Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов

Зато незадачливый, основательно продрогший на морозе полицейский совершенно забыл, под какой сосной-елью он припарковал свой автомобиль, и принялся блуждать по лесу в потемках. Свой фонарик он, к несчастью, выронил и отыскать не смог. Вдруг ни с того ни с сего разразилась необычайно свирепая снежная буря, вообще стало не видно ни зги. Бедняга окончательно сбился с пути, заплутал между бесконечных деревьев, сломал лыжи, потерял один ботинок и замерз смертельно. Провалившись по плечи в снежную топь, он уже решил окончательно прощаться с жизнью. Ты теперь улавливаешь идею, Вероника?

Ни с того ни с сего рассказчик резко выдернул меня из блаженной расслабленности бытия, аж в голове зазвенело.

– Честно говоря, не совсем! – безмерно удивилась я вопросу.

Сам он, что ли, боится провалиться куда-нибудь в окружающем нас чудесном ландшафте? Опасается, что заведу его вскорости в лес и брошу в сугроб? Сама даже засмеялась от столь «удачной» идеи, как раз первой пришедшей в голову. Она же оказалась последней и окончательной. Просто, наверное, Коля лишнего выпил.

– По-прежнему не вижу ни малейшего сходства между собой и героиней романа. Я даже на лыжах не катаюсь.

– Ладно, слушай, что случилось с ними дальше. Когда пурга закончилась, то по счастливому стечению обстоятельств детектива обнаружил и откопал местный фермер. Так что герой не погиб, а всего лишь попал в госпиталь с легким обморожением. Через несколько недель врачи восстановили его работоспособность, и он смог вернуться к выполнению своих обычных служебных обязанностей. Теперь, после тяжелой болезни, мировоззрение полицейского начало меняться в сторону мистики. Все больше и больше стало ему казаться, что милая архитектор Мария на самом деле не обычная земная женщина, но самая настоящая хильдра, описанная в народных скандинавских легендах. Ему становилось нехорошо от мысли, что всего лишь месяцем раньше он видел в нежной, ласковой, человеколюбивой красавице холодного, жестокого и психопатичного садиста-убийцу. Днем и ночью опытный детектив обдумывал, каким бы образом ощупать круглый пышный задик свидетельницы по делу, где ему по всему чувствовалось наличие изящного припрятанного хвостика.

– Вот бы ему потом за это врезал норвежский Комитет по защите женского равноправия – кстати говоря, влиятельная организация! Он бы точно с работы полетел!

– Так вот постепенно все беседы детектива со свидетельницей стали сводиться к вопросам, что она думает о хильдрах из древних сказаний, как видит развитие взаимоотношений между мужчинами и женщинами, о какой любви мечтает и все прочее в этом духе.

Как я тебе уже говорил, это необыкновенно лиричные и возвышенные страницы книги. Прекрасная, как ангел, девушка отвечает всегда ласково, мягко и разумно, а сама от встречи к встрече все более и более сияет тихим внутренним светом, искрится неземной грацией, сверкает платиновыми своими волосами. В конце концов главный герой стал потихонечку как бы растворяться в ее безмятежности и доброте, он уже совсем не мог жить без встреч со свидетельницей и возмечтал о том, чтобы находиться возле нее каждую минуту своего существования.

– Ну и что же такого интересного она ему нарассказала? Действительно так похоже на мои обычные высказывания?

Я успела вволю насытиться сочным, отлично приготовленным в специях и апельсинах мясом, а потому игривое любопытство навострило ушки и принялось затягивать свою владелицу дальше и глубже. Кроме того, недремлющая женская интуиция настоятельно подсказывала затянуть время разговора на как можно более продолжительное время.

– Вот ты меня лучше спроси, что я думаю? А то даже никогда не поинтересуешься!

– Хорошо, спрашиваю.

– С моей точки зрения, например, Синяя Борода был идеальным мужем.

– Это который убил семь жен? От тебя, Коля, я не ожидала.

– Ты подумай: мужчина искренне и честно просил своих дам не заходить в одну-единственную маленькую комнатку в огромном замке. На самом же деле он мог ключ просто спрятать, а женщинам своим при нужде сказать, что потерял. Они что, стали бы дверь ломать? Человек был слишком искренний, врать не любил и не умел, совсем как ты. Вот если бы я был твоим мужем, то никогда бы не стал специально нарываться на такую запретную стальную камеру в твоем чудесном характере и жил бы себе в меду и ласке. Зачем умному мужчине дразнить чертей? Такой и была та лесная нимфа: умела вешать мужичкам всякие хорошие и правильные «макароны» на разлапистые мохнатые уши, но свое дело знала твердо.

