Носители искры

Я принимаю душ, няня подаёт мне балахон, ткань приятно скользит по телу. Мы идём в столовую, где сидят ещё три мониски и с ними нянечки. Две стоят неподалёку, болтая и посматривая на своих подопечных, которые едят сами, и только одну из нас кормят с ложечки, постукивая ею о губы, чтобы она вовремя открывала рот. Видно, что мониска много раз была на вызовах и уже вплотную приблизилась к Господу, пару лет или, может, год назад окончательно расставшись со всеми земными мыслями, и поэтому не понимает, как надо есть. Она и говорить давно уже неспособна. Всем монискам предстоит вот так, полностью, обратиться к Богу, но я успела вырастить всего двух зародышей, поэтому ещё слишком привязана к мирской реальности, могу о ней думать и говорить, хотя и молчу - пока просто по желанию.

Моя няня последовательно подаёт мне три тарелки: пищу для монисков варит специальный комбайн, и приготовленные блюда надо принимать в строгой последовательности. Комбайн стоит тут же, в углу, и управляться с ним умеет старшая няня. Но ей уже недолго осталось этим заниматься: через пару месяцев девушка станет мониской, поэтому рядом стоит её преемница, внимательно запоминая, что и как нужно делать. Я тоже не так давно обучала младших нянечному делу, но заведовала не едой, а уборкой в одном из секторов монастыря...

*

Я словно очнулся ото сна и увидел, что стою, прижавшись ладонями и лбом к стеклу, а мониск отошёл в угол и лёг на поставленную в боксе койку, свернувшись калачиком. Он устал - понял я и, отлепившись от прозрачной перегородки, попятился назад, пока не наткнулся на стул. Опустившись на сидение, я тоже почувствовал себя вымотанным, голову распирало, в ней продолжали кружиться картины жизни монисков в монастыре: девочки-подростки, служившие няньками, которые становились девушками-монисками и переставали соображать, когда начинали растить околисты и выезжать на обряды. Ладно. Пожалуй, подумаю об этом завтра, сейчас я слишком устал... Поднявшись, я побрёл к выходу. Обернувшись на пороге, посмотрел на мониска - он уже спал. Пора было на боковую и мне.

* * *

Следующие дни я крутился как белка в колесе: задания от Сорвирога, масса всяческой суеты, связанной с жизнедеятельностью базы и постоянные выезды в город, во время которых мне особенно остро не хватало Женьки Белова, ставшего в последнее время фактически постоянным моим напарником.

Теперь мне всё чаще приходилось работать с Максом Бруховым - его проткнутое мной бедро зажило, но отношение ко мне вряд ли хоть чуть-чуть улучшилось. Он продолжал несправедливо винить меня в смерти своей приёмной матери, и меня это, естественно, раздражало: я что ли, заставил её переться с ним тогда в лес и вообще всю эту херню с главной химерой придумал?..

Драконов на базе было не то чтобы много, однако выбор имелся, так что Сорвирог наверняка специально нас совмещал: рассчитывал, что так мы быстрее притрёмся друг к другу и Макс в конце концов избудет свою вражду. Прав ли он был? Возможно...

Остальные на базе давно уже ко мне привыкли и относились нормально, даже Скан после того, как я его отловил, разоблачив идиотский план подставить собственную голову под молнию, смирился и перестал меня так сильно ненавидеть. А возможно, здесь ещё и Ленка руку приложила - видел я, как она жалеет его и с разговорами то и дело подкатывает, миротворица наша, вот, наверное, мозги ему и насчёт меня заодно прополоскала. Наш роман продолжался, так что она и обо мне постоянно заботилась, а я её к другим ревновал. Но она только смеялась, уверяя, что я - дурачок, если не могу отличить, когда она просто с людьми общаться, чтобы помочь, а когда глазки строит. Глазки не глазки, а Ленка к каждому может подход найти, разве ж тут уследишь? Не грех и поревновать!.. Я улыбнулся, вспомнив, как она читала задачи лежавшему на кровати Киберу. Готова, добрая душа, даже за андроидом ухаживать, чтобы ему легче стало...

