Ноль

– Если не секрет, какие действия предпринимаются?

– Мы запросили у ИИ игры данные на продавца и на нападающих…

– Однако он отказался отвечать на запрос?

– Да, Гарик, чёрт его побери, именно так! Он называет это “игровой ситуацией”, хотя какая, к чёрту, “игровая ситуация”? Это чистой воды терроризм!

– А что вы планируете дальше?

– Разыскать этих бандитов и наказать, что ещё я могу здесь планировать? Что за глупый вопрос, Гарик?

– Э… Джеймс, готовясь к интервью, я наткнулся на статью, опубликованную журналом Forbes в прошлом году. Возможно, вы помните?

– Х-гм! При чём здесь Forbes?

– В интервью этому издательству вы ответили, что ваши вложения в учётную запись Агни составляют сумму большую, нежели семьдесят миллионов кредитов.

– И как это связано с террористическим актом, Гарик? Я не понимаю: к чему вы ведёте!

– Вы перебиваете, и я всё не могу до конца сформулировать вопрос.

Итак, если её учётная запись стоит столь дорого, то, может быть, было бы рационально выкупить этот лот на аукционе и тогда, всё вернётся на круги своя? Девочка снова сможет играть, ну а вы, уже в неспешном режиме, продолжите поиск злоумышленников и вашу борьбу за реформы.

– Ах, вот вы о чём. Нет, Гарик, с террористами переговоры не ведут и на поводу у них не идут! Кроме того, помимо финансовых там есть и другие требования…

– Прошу прощения, Джеймс, нам нужно прерваться на небольшой рекламный блок…

Ей-богу, если бы когда-то этот Гарик мне не написал, я и не знал бы, где черпать новости об Игре. Поискав альтернативные источники, я выяснил, что это самый популярный в сети блогер: количество его подписчиков приближается к ста миллионам.

Вероятно, только невежды, вроде меня, начинают посещать новостные ресурсы исключительно после индивидуального приглашения. М-да.

Интересно, что то ли работает цензура, а, может, они заранее договорились, но никто и слова не произнёс о том, какие дополнительные требования я выставил в условиях к возвращению аккаунта принцессы. А ведь я написал, что голову “зверя” выложу на аукцион только после того, как лот будет выкуплен и все пленники, захваченные “монстром” в этом году (то есть в последние полтора месяца) будут освобождены.

Услышав о космических (для меня) суммах, вложенных в компьютерную игрушку ребёнка, я был вне себя от ярости: вся моя жизнь была сломана о невозможность заработать жалкие сорок тысяч кредитов, а эти люди легко тратят на развлечения сотни миллионов!

А меж тем разница между нами лежит не в том, что кто-то умнее меня, или активнее, а в том, что родился в “правильной семье”!

– Может ещё один лот организовать? – злобно спросил я пустоту, – С задними конечностями монстра?

Меряя шагами комнату, я был вне себя от ярости: “Мало им, сукам, надо бы добавить!”

– Ладно! – одёрнул себя, – Стоп! Всё хорошо! Всё пока идёт неплохо!

Заглянув на аукцион, я нашёл, что лот понемногу набирает популярность. Количество комментариев растёт, встречаются и довольно залайканые. Нужно посмотреть на реакцию сообщества завтра, когда ролик, выпущенный Стормом, наберёт большое количество просмотров.

Рутина

Дни потянулись один за другим и каждый следующий был похож на предыдущий. Подвижек в моих делах не наблюдалось, и я несколько приуныл.

В первую неделю по городу шныряла стража, проверяя закоулки, людей без постоянного места жительства и так далее. Затем в одной из новостных передач от Сторма, я услышал, что официальная версия считает, что тело принцессы давно перевезено в какой-то далёкий город. Обсуждали даже вариант возможного военного конфликта Лиама с соседями.

Номер я не покидал, шторы постоянно держал закрытыми, и постепенно моя жизнь стала похожа на этакое тюремное заключение.

Чтобы не сойти с ума от безделья, я принял предложение о работе и был зачислен на испытательный срок в компанию AeonX – одного из многочисленных подрядчиков всем известной DiaX.

Работа оказалась… не очень интересной, я бы даже сказал – скучной. Моя роль чем-то походила на воспитателя в детском саду или дрессировщика в цирке: система генерировала прототипы искусственных интеллектов, помещала их в различные условия, а я выступал кем-то вроде ментора, отвечая (во многом по методичке) на однотипные глупые вопросы “новорождённых”.

Моё рабочее место не было хоть как-то визуализировано и представляло собой простой чат.

Главной целью рабочей деятельности была сепарация виртуальных личностей по интересам: этот, кажется, более склонен к математике, тот – к физике, а третий – вообще бездельник. Конечно, львиную долю работы делал искусственный интеллект, мне же (и другим операторам, вроде меня) доставался разбор неочевидных случаев.

Заинтересовавшись вопросом: почему во второй половине XXI века приходится заниматься столь глупой работой, я полез в теоретические книжки по ИИ, и информация оттуда отчасти сломала шаблон моей реальности.

Почему-то я всегда полагал, что искусственный интеллект появился где-то во времена моего детства – в начале 20х годов.

Вообще-то, произошло это чуть раньше, но именно в начале 20х годов появилось множество публично доступных нейросетей: лейблы вроде chatGPT, Midjourney и другие заполонили новостное пространство, компьютеры начали разговаривать, рисовать, переводить тексты на другие языки и так далее.

Увы, от этого всего до настоящего интеллекта было ещё очень-очень далеко. В те годы человечество называло интеллектом простую систему усреднения данных.

Вообще, с точки зрения общей философии науки это весьма интересно. Оказывается, что не все, но абсолютное большинство законов природы описываются формулами, представляющими непрерывные, плавно меняющиеся значения функций. Практически никогда не бывает так, чтобы в ответ на незначительные изменения входных данных результат прыгнул бы в непредсказуемое новое значение. Везде и всегда выход как-то да зависит от входа.

Исходя из этого наблюдения, люди придумали два очень важных метода, позволяющих работать с ещё неоткрытыми закономерностями: интерполяция и экстраполяция, а говоря проще – усреднение.

Так вот, имея множество экспериментальных данных, влияющих на результат неизвестным науке образом, можно, используя усреднение, предсказать: что примерно получится для точек, не охваченных измерениями.

Появившиеся в двадцатые годы сети, могущие говорить человеческим голосом, формулировать осмысленные фразы и рисовать картины, были всего лишь этими самыми усреднителями. Да, это позволило выявить какие-то ассоциативные связи, которые ещё не были обнаружены людьми, да, это дало возможность автоматизировать многие вещи, вроде текстового перевода с языка на язык, но запрограммировать настоящий искусственный интеллект тогда так и не смогли.