Нова и Куинтон. Без сожалений

Когда мы возвращаемся в дом, его отец все еще на работе, поэтому Куинтон готовит нам ужин - жареный сыр и суп. После того, как мы заканчиваем, я помогаю ему убрать посуду.

– Чем ты хочешь заняться?
– спрашивает Куинтон, ставя последнюю тарелку в посудомоечную машину. Рукава его рубашки закатаны, и на лбу осталось немного грязи, которую я, протянув руку, вытираю.

Смотрю на грязь на своих руках, а потом обнюхиваю себя.
– Я чувствую себя отвратительно, - говорю я, сморщив нос. «Можно мне принять душ?»

– Конечно, - он закрывает дверь посудомоечной машины.
– Я покажу тебе, где находится ванная.

Он отводит меня в ванную наверху, затем ненадолго задерживается в дверях, кажется, будто он хочет что-то сказать, но прокашлявшись, оставляет меня, чтобы я могла принять душ. Сняв рубашку и выскользнув из джинс, включаю воду и присаживаюсь на край ванны, ожидая, когда она нагреется, чтобы можно было погрузиться и все с себя смыть. Это был долгий день, без сомнения. Но он помог мне почувствовать себя лучше и понять, что бы ни случилось с Тристаном, Делайлой и моей группой, я справлюсь. Надеюсь, что я права. Надеюсь, что я не сломаюсь. Надеюсь, что я достаточно сильна, чтобы пройти через все, что ждет меня впереди.

Я собираюсь снять нижнее белье, когда слышу стук в дверь. – Да, - отвечаю я робко.

– Это я, - произносит Куинтон с другой стороны двери.
– Я принес тебе полотенца.

– О, - смотрю на свою одежду на полу, гадая, не надеть ли ее. Затем, решив, что я не хочу больше быть стеснительной Новой с ним, подхожу к двери и открываю ее. Высовываю голову, не обращая внимания на прилив жара, который обдает меня из-за его взгляда. – Спасибо.
– Забираю у него полотенца, и наши руки соприкасаются, вызывая горячий всплеск, пульсирующий по моим венам, и я с трудом сопротивляюсь, чтобы не вздрогнуть.

– Пожалуйста, - его голос звучит не в той тональности, и я ловлю его взгляд, скользящий вниз по моей открытой ноге.

Я думаю о том, чтобы скрыться из его поля зрения, но потом понимаю, что не хочу. То, что я хочу сделать, так это открыть дверь шире и перейти на новый уровень отношений, чего я никогда не испытывала прежде, даже с Лэндоном. Я не хочу бояться. Не хочу больше прятаться. Жизнь слишком коротка, чтобы скрываться. Я просто хочу Куинтона. Сейчас. Больше не нужно ждать, как я делала в прошлом.

Его глаза медленно возвращаются к моим, и он моргает, словно изгоняет мысли из головы.
– Я должен идти, - шепчет он, его голос напряжен.

– Куинтон, я...

Я даже не уверена, кто на самом деле делает это. Толкает ли он дверь до конца, или я открываю ее, но вдруг она качается и ударяется о стену, когда я отступаю. Я стою перед ним в нижнем белье, чувствуя, что мне должно быть стыдно, но это не так.

– Боже, ты прекрасна.
– Он протягивает руку и кладет мне на бедро, нежно потянув, чтобы наши тела сблизились.

С моих губ срывается стон, когда кончики его пальцев касаются моей кожи, и этот контакт с трудом удерживает меня на ногах. Такое ощущение, что ему больно, он разрывается из-за того, что делать дальше, но потом он делает еще один нежный рывок и через несколько секунд наши губы сталкиваются. Клянусь Богом все эмоции, что мы сдерживали из года в год выходят наружу, когда мы сближаемся, наши языки переплетаются, руки блуждают по телу друг друга. Вся страсть. Жар. Страх. Беспокойство. Тоска. Желание. Необходимость. Сопротивление. Все это мгновенно пронзает мое тело и почти заставляет опуститься на пол. Но он держит меня, его рука упирается в стену, чтобы удержать нас обоих на ногах. Жар его тела опьяняет, заставляя меня чувствовать, что я таю везде, где он касается меня. И все, о чем я могу думать, это как сильно я хочу его. Сколько я ждала этого момента.

Но затем он отстраняется, разрушая связь.
– Нова, может быть, мы не должны делать этого, - его дыхание рваное, глаза ошалевшие, словно он дезориентирован.
– Не сейчас, когда ты так расстроена.

