Новая Физика Веры

Звуковая голограмма. Основываясь на прибрамовской голографической модели мозга, аргентинский физиолог Хьюго Цукарелли разработал новую систему записи, позволяющую создавать голограммы из звука, а не из света. Метод Цукарелли основан на том любопытном факте, что сами уши человека в действительности издают звук. Увидев, что эти природные звуки являются аудиоэквивалентом «опорного лазера», используемого для воссоздания голографического образа, он использовал их как базис для совершенно нового метода записи, воспроизводящего звуки еще более реалистичным, трехмерным методом, чем посредством стереосистемы. Этот новый вид звука Цукарелли назвал голографическим (1).

Недавно после прослушивания одной из цукареллиевских голографических записей репортер лондонской газеты Times написал: «Я решил смотреть на часы, чтобы не забывать, где на самом деле нахожусь. Люди ходили у меня за спиной, хотя я знал, что за спиной – стена… Через семь минут я вдруг увидел фигуры, воплощавшие голоса на пленке. Это была многомерная „картина“, созданная звуком».

Поскольку метод Цукарелли основан на голографическом способе мозга обрабатывать звук, он с таким же успехом обманывает уши, с каким световая голограмма обманывает глаза. В результате слушатели часто убирают ноги, когда слышат, что кто-то проходит перед ними, или же дергают головой, когда слышат, как кто-то чиркнул спичкой у них перед носом (некоторые даже ощущают запах вспыхнувшей серной головки). Замечательно и то, что голофоническая запись не имеет ничего общего с обычным стереофоническим звуком – она сохраняет свою необычную трехмерность даже через один наушник. Голографический принцип также помогает объяснить, почему глухие на одно ухо люди могут определить источник звука, не поворачивая головы.

Ряд известных музыкантов, например Пол Маккартни, Питер Гэбриел и Ванджелис, обратились к Цукарелли с просьбой рассказать о его системе записи, однако из соображений сохранения патента он не раскрыл свой секрет полностью.

Мозг создает иллюзию. Способность создавать иллюзию той или иной вещи или предмета есть главное свойство голограммы. Действительно, голограмма – это виртуальный образ, возникший там, где его нет, и никакие приборы не способны обнаружить наличие какой-либо энергетической аномалии или материи на месте голограммы. Хотя наши органы чувств (например, зрение, если голографический объект оптический) свидетельствуют о наличии этого виртуального образа.

В конце 1960-х годов нобелевский лауреат в области физиологии Георг фон Бекеш проводил эксперименты со слепыми перципиентами. Он располагал у них на коленях вибраторы, а затем измерял уровень вибраций. С помощью такого метода ему удалось сделать так, что источник вибраций «перепрыгивал» с одного колена на другое. Но самое поразительное оказалось в том, что его подопытные в определенных ситуациях ощущали вибрацию в пространстве между коленями. Это означало, что люди способны ощущать предметы в пространстве, не имея для этого сенсорных рецепторов (1).

Прибрам считает, что «математический процесс, который Бекеш смоделировал с помощью своих вибраторов, является основополагающим для понимания того, как наш мозг конструирует образы внешнего мира». Он объясняет этот феноменальный результат тем, что в соответствии с голографической моделью интерферирующие волновые фронты, возникающие в результате механических вибраций, помогают мозгу локализовать свое восприятие вне физических границ тела. Подобным образом объясняются так называемые фантомные боли, то есть ощущение боли в удаленных конечностях. Голографическая память конечности записана в интерференционной картине мозга.

Последующие работы Бекеша наглядно продемонстрировали: наша кожа также чувствительна к вибрационным частотам. Более того, он даже представил некоторые данные, свидетельствующие об использовании частотного анализа органом вкуса. Интересно, что Бекеш использовал математические преобразования Фурье и уравнения, позволившие ему предсказать реакцию подопытных на различные вибрационные частоты.

