Ночью

– О чем думаешь, красавица? – его рука обнимала обнаженную и такую сейчас красивую женщину.

– О том же, о чем и ты, дорогой, – хихикнула она.

Они лежала на диване, по которому словно пробежала целая орава лошадей, в окружении хаоса из легких одеял и мини-подушек, под которым творился рай разбросанной одежды и всего прочего, что осталось после вчерашнего вечернего ужина во время бурной любви и громкого дождя.

– Я так и знал, на чем тебя и подловил! – хотел сказать что-то умное.

– Ой, да ладно… – решила прервать паузу молчания тишины и вернуть все назад. – Тебе пора просыпаться и вставать на работу, мой взрослый малыш, – и все же она говорила настолько мило, что Сергей не мог ей возразить.

– Я подчинюсь только после поцелуя… но самого классного в этом мире, – просил Сергей.

И она ответила ему.

Непринужденно их губы вновь слились в единственном быстро-страстном поцелуе на всей Земле, где время останавливалось лишь только на одно романтическое мгновение.

«Я тебя никогда не буду любить», – пронеслось в опухшем от страсти сознании Сергея.

– Все! Все!! Все!!! Пора тебе вставать, – крикнула она, и богема была окончена.

Сергею пришлось подчиниться.

Он был физически и морально опустошен, и только сознание трактовало, что теперь делать – идти до известного в центре Москвы его адвокатского офиса, где вновь приобрести якобы умный вид, и поработать на ненавистное ему государство по гражданско-трудовому договору.

Они практически поднялись вместе, словно вместе разделив минутное открытие времени, когда их разлука станет намного больнее.

– Сергей, и не забывай, что я всегда люблю тебя! – одеваясь, произносила она.

Сергей, все еще голый, приходя в себя, когда оставалось счетных половина часа до выхода в свет из подъезда негодования, в который ему приходилось с отвращением на лице входить вот уже сорок лет, созерцал, как Кира одевалась.

Сначала нижнее белье одевалось ее худыми ручками на ее стройное, как у фотомодели, тело, затем, плотно прижимал не маленькие и не большие груди черный бюстгальтер.

После этого принимали свою эстафету темные чулки, потом бегло оказалась на ее теле, которое Сергей вновь хотел получить, та самая непонравившаяся ему футболку, и, наконец, синие обтягивающие джинсы.

А Сергей собирался с неохотой и на редкость сегодня утром долго.

Что сказать – он очень не хотел вновь принимать облик очкарика, который шарит во всех надуманных законах этой страны, что не менее идеально прилегали к ее ногам и просили их снять при каждом взгляде на них.

Но ему поистине некуда было деваться.

– Кира, – обратил весь свой взор на женщину, которая сейчас представала перед его глазами самой красивой и сияющей, словно с картины, которую вполне можно квалифицировать как скрытый шедевр, но стоящую достаточно дорого, чтобы повестить у себя в комнате. – Я не смогу без тебя провести сегодняшний вечер, – его губы искривились в улыбку, слепленную из фирменной улыбочки и ухмылки. – Я без тебя не смогу, замерзну, – сделал вид молящего щенка, для которого ласка в виде поглаживания по мокрой головке, ведь щенок скулил на улице, когда ему неожиданно открыли дверь, станет пристанищем рая.

– О, Сергей, как мило, – саркастично сказала она. – Я учту все твои пожелания, чтобы ты ни в коем случае не оставался один, – ответила она ему тем, что, видимо, Сергей и добивался услышать.

– Смотри, Кира, предательства не прощаю, – Сергей все еще созерцал ее снизу-вверх, пока сидел на табурете в прихожей.

Кира надела свое темное пальто, завязала вокруг пояса, еще раз подчеркнув, что ее талия достаточно стройная, чтобы возжелать обнять эту талию, и, как минимум вцепиться в нее губами. И поправляла прическу, поглядывая на Сергея решающе: встречаться с ним снова или нет.

– Я не отпущу тебя, детка… – произнес монотонно, потянувшись к ее худенькой руке, чтобы поцеловать и почувствовать своими губами ее нежную кожу. Еще раз проникнуться атмосферой нарастающей любви, в которой места для двух бывает лишь изредка.

– Я бы хотела с радостью верить в это, Сережа, – раздался ее смешок, как пропела синица и взметнулась обратно в небо, покривляться перед людьми своими крыльями, с большой радостью показав всем, у кого тут есть крылья…

Кира посмотрела на Сергея, как королева на своего раба, расправив воротник на легком пальтишко.

– Ох, уж, мой, Сережа, – произнесла она мило, но совсем не искренно.

– А теперь я отвечу, что буду им с большой радостью, – улыбнулся в ответ, тем не менее, свесив руки с колен, на ладонях которых набухли вены, словно так и не собравшись с силами на новый рабочий день, наполненный очередной дозы пафоса бумажных слов перед стеной непонимания, на которой вечно пляшут тени призраков, вызванных никому неизвестным жрецам, что каждый вечер распивают бесплатное вино, читая заклинания на луну возле костра где-нибудь на острове людоедов.

– Есть повод не поверить тебе, – Кира сделала вид, что сомневается, и теперь уже поправляла прическу возле зеркала, встроенного в гардероб, словно искала повод еще немного задержаться.

– Не волнуйся, я никогда не предам, – Сергей начал постепенно подниматься с табурета, сидя на котором чувствовал себя гигантом.

И правда, даже не смотря на то, что Сергей значительно похудел в последнее время, наверное, сбросил килограмм пять, все же оставался высоким огромным мужланом, налитым грудой мышц, словно из стали, и тем более, в черном пальто с короткой прической, выглядел изрядно зловещее и устрашающее, однако не без присущего ему романтизма, особенно когда в бой вступали известные ему приемы, дарованные от природы: заманчивые улыбки, обжигающий взгляд, да-да, какой-то дополнительный свет в глазах, зовущий практически всех, кто был женского пола, подойти поближе и заговорить, и само по себе обаяние, которое тоже манило и звало, как бы прикоснуться к нему; к какой-то энергии, может, атмосфере, или просто было насколько заманчивым, что с Сергеем неизбежно хотелось заговорить, и, чего скрывать, конечно притронуться к нему.

И вот, Сергей, наконец-таки, поднялся с табурета.

Голова молниеносно закружилась – сказывалась старая травма, полученная в боксе. И Сергей тот час оказался прибитым сидеть на табурете, однако сдаваться не хотел, и на второй попытке – уже его тень падала на эту женщину, в которой все вновь перевернулось, и ей захотелось только снова обнять его, прижать к своему телу, почувствовать эти мышцы, вдохнуть его животный аромат тела, прикоснуться к каким-то неживым губам, попытавшись их тем самым оживить.

Его словно холодный взгляд смотрел сквозь Киру, но улыбка делала свое дело, показывая, что Сергей по-прежнему любит ее, хочет, как никогда, и хотел бы увидеть снова, и жаждет вновь обнять и поцеловать так же, как и хочет этого она.

– Ну, дорогой, нам пора идти, – заканчивала она, целуя Сергея перед тем, как возьмет его за руку и они вместе под ручку выйдут из подъезда.

А что будет потом?

Потом они пройдут несколько улиц, переулков, двориков, арок… и все… разойдутся, кто куда – он на нелюбимую работу, когда единственное, что умеет делать уже машинально, помимо того, как крутить романы и вставлять каждой как можно только глубже, так это заниматься адвокатской деятельностью, в том числе частной.