– Я больше не расстроена, - моя грудь вздымается, руки на его плечах.
– И я делаю это, потому что хочу этого... я хочу тебя, Куинтон.
– Мои щеки краснеют, когда я говорю это, но я не хочу отрекаться от своих слов. Я никогда раньше не говорила такого парню.

Он все еще сомневается, но, когда я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать его, он не сопротивляется, его язык проникает в мой рот. Через несколько минут душ выключен, и мы покидаем ванную, прокладывая дорогу в спальню, не разъединяя губ.

Первое, что я замечаю - это его запах повсюду, смесь одеколона и сигарет. Это напоминает мне о другом месте и времени, где я был потеряна. Воспоминания чрезвычайно пьянящие, но в хорошем смысле, потому что я больше не в этом месте, и это напоминает мне о том, как далеко мы продвинулись - как далеко я зашла.

Затем я замечаю голые стены и отстраняюсь.
– Ты снял большую часть своих рисунков и фотографий?
– спрашиваю, отметив, что на стене осталось только три. Один эскиз девушки, должно быть Лекси, вместе с ее фото, и одно фото женщины, я думаю, это его мама, потому что ее глаза похожи на глаза Куинтона.

Он кивает с нервозностью в глазах, заправляя прядь моих волос за ухо.
– Да, я действительно сделал это сегодня утром, прямо перед тем, как ты позвонила... я проснулся и просто решил, что время пришло.
– Он пожимает плечами, словно это небольшое дело, но это не так. Это огромный шаг. Я знаю, потому что прошла через что-то подобное с фотографиями Лэндона.

Ошеломленная, я возвращаю свое внимание к нему.
– Ты должен был сказать мне. Ты сделал огромный шаг.

Он касается моей нижней губы большим пальцем, на его губах появляется улыбка, и он качает головой.
– Перестань беспокоиться обо мне, Нова. Со мной все будет в порядке... если бы они еще были здесь, вот тогда надо было бы беспокоиться.
– Его голос колеблется.
– Хорошо, что я сделал этот шаг, хоть это и было трудно.

– Я знаю, как тяжело тебе это далось... но я горжусь тобой, - обнимаю его за талию.
– Ты молодец.

Его дыхания учащается.
– Я надеюсь, что смогу остаться таким.

– Сможешь, - говорю я.
– Я знаю, что ты сможешь.

Он тяжело сглатывает, а затем наклоняется и прижимается губами к моим, у меня перехватывает дыхание. И просто так все мои сомнения исчезают. Даже когда он расстегивает лифчик и снимает с меня трусики, я едва нервничаю. Я чувствую только его, когда помогаю ему снять рубашку через голову, а затем провожу пальцами по его мышцам, купаясь в своих ощущениях. Его тепло. То, как его сердце бьется в груди, когда я прижимаю к нему ладонь. Гладкость его кожи. Единственная вещь, которая причиняет мне боль, это ощущение шрама и вид татуировок, и он морщится каждый раз, когда я прикасаюсь к ним.

– Ты в порядке?
– спрашиваю, убирая руку от шрама.

Его веки дрожат, страх наполняет глаза.
– Я в порядке... просто нервничаю.

– Хорошо. Я рада, что я не одна такая, - не хотела говорить это вслух, слова просто выскользнули.

Он робко мне улыбается, когда мои щеки начинают краснеть, но затем он снова начинает целовать меня, медленно и чувственно, как будто наслаждается каждой секундой, каждым касанием пальцев, каждым переплетением наших языков. Когда он подталкивает меня к кровати, я двигаюсь вместе с ним, позволяя ему уложить меня и накрыть мое тело своим. Его пальцы бродят по всему телу, не пропуская ни одного участка, лаская бедра с внутренней стороны, прежде чем проскальзывает внутрь меня и начинает ими двигать. Я сжимаю одеяло, пытаясь удержаться, когда теряюсь в ощущениях, которых, как мне казалось, не существовало. Ощущения, когда ничего не существует, кроме нас двоих. Это самое удивительное чувство, которое я не испытывала очень долгое время. Все напряжение и беспокойство растворяется. Все плохое временно отступает. И я не могу сдержать стона, когда что-то глубоко во мне взрывается, и я не хочу ничего, кроме как навсегда удержать это чувство. Но спустя несколько секунд, оно медленно исчезает, и я возвращаюсь к реальности.