от юстициара Морлока мы ожидаем вежливых, но безоговорочных извинений».
Магистра, судя по всему, забавляло происходящее. Он сказал: «Я — председатель Судейской коллегии. Таким образом, в каком-то смысле, я — олицетворение совести Ромарта. Невозможно не понимать, что были совершены злодеяния. Не могу не заметить также, что удача или хитроумная изворотливость позволяют преступнику ускользнуть от наказания».
Барванг вскочил. «Клевета! — закричал он. — Гнусная, возмутительная клевета!»
Магистр бросил бесстрастный взгляд на адвоката и произнес: «Барванг, будьте добры, проявляйте сдержанность. Вы пытаетесь защищать репутацию Асрубала? Неужели вы забыли, что у него не осталось никакой репутации?»
«Каковы бы ни были законодательные нормы, запрещающие клевету, — продолжал магистр, — мне ничто не мешает отметить, что Арслоу. единственный свидетель похищения Мэйхака, бесследно исчез. Достоин восхищения тот факт, что всеми уважаемый господин с готовностью подтверждает невиновность Асрубала, якобы случайно обнаружившего тело убитой Джамиэль, в то время как все мы, в том числе Барванг, интуитивно убеждены в том, что в этом убийстве был непосредственно или косвенно замешан Асрубал. В том, что касается младенца Гарлета, Асрубал развлек нас настолько неправдоподобной историей, что даже Барвангу, надо полагать, стало стыдно за род человеческий. По словам Асрубала, для того, чтобы убедить Мэйхака остаться в Ромарте, он окружил его отрядом вооруженных кавалеров в масках наемных убийц и явился в сопровождении двух сумасшедших ведьм. Вместо того, чтобы петь и плясать от радости, однако, они напали на Мэйхака и его жену, в то время как ведьмы стащили у них ребенка. Когда Мэйхаку удалось поднять машину в воздух, Асрубал попытался убедить его вернуться, подкидывая младенца высоко в воздух, а затем вышвырнув его труп в реку. Учтите, что Мэйхак не знал, что это кукла! Для того, чтобы предохранить жену и другого сына от дальнейших опасностей, Мэйхак отвез их во Флад, где механик Арслоу, выполняя указания Асрубала, выдал его локлорам — без всякого сомнения, Асрубал был уверен в том, что Мэйхак погибнет в общеизвестной пляске с бабами.
Асрубал ошибся. Мэйхак выжил в плену, и теперь возникает впечатление, что Асрубал перехитрил самого себя. У каждого из нас возникает естественный вопрос — и Асрубалу придется на него ответить. При этом он стоит лицом к лицу с дилеммой, чреватой ужасными последствиями: как бы он ни ответил, то или иное серьезное наказание неизбежно. Если младенец Гарлет мертв, значит, Асрубал — убийца. Если Гарлет жив, Асрубал — его похититель. Настало время задать решающий вопрос». Магистр повернулся к Асрубалу: «Выслушайте вопрос и отвечайте! Где находится Гарлет?»
Асрубал сидел, глядя в пространство, словно погруженный в глубокое раздумье. Магистр наклонился над столом: «Асрубал, вы слышали мой вопрос. Где находится Гарлет?»
Асрубал сосредоточил взгляд круглых черных глаз на председателе Судейской коллегии и тихо сказал: «Не знаю».
«Неудовлетворительный ответ! — заявил магистр. — Ребенок был под вашей опекой. Что вы с ним сделали?»
Асрубал пожал плечами: «В те дни — и я не пытаюсь это отрицать — я был донельзя разгневан. Я передал младенца мажордому Ооскаху и дал гричкину краткие указания. Ребенка следовало содержать в безопасном месте, пока его родители не вернутся, чтобы его забрать. Тем временем, я не хотел видеть этого младенца, не хотел ничего о нем слышать, не хотел беспокоиться о нем — это была не моя проблема. Оосках забрал ребенка; его родители не вернулись. Вот и все, что я знаю».