Носители искры

Сознаюсь, что, несмотря на их ненормальность с точки зрения миморада, я, когда слушал в новостях об усовершенствованиях радсов, порой задумывался, а не попытаться ли мне ещё раз пройти обследование, может, надо принять, что мир изменился? Что сын мой будет жить здесь, в этом новом мире, а не в том, что был у меня, и я зря пытаюсь внушить ему устаревшие истины и нормы морали? Иногда кажется, что я и сам уже плохо понимаю, что такое хорошо, а что такое плохо, куда уж мне сына учить... Не исключено, что я лишь напрасно мешаю ему быть счастливым? До шестнадцати лет радсы не ставят, но как только Мишка станет совершеннолетним, нет сомнений, что он выберет имплант. Разве может один миморад-отец, который видится с ним раз в неделю, конкурировать с его новой семьёй и СМИ, которые с утра до ночи пропагандируют чудодейственность и необходимость "Радости существования"?

Миморадов совсем перестали слушать и уважать, и мне кажется, нас скоро будут считать неполноценными. Это действительно грозная тенденция, и она уже сделалась ясно видимой. Так может отступиться, не мешать мальчишке? А лучше разузнать про новые возможности имплантов, чтобы тоже стать частью его нового мира? Не сказать, чтобы я часто думал в подобном ключе, но порой было такое, каюсь, вплоть до сегодняшнего дня.

Сегодня случился переломный момент... это было как трещина между мирами, которая вдруг появилась прямо передо мной и стала быстро расползаться, требуя немедленно выбрать одно из двух: прыгнуть вперёд, пока трещина ещё не сделалась слишком широкой или остаться на старом берегу, зная, что это уже навсегда...

Впрочем, надо по порядку.

Я - программист и сейчас тружусь над программным обеспечением целой партии андроидов для Новотерры, куда скоро отправятся первые колонисты. Хотя сейчас я уже и не уверен, что скоро... а может даже и в том, что они вообще отправятся.

Нет, начиналось всё очень хорошо: в научно-производственном центре корпорации электронных и кибернетических систем, где я служу, было сформировано целое подразделение, чтобы выполнить этот важный заказ и потом постоянно работать по этому направлению. Однако со временем, особенно когда широко распространились радсы, правительство, как видно, охладело к проекту, в корпорации сменилось начальство, а с ним и приоритеты, поэтому нашему подразделению стали то и дело урезать финансирование, а сотрудников переводить на другие линии. Всё больше народу чувствовали себя счастливыми и довольными жизнью, а в новостях всё чаще проскакивали заявления, что проблема перенаселения преувеличена и надо бороться не с количеством людей, а с их неудовлетворённостью...

В итоге моё подразделение, постепенно лишаясь мощностей и лабораторий, сначала выродилось в отдел, а потом и вообще я остался единственным, кто продолжал работать над программным обеспечением для андроидов. Но я люблю свою работу, да и заказ не был отменён, так что я горбатился, не покладая рук, частенько задерживаясь на службе допоздна, - всё равно дома меня теперь никто не ждал, так что, даже оставшись в одиночестве, я справился. ПО было почти готово, и я уже провёл часть испытаний, которые выявили ряд недоработок, срочно подлежащих устранению.

– Ты с этим не торопись, - вдруг заявил мне начальник, когда я пришёл выяснить, почему моя заявка на расходные материалы до сих пор не удовлетворена.
– Ты лучше скажи, долго ещё миморадить-то собираешься?
– он хохотнул.

– А какое отношение это имеет...
– тут у меня даже перехватило дыхание, так я был ошарашен его внезапным беспардонным вопросом.

– Такое, что мы все здесь должны быть единой командой! Ты понял? Вместе мы - сила!
– он снова хохотнул и с довольным видом откинулся в кресле.
– Раз ступенька, два ступенька, будет лесенка!.. как там дальше-то?

"Что за детский сад?" - с ужасом подумал я, но начальник продолжал сверлить меня взглядом, явно ожидая ответа.

– Раз словечко, два словечко, будет песенка, - сказал я.

– Вот! Точно! Вспомнил! Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам!

– И, конечно, припевать лучше хором, - автоматически продолжил я, начиная подозревать, что всё это просто идиотский сон.

– Молодец!
– сияя, похвалил меня начальник.
– Вот и давай: со всеми в ногу и припевай! Ты понял?
– Он вдруг выпрямился в кресле и, вытянув шею, воззрился на меня немигающим взглядом, словно готовая к атаке кобра.

