Ночные волки

Он успел подумать: надо сделать вид, что не узнает ее. Она вполне может закричать, схватить его за руки, призывая милицию.

Но он не сделал этого. Он смотрел на нее и понимал, что погиб окончательно.

– Вот так встреча, – сказал он. – Здравствуйте.

Машины гудели и обтекали их, а они стояли на середине дороги и ничего не замечали вокруг себя.

Она сказала:

– Привет. Я знала, что мы встретимся.

Прозвучало это мирно, без всякой угрозы в голосе.

– Знали? – спросил он.

– Да.

Машины уже не гудели – они возмущенно требовали покинуть проезжую часть.

Он подхватил ее на руки и понес к тротуару.

Она не вырывалась, не кричала, не просила отпустить. Она даже прижалась к нему, чтобы ему было легче нести ее. Когда Портнов опустил ее на тротуар, он уже знал, что никуда от себя не отпустит.

Они направились в ближайшее кафе, которое называлось «Лель» и располагалось на проспекте Мира. Выпили бутылку шампанского, и она рассказала ему о себе. Ее муж, высокопоставленный партийный работник, курирующий торговлю Москвы, давно уже не вызывает в ней ничего, кроме брезгливого недоумения. Конечно, она ему неверна. В последнее время меняла любовников, ей хотелось хоть что-то изменить в своей паскудной, как она выразилась, жизни. Единственной отрадой был ребенок, но, судя по всему, его она в скором времени лишится…

Муж вернулся через день после того, как он, Портнов, побывал у них на квартире. Она так и сказала – «побывал». Будто не грабил, а просто побывал, и все. В гости приходил.

Она рассказала мужу, что произошло в ту ночь. Призналась, что сама показала тайник. Муж был в ярости. Почему, кричал он, она не вызвала соседей, милицию? Почему она вела себя как идиотка? Почему она вообще ведет себя как идиотка – всегда? Почему делает все, что ей захочется, но только не то, что пошло бы на пользу их семье?

Она ответила, что семьи давно уже нет как таковой и он об этом знает. А она знает, что он живет с ней только потому, что боится, как бы их развод пагубно не отразился на его сволочной карьере в этой сволочной партии.

Муж пришел в ярость.

Сволочной?! Так она сказала? И повторить сможет? Сможет, сказала она. Он метнулся к соседям и за руку привел пожилую пару, которая тоже принадлежала к партийной номенклатуре. Он потребовал: повтори! Она сказала, что ее затрахали и он, и партия, и его высокопоставленные соседи. Ей было все равно.

Это конец, сказал он ей. Теперь – развод. Иначе он перестанет уважать себя. Потому что партия для него все. Она же может катиться ко всем чертям. А сына он ей не отдаст. Эти честные коммунисты – он показал на соседей – выступят свидетелями и подтвердят, что такой твари, как она, не позволено быть матерью, и ее официально лишат родительских прав.

Она поняла, что это не угрозы, он сделает это. Ей было очень плохо, но она не хотела, чтобы он это видел. Ничего, сказала она, мальчик вырастет и все поймет. И неизвестно, чью сторону он примет.

Это ей неизвестно, возразил муж. А теперь пусть она убирается, он начинает бракоразводный процесс.

Портнов внимательно слушал ее и знал, что тоже расскажет о себе все. Он чувствовал, что не сможет скрыть от нее свою жизнь.

Так и сделал. Признался ей, что он – бандит, который грабит людей и имеет большие деньги, которыми пока не может распорядиться так, как хочет. Но придет время…

Сказал, что «экспроприирует» именно таких, как ее муж, и если она хочет хоть как-нибудь отомстить мужу, то может к нему присоединиться. Слышала ли она что-нибудь о «Ночных волках»?

Она слышала. «Ночные волки» гремели тогда по всей Москве. Толстосумы, нечестные на руку, боялись их как огня.

А потом наступили сумасшедшие дни. Он забывал о предосторожностях, и Ремизов ему всю плешь проел со своими предупреждениями. Но все обходилось. Их как будто кто оберегал. Они были на редкость удачливы.

А потом наступил момент, когда он вынужден был принять решительные меры, чтобы уйти от беды, которая им грозила. Меры эти заключались в том, чтобы «убрать» активных членов – Сивунова и Матюхина. Оба были недовольны существованием в банде женщины, но это можно было бы перебороть, авторитет Портнова был неколебим. Опасность была в другом – Сивунов и Матюхин стали вести образ жизни, который никак не соответствовал их официальной зарплате. Разоблачение их было делом времени, которое поджимало и терпеть уже не могло.

Ольга поддержала его тогда, когда нужно было принять нелегкое решение по ликвидации зарвавшихся соратников. Именно она помогла ему в этом. Вдвоем им удалось «организовать» дело так, что Матюхин и Сивунов погибли. Это преступление спаяло их еще больше.

Ольга к тому времени была уже не той Ольгой, которую когда-то встретил Портнов. Она все реже вспоминала о своем сыне, все больше ожесточалась ее душа. Она сломалась: с каждым днем становилась циничнее и равнодушнее. Но Портнов ничего этого не замечал.

Однажды она сказала Портнову, что борьба с хищниками бессмысленна: никогда эти сволочи не станут беднее, а деньги их счастья не приносят. Он тогда ничего не ответил, посчитал, что просто она устала.

Она больше не возвращалась к этому разговору. Пусть все идет как идет. Гори оно все синим пламенем.

Его арестовали. Ольга в тот день уехала в Ленинград – навестить подругу.

При аресте Портнов застрелил Ремизова: он не хотел, чтобы тот на допросах выдал Ольгу. Не хотел, чтобы она сидела в тюрьме. Она была нужна ему на свободе.

На следствии он показал, что Ремизов пытался застрелить вначале его, Портнова, а потом себя. Не мыслил он жизни в лагере. А он, Портнов, преступление совершил в порядке самообороны. Следователи не смогли инкриминировать ему умышленное убийство.

Судебный процесс был странным. Свидетели путались в показаниях, несли несусветицу, давали ложные свидетельства. Потерпевшие отказались от обвинения.

И дело тут было не только в том, что они боялись мести. Как они могли объяснить судье и заседателям, откуда у них, простых советских людей, взялись такие деньги – сотни тысяч, миллион! А раз не было таких денег – значит, никто их и не грабил.

Обвинение рассыпалось.

И снова гудела Москва. Слухи, домыслы. Нашли каких-то подставных свидетелей, которые показали, что Портнов со своей шайкой врывался в их скромные квартиры, совершая грабежи и разбои, и уходил с «гигантской» суммой двести – триста рублей.

Портнов видел этих людей впервые в жизни, но принял правила фальшивой игры и «сознался» во всем. Возможно, подобное поведение и спасло ему впоследствии жизнь.

Его приговорили к пятнадцати годам лагерей. Но даже в ту минуту, когда оглашали приговор, он знал – это фикция. Власти должны успокоить публику. Близится шестидесятая годовщина Октября. И ему обязательно снизят срок.