В последние дни я совсем перестал уделять ей время, каждую свободную минуту проводя подле мониска, и Ленка на меня сердилась, хоть я и объяснял ей, что это надо для дела и будет исключительно интересно нашим учёным-искроведам.

"Знаешь, - Ленка посмотрела на меня долгим взглядом, - мне кажется, тебе самому уже пора у искроведов обследоваться. Пусть просветят, кто на самом деле командует: ты или твой околист".

Я рассмеялся, но Ленка в ответ даже не улыбнулась.

"А я, между прочим, вовсе не шучу! Здесь, знаешь ли, нет ничего смешного. Ты посмотри на себя!"

Я подумал, что это фигура речи, но тут Ленка достала из кармана зеркальце.

"Взгляни!" - она повернула его так, чтобы я увидел своё отражение.

Вид действительно был не ахти: лицо осунувшееся, бледное, круги под глазами, взгляд отсутствующий.

"Ну, устал немного, что с того?
– я отмахнулся от зеркала.
– Не стоит придавать значение таким мелочам".

"Мелочам?!
– возмутилась Ленка.
– Да на тебе лица нет, исхудал, выглядишь дико, ведёшь себя странно! Ты одержим! Одержим своим контактом с этим проклятым мониском".

"По-моему, ты просто ревнуешь, - попытался я всё перевести в шутку.
– Мониски - это ведь женщины, хоть и переделанные".

"Так ты поэтому вчера так и не пришёл на ужин?" - криво усмехнулась Ленка.

"Аппетита не было!
– я уже начал злиться.
– Слушай, мне не пять лет! Что ты ко мне из-за каждой ерунды цепляешься!"

"Ах, ерунды! Значит то, что мы договорились там встретиться и я, как дура, сидела в столовой целых полтора часа, пока до меня дошло, что ты не придёшь, это, по-твоему, ерунда?"

И тут в памяти внезапно всплыло, как она мне вчера звонила, а я торопился и бормотал, что пересечёмся, мол, за ужином, тогда и поговорим.

"Чёрт, Ленка, прости! О господи, вот я, идиот, замотался...
– осознание, что это обещание могло вот так взять и вылететь у меня из головы, обдало внутренности холодом.
– Не понимаю, как это получилось...
– Я в растерянности тёр лоб, сам себе поражаясь.
– Я - свинья, извини!"

"Да ладно, проехали, не пились!
– вздохнула Ленка.
– Я поняла, что ты не специально. Ты просто забыл! Ну, сначала хотела обидеться, конечно, но потом...
– она покачала головой.
– Стёпа, я за тебя боюсь! Нет, серьёзно...
– она взяла меня за руку.
– Тебе надо обследоваться - я это чувствую!"

"Обязательно, Ленк, но давай попозже, а?
– Я поцеловал её в ладошку.
– Сейчас я должен довести дело до конца, я уже близок..."

"К помешательству?" - перебила она меня и нахмурилась - над переносицей пролегли две вертикальные складки.

"Нет, - я улыбнулся и прикоснулся губами к этим морщинам.
– К пониманию, что такое главная химера. Это очень, очень важно!"

"Береги себя, Стёпа, пожалуйста!
– Ленка погладила меня по щеке.
– И побриться тоже не мешало бы".

"Будет сделано, - пообещал я.
– Мне надо идти, Ленка. Время".

"Пока", - и она, не дождавшись ответа, зашагала от меня прочь.

"Пока!" - крикнул я вслед и, развернувшись, почти побежал в лабораторию.

Странный контакт с мониском меня и правда затягивал.

"Жар-мандраж" больше не беспокоил, он будто растворился в моём теле и почти уже не чувствовался. Видения постепенно менялись: мониск то дарил околисты, запуская их в родничок младенцев, то забирал их у мёртвых, с каждым разом всё больше теряя человеческое восприятие происходящего. Эта инволюция завораживала, я словно спускался по ступеням вглубь меркнущего сознания, пока вдруг не увидел всё в ином свете.