Ночной скандал

– Я не сомневаюсь в вашей начитанности. – Он сделал шаг вправо. «Я намекаю, чтобы вы доказали глубину своих познаний». Это он сказал про себя.

– Большинство людей совершают почти семнадцать тысяч моргательных движений в день.

Этот неожиданный факт дал ему повод заглянуть в ее прекрасные серые глаза.

– Это интересно.

– Вы знали, что женское сердце весит меньше мужского, но бьется чаще?

Он положил руку себе на грудь.

– Вы уверены? В данный момент мое сердце стучит как бешеное. – Он с удовольствием наблюдал, как эти же серые глаза вспыхнули и сделались огромными.

– У человека в среднем сто тысяч волос на голове.

– А разве вы считали? Должно быть, жизнь здесь, в деревне, еще скучнее, чем я думал, хотя каждый ваш волос гораздо лучше остальных девяноста девяти тысяч девятисот девяноста девяти.

Должно быть, его комплимент ее смутил, и она стиснула зубы, но скоро снова заговорила:

– У омаров голубая кровь.

– Как и у моих предков. – Он широко улыбнулся, подходя ближе.

Теодосия сделала два шага назад.

– Коала, сумчатое животное из Австралии, спит двадцать два часа в сутки.

– Только подумайте, сколько интересных разговоров проходит мимо ушей коал. – Он двинулся влево, вынуждая ее поспешно маневрировать. – Вы всегда сыплете разрозненными фактами, когда волнуетесь?

– Я не волнуюсь и ничем не сыплю. Я доказываю глубину своих познаний. – Она даже гордо вскинула подбородок. – Пятьдесят процентов тепла человеческого тела сосредоточено в коже головы.

– Хотел бы с этим поспорить. – Он усмехнулся. – По крайней мере, мой опыт утверждает нечто иное.

Теодосия не поняла намека, но, отбросив стул и обойдя ковер, спряталась за книжным шкафом красного дерева прежде, чем он успел отыскать ее глазами. Но разумеется, она расслышала раздраженные нотки в его голосе.

– Наука не знает материала тверже алмаза.

– И опять-таки, говоря по опыту, я не уверен, что это так. – Мэтью уже не думал ни о чем другом.

– Я знаю ужасно много всего. – Она говорила с некоторым вызовом. – Считается, что размер Луны составляет двадцать семь процентов от размера Земли.

– А-а. – Он потратил минуту, чтобы изобразить улыбку. «Вот и доказательство, что размер имеет значение». – Вы заполнили свою память множеством интересных фактов для дискуссий, но вам не нужно меня убеждать. Вы и так произвели на меня впечатление. На самом деле я ни разу не усомнился в ваших ученых притязаниях.

– Вы ждете, что я стану вести себя точно деревенская дурочка? Начну хлопать ресницами и хихикать невпопад, стоит вам вымолвить что-нибудь лестное? Я уже говорила вам, что я совсем не такая, как дамы, за которыми вы ухаживаете в Лондоне. – Мелькнуло желтое платье – она бродила между рядами книжных полок. – В моей голове мозг ничем не уступает мужскому – в отличие от морской звезды, которая мозга не имеет вовсе.

На этот раз он не сдержал смеха.

– Ну это не такой уж исключительный случай, если вспомнить, каких мужчин я, бывало, встречал в Лондоне. – Он задержался возле третьего шкафа, с подозрением рассматривая полки. Куда бы она там ни направлялась, и речи быть не могло, чтобы ей удалось сбежать через какую-либо дверь. – Я бы мог решить, что женщина вашего типа…

– Моего типа?

Ее голос доносился издалека. Обогнув шкаф, он оказался в проходе, где бросил трость, которая своим стуком выдавала его приближение.

– Да, вашего типа. Вашей наружности. Я мог бы предположить, что вы уверены в себе и умеете себя держать. Вы красивы и умны. Осмелюсь заметить – в Лондоне такое встретишь нечасто.

Последовала долгая пауза. Похоже, он сказал слишком много. Или она просто переваривает его комплименты?

– И вы полагаете, что это правда? – Ее тон выдал гораздо больше, чем слова. Она появилась в конце прохода между шкафами.

– Я не мог бы сформулировать иначе. – Мэтью шагнул к ней, но боль, внезапно охватившая ногу, заставила его стиснуть зубы.

– Вам нехорошо?

Черт, Теодосия заметила, что он сдерживается изо всех сил. Хромота отнюдь не украшает, в ней нет ничего модного или хотя бы отдаленно интересного, если это не ранение, полученное на поле боя. Увечье его было прискорбным недоразумением, а жалости он не принимал ни от кого.

– Да нет, лучше некуда. – Ногу пронзила сильная боль, но он и глазом не моргнул.

Теодосия глубоко вздохнула, словно размышляя, верить ему или нет, а потом снова удивила – вдруг унеслась куда-то и в мгновение ока вернулась с тростью в руке.

– Она заставляет вас идти медленнее или дает опору?

– И то, и другое, хотя по большей части просто раздражает. – Ему не хотелось брать трость, но он все-таки взял. Неизвестно, долго ли будет длиться этот разговор в библиотеке, а Мэтью не собирался из-за своей немощи сокращать это драгоценное время, даже если в конце концов придется воспользоваться костылями. К тому же он все еще не отказался от намерения поцеловать Теодосию.

Глава 9

Теодосия подала Мэтью трость, но на самом деле ноги подкашивались у нее. Что происходит? Чувства неслись наперегонки, и результат был ошеломительным. Когда он увлек ее в свои теплые объятия, сердце ее разделилось пополам. Одна половина жаждала прильнуть теснее, вторая запаниковала и вынуждала бежать. Не следует привязываться к графу. Глупо полагаться на девчоночьи фантазии и воскрешать утраченные мечты.

Тем не менее он производил впечатление – перед ней стоял высокий и красивый мужчина, с обаятельной улыбкой и манящим взглядом из-под слишком длинных ресниц. Он сказал все, что она жаждала услышать, и вдруг мир сделался намного лучше, чем был. Уиттингем был красив, силен и слишком обаятелен, настоящая интеллектуальная загадка, притягательность науки в сочетании с нежными чувствами. Но Теодосия не может позволить себе думать об этом; и совершенно неважно, что в ее груди разливается странный жар, как только их взгляды встречаются.

Конец ознакомительного фрагмента.