Ноша избранности

– Согласна! Цена принята.

Конечно, по логике здешних понятий Седобородому следовало бы презрительно промолчать. Но разочарование оказалось слишком сильным:

– Молчи, женщина!

– Тебе ясно сказано?!
– а это Тадарик вклинился в спор.

– Не слышу мужчины, - заупрямился Седобородый. Как же не хочется вождю отступать перед женщиной. Подчиняясь наитию, Аня наносит по его самолюбию ещё один удар:

– Мы вернёмся и принесём то, что ты просишь. Ты ведь обещал подождать.

Удар бича обрушивается на беззащитное тело раба. Гастас вздрагивает, бросается вперёд. Аня буквально виснет на нём.

– Ты обещал ждать, - с угрозой повторяет слова своей гостьи Тадарик.
– Пальцы его вцепились в рукоятку меча, да так, что лезвие "гуляет" в ножнах.

– И это побратимы!

Теперь между Гастасом и Седобородым вклинивается ещё и Тадарик. Голос вояки звучит придушенно, почти ласково:

– Ещё одно слово, старик, и мой меч найдёт твою печень.

– А как же ваш закон?

– Закон?
– они стоят лицом к лицу, как противники на поединке.
– Что ж, отвечу по закону. Только тебе от этого легче не будет. Где бараны?

Глава 6. Гулянка.

В город Гастаса волокли три пары рук. Четвёртый, из выкупленных тащил за собой на верёвке двух обросших баранов с тугими спиралями рогов. Тадарик семимильными шагами выступал впереди, размахивал руками, безмолвно ругаясь. Аня и две недавние пленницы едва поспевали за мужчинами.

Компания наконец-то миновала ворота и оказалась в городе. И тут Гастас упёрся, скинул держащие его руки:

– Хватит! Не убегу!
– Взгляд его скользил по окружающим предметам, кажется ничего толком не замечая. На миг глаза Ани встретились с глазами юноши. Но только на миг, потому, что Гастас тут же отвёл взгляд и его лицо свело судорожной гримасой боли и отчаяния.

– Точно. Покончи с собой. Им, на радость.

Гастас закусил губу и отвечать Тадарику не стал, свернул направо. Надо заметить, улицы в городе путались не хуже, чем в лабиринте. Очередной поворот, очередной дом. Взгляд юноши стал осмысленным, а кулак врезался в створку ворот с соответствующим моменту грохотом. Гастас остановился, с вызовом оглядел спутников, ударил в ворота во второй раз, выдержал паузу. Ещё удар.

Сонный хозяин с всклокоченной шевелюрой приоткрыл калитку, намереваясь высказать о буяне, все пришедшие на ум слова, но увидел Тадарика, заробел, и лишь заметил укоризненно:

– И это твои гости!

– Хозяин, - Гастас даже не думал прятаться за чужую спину, - у нас радость и мы хотим по этому поводу немного гульнуть. Вот деньги.
– он протянул мужчине серебряное кольцо.
– Нас будет шестеро. Приготовь барана, пиво, хлеб. Ну и музыка чтоб была. Всё как положено.

– Прямо сейчас? С утра пораньше?
– не сдержав ехидства, поинтересовался хозяин.

– Зачем сейчас? Вечером. После того, как торг закроется. Но четыре кружки пива для моих друзей можешь вынести прямо сейчас.

– Пива вам?
– пробурчал хозяин уже без раздражения, скрываясь за калиткой.
– Сейчас принесу пива.

– Гастас, зачем, - начал было один из выкупленных лишь только хозяин кабака скрылся за воротами, но юноша грубо оборвал его:

– Потому что это мои деньги и я трачу их так, как хочу.

– Почему не у Тадарика?
– поддержал первого второй.
– Что у него, пива нет?

– Потому что я так хочу, - упрямо повторил юноша и обратился к внимательно изучающему его Тадарику.
– Одолжи мне золотой.

– А надо?

– Надо. Парням одеться надо.

– Разумно.

– И три меча одолжи. На одну ночь.

– Почему три?

– Я при оружии и один у меня есть.

Тадарик задумался, рассеяно снял с пояса кольцо с ключами, отцепил один:

– Доспехи не нужны?

Гастас взял ключ:

– Кто же на пирушку в доспехах идёт?

– Ну, я наверно приду в доспехах. Сразу, как только закроют торг?

– Да, именно так.

Губы Тадарика дёрнулись, обнажая в оскале зубы:

– Ты правильно сделал, посчитав меня.

Гастас прикусил губу. От необходимости отвечать его избавил приход хозяина кабака с пивом. Мужчина раздал кружки, спросил деловито:

– Которого из баранов оставишь?

– Никакого. Я тебе деньги дал. А за бараном сам, за стену сходишь. Рядом же.

– Тогда одну серебрушку за гулянку - мало.

Гастас выловил последнюю серебряную монету в кошельке, протянул хозяину:

– Раз мало - добавлю. Так как насчёт золотого, Тадарик?

– Три ты уже должен.

– Буду должен шесть.

– Шесть - это много. Без заклада.

– В заклад ставлю моего коня.

– Значит, конь теперь мой?

– Будет твой, если я не верну долг до отъезда.

– А ты вернёшь?

– Верну.

– Хорошо, по рукам. Только золота у меня при себе нет. Пока пятнадцать серебряных хватит?

– Пока - хватит.

– Погодите, погодите, - вклинился в их беседу хозяин кабака.
– Я не согласен за стену идти. Бери серебро назад. Я ...

– Поздно, дружище, - панибрацки хлопнул его по спине Тадарик.
– Ты взял деньги, а парни пьют твоё пиво. Сделка заключена. Да не трясись ты так. За стеной - мои воины следят за порядком. Я сейчас иду к ним. Так что доведу я тебя туда. И обратно до ворот доведу. А по городу, с овцами, ты и сам дойдёшь. Так что бери монету и пошли. Не упирайся.

Подхватив горожанина, Тадарик чуть не силой поволок его к городским воротам, успокаивая на ходу: мол не переживай ты так, пустяки всё это, ты же меня знаешь...

Гастас проводил парочку взглядом, повернулся к оставшимся:

– Выпили? Ставьте кружки у ворот и пошли. У Тадарика, поедите, поспите, приоденетесь, а вечером - на гулянку.

– Но почему гулянка не у Тадарика?

– Потому что к нему собачники не придут. А сюда - обязательно заявятся. И умоляю: не рубите вы их всех, поголовно. Нам пленные для обмена нужны.

– Так это ...

– А мечи ...

– Что же сразу-то ...

– А вот Тадарику и без слов всё было ясно!
– резко перебил Гастас растерянное многоголосье товарищей. Пошли уже. Нечего здесь торчать.