Нора Галь: Воспоминания. Статьи. Стихи. Письма. Библиография.

Но главное, меня поверг в совершенное смятение порядок рассказов. Что случилось? «Урочный час» почему-то попал в «Золотые яблоки», а «Пешеход» и «Убийца» из «Яблок» вылетели, так что под общим названием этого сборника осталась по праву одна лишь «Пустыня». И внутри «Человека в картинках» все рассказы перетасованы по совершенно неясному мне принципу. Ничего не могу понять, убеждена, что так нельзя. Всё надо перестроить и переверстать. Пусть мы печатаем не все рассказы, а только часть (кстати, нарочно опустили Эпилог «Человека» или он случайно выпал?). Но внутри каждого сборника надо сохранять авторскую логику, иначе получается произвол и хаос. [77]

77

Расположение текстов было возвращено к авторскому.

Побочный результат этой сумятицы – неудачное и непонятное столкновение золотоглазых с золотыми яблоками, к которым они отношения не имеют (стр.256). Кстати, надо исправить это название. Правильно – «Были они смуглые и золотоглазые», помнится, я Вам уже говорила. Сперва я упустила эту интонацию, а она важна.

В справке на стр.340 есть ссылка на «Марсианские хроники». Мне кажется, правильнее переводил кто-то – Марсианская летопись. «Лекарство от грусти» я сама сначала предложила неудачно, но меланхолия – вовсе никуда не годится. Нельзя оставлять иностранное слово, тут есть отличное русское, точное и выразительное, пушкинское: короче, русская хандра тут нужна! Лекарство, конечно, от хандры [78] !

78

Речь идет о переводе названия сборника Брэдбери «A medicine for Melancholy». Несмотря на повторную просьбу Норы Галь (см. ниже), эта поправка так и не была внесена. См. тж: «Слово живое и мертвое» (4-е изд., 1987), с.194.

Таковы основные дела и просьбы. А сверх того возвращаю Вам с благодарностью последнюю из фантастич.книг, когда-то взятых на погляд. В этом сборнике есть несколько занятных вещей, в т.числе рассказ Фаста (не к ночи будь помянут) [79] . В оглавлении я карандашом, разными эмоциональными значками, отметила и еще кое-что. Мб, кого-то могут заинтересовать и где-то пройти «Железные люди» (в сотый раз о роботах, но сильно); «Небесное племя» П.Андерсона (после 3-ей мировой войны от прежних народов и государств уцелели наполовину одичавшие горстки и племена; вопрос – кто ценнее для будущего, для возрождения человечества – те, кто деликатнее, утонченнее, или те, кто энергичнее, кто стремится сохранить и умножить знания?); «Придется обождать» Ал.Бестера (забавный пустячок о том, что без волокиты даже в рай и в ад не попадешь); «Повалить дерево» Юнга (тут к мысли, что природу надо беречь, подмешано и натурализма и мистики, но все же, мб под влиянием споров о Байкале, о судьбах наших лесов и рек, рассказ показался мне «возможным»).

79

Фаст, Говард (1914-2003) – американский прозаик и публицист левого толка, в 40-50-е гг. близок к Компартии США. В 1956 г. в Гослитиздате готовился сборник рассказов Фаста под редакцией Норы Галь; однако Фаст под впечатлением событий этого года в Венгрии выпустил в 1957 г. резкую по тону книгу «Голый бог», после чего его произведения попали в СССР под запрет, и полностью подготовленный сборник, в состав которого вошли переводы О.Холмской, Е.Калашниковой, Н.Дарузес и других мастеров перевода, так и не был издан.

Почти невероятно, чтобы когда-нб где-нб прошли рассказы Миллса «Последние станут первыми» и Дж.Колера «Встреча родичей», но мне они любопытны, если можно, я как-нб еще раз попрошу у Вас этот сборник и переведу их просто для себя (сейчас не успела). А еще три рассказа интересны, думается, не только для меня лично – «Сертификат» Дэвисона, «Лечение шоком» Мак Комеса и «Страх – это бизнес» Старджона. Если надумаете как-то их использовать, я бы их перевела.

