Номер 124

Включив фонарик, я начал осматривать место смерти. Основные улики уже давно вывезли криминалисты, так что бояться нарушить что-то не стоило. Но я искал не то, что они считали важным. Я искал то, чего не хватало. Что-то, что могло связать все три «самоубийства» вместе. Записку.

Этот чёртов клочок бумаги, который казался ключом к разгадке, но которого здесь, скорее всего, не было. Всё выглядело чисто, слишком чисто. В углу я заметил лишь еле уловимые следы масла, а на стене – потёртости, будто что-то двигали в спешке. Но ничего, что могло бы объяснить, почему три совершенно разных человека связаны одной ниточкой тайны.

Обойдя периметр подсобки, я заглянул под каждое укромное место, под каждый уголок, в который могло затесаться хоть что-то полезное. Ничего. Всё было вычищено криминалистами, вывезено и досконально изучено. Никаких следов, никаких зацепок. Всё выглядело стерильно, будто это не место «убийства», как классифицировала его система, а больничная палата. Нет, даже операционная. Это было неправильно. Что-то здесь кричало о своей фальши.

Присев на корточки, я заглянул под металлическую лавку – ту самую, на которой Суржиков умер, корчась в диких конвульсиях. Никому не пожелаешь такой смерти. Пол был чистым, вымыт до блеска. Даже запаха не осталось. Здесь всё дышало ненатуральной стерильностью. Это место было противным своей пустотой.

Но я не собирался останавливаться. Сунув фонарик в зубы, я попытался пошевелить лавку. Металлические ножки оказались не прикручены к полу, и лавка легко отъехала в сторону, скрипнув по плитке.

– Интересно, – прошептал я себе под нос, слова едва различимые из-за фонарика, зажатого в зубах.

Я наклонился ниже, осветив пространство, где стояла лавка. Что-то блеснуло в самом углу, в тени. Присев снова, я осветил это место получше. Там, где ранее была ее дальняя часть, задний край, обнаружилось небольшое отверстие, прикрытое металлической стенкой. Остаток света пробивался через щель.

– Ну вот, – ухмыльнулся я, больше себе, чем кому-то ещё, и, достав из внутреннего кармана небольшие плоскогубцы, аккуратно начал вытаскивать скомканный пакетик, который был спрятан внутри.

Пакет зацепился за острые края отверстия. Металл цеплялся, царапался, мешал. Это была настоящая борьба – я нервничал, выдирая его миллиметр за миллиметром, стараясь не повредить содержимое. Пару минут борьбы с этим проклятым металлом, и, наконец, пакет оказался у меня в руках.

Я осветил его фонариком и замер. Внутри была она – записка. Я аккуратно развернул пакет, стараясь не повредить хрупкий клочок бумаги. На него были выведены те самые слова, которые уже стали для меня проклятием: «ЕЁ НЕТ». Бумага была вырвана из старой карты маршрутов, на которой всё ещё проглядывались линии местности и какие-то цифры.

– Бинго, – прошептал я, дрожа от адреналина.

Теперь всё сходилось. Все трое оставили одинаковое послание. Три разных человека, три разных жизни, но одно и то же сообщение, перед тем как уйти из этого мира.

Кто-то оставил записку перед самоубийством. Кто-то захотел ее спрятать. Кто-то хотел забыть про то, что написал, но все трое написали одно и то же, а потом решили уйти.

Сев на металлическую лавку, я посмотрел назаписку перед собой, держа её на вытянутой руке. Она словно издевалась надо мной, была одновременно ключом и очередной загадкой. Я ещё не мог поверить, что нашёл её, но в голове уже начала складываться мозаика. Только вот картина всё ещё оставалась размытой, и я знал, что лёгких ответов здесь не будет.

Я крутил записку в руках, словно пытаясь прожечь её насквозь своим взглядом. Три записки, три случая – всё сходилось, и в то же время ничего не сходилось. Казалось, вот она, ниточка, за которую нужно тянуть, чтобы распутать весь клубок. Но всё было не так, и я это чувствовал. Эти чёртовы записки только усложняли дело, хотя и оставались единственным мостиком к разгадке.