– Коля, ты пьян. Никогда никому ничего я «не вешала», просто живу как получается, а говорю – как есть! И ты совсем слеп, если именно меня сравниваешь с Синей Бородой или его аналогом в женском обличье.

– Не надо сразу начинать так горячиться, царица моя! Мы все не без греха, и прости на неосторожном слове. Да, лично я горжусь и восхищаюсь твоей несокрушимой жизнестойкостью. Удивительное, думаю, существо: снаружи цветок цветком, а внутри прямо кремень с гранитом.

– Ладно, я тебя прощаю на первый раз. Считай, как хочешь! Так чем в этой истории закончилось дело?

– Да теперь же уже все ясно! Нет, ты попытайся догадаться сама. Это же так элементарно, Ватсон!

Ссылка на доктора Ватсона мне страшно не понравилась. Тоже мне нашелся Шерлок Холмс!

– Ах да, любовь-морковь! Конец совершенно тупой и банальный, как в большинстве сугубо дамских романов. Тоже мне детектив! А куда все остальные мужчины подевались, там хоть как-то объясняется?

– Детектив, драгоценная Никочка, как раз кончается тем, что пропадает сам следователь. Точно так же, как все остальные до него: бесследно, никому ничего не сказав и ничего с собой не взяв.

– Так что же автор, как его там… Бьорн Бутулс хотел сказать? В форме детектива призывает народы к большой и светлой любви?

– А то, что в современной, банальной и суетливой жизни встречаются и настоящие феи, и истинные ведьмы, а также существуют параллельные миры, параллельные судьбы и параллельные жизни. Нам надо быть чуточку внимательнее друг к другу: человек никогда не знает, кто именно находится рядом с ним. Все наши умственные построения, все вроде бы правильные концепции насчет другого в один прекрасный день способны развеяться, как дым.

– О как ты прав, Коленька. Не далее, как вчера, я имела хорошую возможность убедиться в справедливости твоих слов. Нет-нет, не надо пытаться меня переубедить – все равно останусь при своем мнении!

Я передернула плечами, допила херес в своем бокале и налила брусничного сока. На несколько секунд задумалась, но магия вина почему-то больше не брала – я с сожалением трезвела на глазах. А все-таки знакомая коварная охотница на мужчин и великий в них специалист иногда тоже оказывалась права: Николай действительно немножечко «болтун – находка для шпиона» и «язык без костей». Уж слишком без остатка он заполняет собой все окружающее пространство и чересчур энергично, часто и непоследовательно перескакивает от темы к теме. Вдруг ни с того, ни с сего начал в мельчайших подробностях пересказывать какой-то проходной норвежский детектив. К чему клонил, так и осталось загадкой, зря только голову морочил. Тут от собственных насущных проблем не знаешь, куда деваться, а еще убийствами грузят психику. Нет бы что-нибудь веселое рассказать женщине, ведь ей так несладко живется! Хотя я сейчас зла и явно к нему несправедлива: ведь все настоящие поэты пишут не ради великой славы, высокой любви или вершин самого творчества – они наверняка просто неспособны заткнуться.

В который раз неосознанно провалившись в раздумья о неприятном, я вдруг всей кожей ощутила невероятную интенсивность Колиного взгляда – даже окружающая обстановка показалась радиоактивной. В следующую секунду он с неожиданной силой притянул меня к себе и принялся покрывать мое лицо и тело быстрыми, бешеными какими-то поцелуями, не оставляя возможности пошевелиться. Я вскрикнула как бы от боли и достаточно ощутимо укусила Николая за ухо, добиваясь ослабления сих объятий.

Мужчина, конечно же, решил, что причинил мне физическую боль, сбавил темп и извинился с огромной нежностью в голосе. Мои золотистые шелковые волосы, высокая нежная шейка, гордые прохладные плечи, сладкая сливочная кожа и все остальное в порядке очередности удостаивались самых романтических комплиментов и изысканных поэтических комментариев. Боже, как это было некстати!