И еще. В сб. «13 научно-фантастич. повестей», к-рый я вернула Вам раньше, я тоже отметила несколько вещей более или менее интересных. Это острые рассказы Р.Геймана «Машина», Пауэрса «Аллегория», Моррисона (условно – что-то вроде «Транспортировщик»), мб, Д.Найта – «Аналоги», «История с мылом» Нелсона и «Молчание» Кларка (впрочем, этого уже, наверно, перевел Жданов [80] ). Это всё больше с окраской сатирической, что не по моей части, хотя за «Машину» и за «Хитрости Ксанаду» Т.Старджона (если его сочли бы «проходным») я бы, пожалуй, взялась. И еще мне любопытны Андерсоновский «Свет» и биологическая шуточка Уаймена Гвина «Волпла» – если вздумаете их печатать, я бы охотно их перевела [81] .

80

Лев Жданов (1924-1995) – переводчик фантастики; Нора Галь сдержанно оценивала его работу, к тому же их отношения осложнились после выхода в 1973 г. составленного Ждановым сборника рассказов Р.Брэдбери «Р – значит ракета», в который наряду с тремя рассказами в переводе Норы Галь и двумя – в переводе ее близкого друга Э.И.Кабалевской оказались включены 12 текстов, переведенных самим Ждановым, – при том, что на титуле издания значилось «Перевод Н.Галь, Э.Кабалевской»; таким образом Норе Галь оказалась приписана ответственность за чужую работу, качество которой ее далеко не полностью устраивало. См. «Слово», с.147.

81

Из всех названных рассказов реально состоялись два перевода Норы Галь: второй из текстов Старджона (под названием «Искусники планеты Ксанаду») появился в сборнике фантастики «Звезды зовут» (1969), а рассказ Уаймена Гвина (под названием «Планерята») – в журнале «Вокруг света», #2 за 1969 г.

23/V-65.

Дорогая Белла Григорьевна!

Очень хорошо переверстана книжка, приятно, что каждый рассказ начинается с новой полосы. Обидно, что ко мне не попали две первые страницы, мне было бы спокойнее. /.../

В конечном счете, правки не так много даже для сверки. Было бы вдвое меньше, если бы, по какой-то досадной случайности, не осталась «без последствий» часть того, что я уже сделала в верстке. Но тут уж не моя вина. Признаться, я несколько недоумеваю и огорчаюсь, Вы ведь меня очень обнадежили и я не сомневалась, что вся моя правка, сделанная в верстке, без изъятья попадет в текст. Теперь все это необходимо исправить. Иной раз одна буква, разрядка, отбивка, пауза, какое-нб тире или ударение очень важны – без них ломается ритм, интонация, эмоциональная окраска фразы, а нередко и смысл. Есть прямые уродства и искажения. Очевидно, это вышло случайно, т.к. много было хлопот с переверсткой и знаками. Но я снова убедительно прошу принять всю, даже «мелкую» правку.

/.../

На стр.271 откуда-то взялось лишнее на, в рукописи было завешено – неужели я в верстке не заметила ошибки? Или это корректор знает только глагол занавесить, а просто завесить не признает? А во фразе и без того много «на». /.../

Стр.289 – помню, правила в верстке! Слово «крах» имеет вполне определенный смысл, здесь неуместный, здесь просто звукоподражательное «крак» – так щелкают орехи!

Стр.290 – тоже я, помнится, правила, дождь не льется, а именно льет! /.../

Стр.314 – ни в коем случае не златоглазые! Никакой лишней пышности и выспренности! У меня с самого начала было правильно – золотоглазые. /.../

На стр.329 – опять-таки помню, что правила в верстке. Неужели Вы не приняли? Или случайно выпало? Канцелярские отглагольные существительные мне ненавистны, да еще рядом – странствие и направление! В прямой речи, да еще у такого Прентиса это «по сравнению» не годится никуда. А отличный русский оборот с «против» – именно разговорный, просторечный, а не книжный и не канцелярский. Мб, он и не очень в ходу сейчас, но я не намерена и никому не советую ограничивать себя одним лишь стертым привычным языком большинства наших радиопередач и газетных статей. Так что, пожалуйста, восстановите мою правку. [82] /.../

82

Об этом месте см. в книге «Слово живое и мертвое» (с.194-195): «Герой рассказа, человек не слишком образованный, но склонный поразмыслить и порассуждать, произносит: „Против того, к чему мы привыкли, нам теперь совсем немного надо...“ Редактор вычеркнул против того и написал: „по сравнению с тем, к чему мы привыкли...“» (далее этот случай подробно обсуждается). В рассказе «Были они смуглые и золотоглазые...» несколько иначе: «Против того, что мы привезли на Марс, это жалкая горсточка...» (Брэдбери Р. Сочинения: В 2 т. – М.: ТЕРРА, 1997. – т.1, с.415). По-видимому, в книге Нора Галь изменила текст, не желая задеть уважаемую ею Б.Г.Клюеву.