Вдруг раздался лёгкий стук и шаги. Я напрягся. Резко повернул фонарик вправо и заметил скользящую тень – кто-то прошёл мимо приоткрытой двери подсобки. Тонкая, быстрая фигура исчезла в полумраке, оставив за собой тревожное ощущение.

Мгновенно вскочив, я выскочил наружу, словно заведённый пружиной, осматриваясь в полутёмном ангаре. Вдалеке, в тёмном углу, я заметил мужскую фигуру, быстро движущуюся между грудами металлолома и разобранных автобусов.

– Эй! – крикнул я и бросился за ним.

Он петлял, пытаясь скрыться в лабиринте тёмных закоулков, но у меня было преимущество. Система активировала одну из своих «фишек» – дополненную реальность. Красный маркер вспыхнул перед моими глазами, фиксируя цель. Система анализировала окружение, подстраивая обзор, убирая тени и усиливая контуры. Погоня приобрела почти игровую динамику: его петляние среди груды запчастей казалось наивной попыткой обмануть того, кто видит его насквозь.

Я быстро просчитал его траекторию и рванул наперерез. Интерфейс подтвердил мои догадки: на месте предполагаемого выхода беглеца замерцал крестик. Всё шло по плану.

Мужчина выскочил из укрытия прямо мне навстречу. Я ловко выставил ногу. Его лицо изменилось, когда он заметил меня, но было уже поздно. Потеряв равновесие, он рухнул кубарем, зацепив какую-то груду запчастей. Со скрежетом он врезался в бок старого автобуса. Звук удара был глухим, металлическим, и на мгновение ангар наполнился тишиной.

Мужчина лежал неподвижно, явно оглушённый. Через минуту он зашевелился, открывая глаза. Когда он увидел свет фонарика, бьющий ему прямо в лицо, и мою фигуру, стоящую над ним, резко попытался подняться. Но я был быстрее.

– Не нужно резких движений, – голос мой был тихим, но твёрдым. Я достал пистолет и так повернул фонарик, чтобы свет упал прямо на дуло. Пусть знает, с чем имеет дело.

– Роман Грин, отдел тяжких преступлений, – представился я, удерживая его взгляд.

Мужчина молчал. Его глаза бегали то на дуло пистолета, то куда-то в темноту за моей спиной. Система, вероятно, уже высветила ему моё имя и полномочия. Паника и страх читались в каждом его движении. Он был напуган, как зверь, загнанный в угол.

– Кто ты? – спросил я спокойно, не убирая пистолета. – И что ты здесь делал?

Ответа не последовало. Он молча смотрел на меня, как будто обдумывал, стоит ли говорить или лучше снова попытаться убежать. Но на этот раз я был готов к любому сценарию.

Я позволил ему встать, и он не сопротивлялся. Надевать наручники я не стал – не в моих это правилах. Хотя система тут же завопила очередным сообщением о нарушении процедур задержания, но я лишь отмахнулся от её назойливых предупреждений. Я спрятал пистолет и подойдя ближе аккуратно отряхнув с плеч мужчины грязь, налипшую после падения, я заговорил спокойно, будто мы давно знакомы.

– Сергей, – выпалил он, таращась на меня, как на привидение.– Ну что, как звать?

– Отлично, Сергей. Давай выйдем на свежий воздух, и ты мне всё расскажешь, – я сделал паузу, добавив с лукавой улыбкой: – Если я сочту, что ты говоришь правду, в участок мы не поедем.

Моя улыбка, кажется, только усилила его нервозность. Он вжал голову в плечи, но послушно кивнул. Всё-таки общение – явно не моя сильная сторона.

Я отступил в сторону, давая ему возможность пройти мимо, и жестом указал направление к выходу из ангара. Сергей прошёл боком, не спуская с меня настороженного взгляда, но затем повернулся и двинулся к большим воротам ангара.