"Нет, это не сон".

– Да я бы с удовольствием, - огорчённый своим мысленным выводом, проронил я, - но у меня - медицинские противопоказания. Я хотел "Радость существования" поставить, да мне отказали.

– Так это когда было-то?

– Точно не припомню, года три назад, наверное.

– Три года!
– присвистнул начальник.
– Да ты знаешь, как изменились за это время радсы? Медицина-то не стоит на месте, дружок, импланты совершенствуются, многие противопоказания теперь сняты, так что давай, дорогой, иди снова!

– Зачем?
– попытался затупить я.

– Чтобы обрести, наконец, радость существования!
– возопил начальник и, чуть подумав, добавил: - Вот прямо завтра и отправляйся!

– Да как завтра? У меня же работа с андроидами, там процесс, и мне срочно нужны материалы, что я указал в заявке, иначе...

– Я дам тебе отгул!
– рассмеялся начальник, фамильярно хлопнув меня по плечу.

"А тебе-то за какими хренами это надо?!
– хотелось мне заорать с возмущением.
– Сдалась тебе моя личная жизнь, весёлый козёл?" Но я, разумеется, сдержался и только спросил:

– Но почему обязательно завтра?

– Потому что нет больше сил смотреть на твою постную, вечно всем недовольную рожу, - шокирующе прямолинейно заявил начальник и впервые за весь разговор посмотрел на меня серьёзным взглядом.
– Мы единая команда, ты понял?

– Я понял!
– буркнул я, не уточняя, к чему именно относится моё понимание, однако не склонный ни в малейшей степени к мыслекопанию начальник счёл мой ответ согласием и отпустил.

Вид он при этом имел крайне довольный, даже и не подозревая, что далеко не на всех людей давление оказывает тот эффект, которого от него ждут. Некоторым, кто сам по себе нерешителен или склонен быстро менять свою точку зрения в зависимости от обстоятельств или под влиянием мнения других, давление совсем невредно, а возможно, что и полезно: нерешительным помогает действовать, конформистам - быстрее приспособиться. Но те, кто привык не оглядываться на окружающих, а вырабатывать своё мнение на основе знаний и наблюдений, собственных представлений и умозаключений, чужого давления не приемлют в принципе. Такие люди, к коим я отношу и себя, в состоянии не испугаться и ответственно заявить, что по ряду вопросов правы именно они, а вовсе не то большинство, что постоянно навязывает остальным свои понятия и интересы. Поэтому когда на меня начинают давить, я от этого становлюсь только ещё жёстче. Сила моего противодействия растёт прямо пропорционально силе давления, что делает весь процесс совершенно бесполезным да ещё и всё более болезненным для обеих сторон.

То, что сказал мой начальник о противопоказаниях, я, как уже говорил, слышал и раньше, и, не исключено, что и сам в скорости поинтересовался бы новыми возможностями имплантов, не надави он на меня с такой неожиданной свирепостью, да ещё и в вопросе сугубо личного, как я считал, характера. В итоге наш разговор отбил у меня всякую охоту не то что ставить радсу, но даже теоретически выяснять, чем последняя разработка лучше предыдущих.

Вместо этого я стал лазить по сети в поисках таких же, как я, и довольно легко и быстро на них вышел: оказалось, что миморады уже давно объединились в группу и постоянно общаются в интернете, а мне просто было недосуг болтаться по форумам: работа над заказом поглощала все силы и время. Снова позвонил Сметкину - оказывается, он давно уже обретается в этой группе под ником Нерво.

– Так ты, значит, с нами?
– спросил Ванька.

– Да, - твёрдо ответил я, ибо к тому времени уже принял решение.

Возможно, тут надо пояснить, что это значит - принять решение - для такого человека, как я. Потому что я принимаю их, исходя из своего разумения, знаний и внутренних потребностей, а, стало быть, мне глубоко плевать, одобрят ли моё решение другие, все ли так поступают или не все, делает ли так вообще кто-то. Да, я могу долго раздумывать, колебаться, изучать проблему со всех мыслимых сторон прежде, чем приду к тому, как должен поступить. Но когда решение уже принято, всё!
– я буду его выполнять, невзирая ни на какие обстоятельства. Потому что я в нём уверен. Настолько, что готов даже умереть за это решение, если потребуется.