На стр.342 тоже я правила: заря не непроходящая, а непреходящая – есть такое поэтическое слово, противоположность всему преходящему, т.е. недолговечному, временному, мимолетному, построенное по тому же принципу, что и непреложный, непреклонный, – неужто корректора не знают? /.../

И еще одно. Видимо, я недостаточно ясно высказала свою точку зрения. Я категорически против меланхолии! Она совершенно не в духе и не в стиле Брэдбери. Загляните хотя бы в словарь Ушакова, там очень ясно показаны оттенки этих двух слов – меланхолия и хандра. Никакой «грусти томной», голубых тонов, романтизма 150-летней давности тут не может и не должно быть: настроение Брэдбери куда более горькое и желчное. И если уж Пушкин не боялся оскорбить грубоватой хандрой нежные уши читательниц, так нам и вовсе странно этого бояться. Я за это время еще проверяла себя, советовалась с понимающими людьми – и больше прежнего убеждена, что нужна именно хандра, а никакая не меланхолия. Уж поверьте мне! Поставим хандру. Как говорится, на мою ответственность. /.../

Жду вашего звонка – ответа на все мои вопросы, просьбы и недоумения.

Всего Вам доброго!

13/VI-65. 

2. Издательство «Искусство», редактору Л.Ильиной

Уважаемая Лидия Антоновна!

Возвращаю (как видите, в срок) перевод сценария [83] . 1-й экз., который раньше правили Вы, теперь – основной.

Из правки М.С.Шатерниковой я приняла все, что могла. Иногда ее пожелания полярны Вашим, ибо Вы (как и я, хотя наши вкусы не всегда совпадают) думали о ясности и литературности текста, она же, как и Н.И.Клейман, хотела приблизить текст к букве подлинника, добивалась не литературного перевода, а подстрочника.

83

Сценарий С.Эйзенштейна по роману Драйзера «Американская трагедия». Этот перевод был выполнен Норой Галь в 1966 г. для 6-го, заключительного тома Собрания сочинений Эйзенштейна, и более четырех лет лежал в издательстве без движения, а в 1971 г. был передан на отзыв консультантам-киноведам Н.Клейману и М.Шатерниковой. По завершении этой работы выяснилось, что намерения издательства изменились, и публикация сценария планируется в первом томе нового издания сочинений Эйзенштейна, намеченного на последующие годы. Однако и это издание так и не состоялось; в общей сложности издательство не давало ответа о судьбе работы Норы Галь в течение 9 лет – с 1966 по 1975 г.

Прекрасно понимаю, что это вызвано искренним стремлением сохранить стиль и манеру автора и сценарную «специфику». К этой искренней заботе, к труду и времени, которых не пожалела Марина Сергеевна, я могу отнестись только с уважением. Но понятия о верности тексту и манере автора у нас разные.

М.С. заметила в моем переводе с десяток ошибок и очиток, больших и малых, отметила с десяток действительно излишних вольностей, когда я, пытаясь раскрыть неясность, недосказанность в сценарии, обращалась прямо к роману. Все эти места я с благодарностью исправила.

Однако верность букве подлинника в правке М.С. доходит порой до верности ошибке, даже опечатке. А главное, правка и впрямь обращает перевод в подстрочник. Как правило, ограничивает выбор русского слова первым значением по словарю, утяжеляет строй фразы, делает ее неестественной, чуждой строю русского языка, загромождает текст лишними местоимениями, вспомогательными словечками, придаточными оборотами. Такую правку я, понятно, принимаю далеко не всегда.

Конечно, не надо украшать неотшлифованный черновик. Но одно дело неотшлифованность, и совсем другое – вялая, серая калька, прямо противоположная характерной для Эйзенштейна (по словам самих же консультантов) краткости и энергичности. И ведь Эйз. явно не сочинял по-английски, а в основном брал куски из романа дословно, монтировал отрывки, наскоро делал связки. Тут уже стиль самого Др-ра, отнюдь не лаконичный и не энергичный, и уж его-то надо переводить не калькой, а по законам нормального перевода.