Параллели между работой мозга и голограммами захватили Прибрама. Необходима была надежная экспериментальная проверка. Такую проверку выполнил ярый противник теории Прибрама биолог Индианского университета Пол Питш. Стремясь развеять утверждения Прибрама о том, что память не локализована в мозгу, Питш провел тщательные эксперименты с саламандрами.

В ранних экспериментах он обнаружил, что удаление мозга не убивает саламандру, а только приводит ее в состояние ступора. Как только мозг возвращался на место, поведение саламандры полностью восстанавливалось. Ученый рассудил так: если поведение саламандры в процессе питания не обусловлено локализацией соответствующих функций в мозге, то неважно, каким образом мозг располагается у нее в голове. Если изменение положения долей мозга приведет к нарушению процесса питания, то теория Прибрама будет опровергнута.

Питш начал с того, что поменял местами левое и правое полушария мозга саламандры, но, к своему разочарованию, обнаружил, что саламандра быстро освоила нормальное кормление. Он взял другую саломандру и поменял местами верхнюю и нижнюю части мозга. Результат оказался тем же. Поскольку желание опровергнуть теорию Прибрама было велико, Питш решился на более радикальные опыты. В серии, состоящей из 100 операций, он разрезал мозг на кусочки, переставлял их, даже удалял жизненно важные участки мозга, но во всех случаях оставшейся ткани мозга хватало для того, чтобы саламандры возвращались к исходному состоянию. Нет лучшего доказательства, чем эксперименты оппонента, который в результате длительной работы становится приверженцем и другом. Питш описал свои эксперименты в книге «Перестановки мозга» и открыто признал правоту Прибрама (1).

Великолепным «подарком» для Прибрама стали работы российского ученого Николая Бернштейна, из которых следовало, что даже физические движения человека могут быть закодированы в виде волновых форм Фурье. В 1930-х годах Бернштейн провел серию опытов, в которых облачил участников экспериментов в черные костюмы и нарисовал белые точки на всех суставах. Затем он расположил всех участников на черном фоне и произвел киносъемку различных движений: танцы, ходьбу, прыжки, печатание на машинке и т. д. Когда он проявил пленку, то на экране появились белые точки, двигающиеся вверх и вниз по достаточно сложным траекториям. Когда Бернштейн преобразовал движения точек в волновые формы, то обнаружил, что их можно анализировать методом Фурье. Оказалось, что волновые формы содержат скрытые паттерны, позволяющие предсказать следующее движение с точностью до нескольких миллиметров.

Когда Прибрам ознакомился с работой Бернштейна, он сразу оценил ее значимость. Возможно, причина того, что при анализе движений танцоров возникают скрытые паттерны, объясняется тем, что так же работает и мозг, который анализирует движения, разбивая их на частотные составляющие. Это было прекрасным подтверждением теории Прибрама.

Вопросов больше, чем ответов. Однако сегодня вопросов возникает больше, чем ответов, и каждый вопрос чрезвычайно сложен. Например, если мозг представляет собой волновую модель, то как он умудряется воспринимать «предметный» внешний мир? Как мозг проводит различие между внешним и внутренним? Ведь чувство любви, голода, ярости и т. д. – это внутренняя реальность, а звуки, свет, запах и т. д. – это реальность внешняя. Когда мы смотрим на человека, его образ в действительности находится на поверхности сетчатки нашего глаза. Но мы его воспринимаем как некий «внешний» объект. Если мы ушибли палец, то испытываем боль именно в нем, в то время как она представляет собой некий нейрофизиологический процесс, протекающий где-то в нашем мозгу. Каким образом мозг умудряется обрабатывать все множество нейрофизиологических процессов, проявляющихся в виде опыта и протекающих внутри мозга, создавая при этом впечатление, что часть из них – внутренние, а часть – внешние объекты, выходящие за пределы нашего «серого вещества»? Ответа на этот кардинальный вопрос пока нет, но есть гипотеза, согласно которой причиной восприятия эмоций как внутренней реальности, а, например, пение птиц и лай собак как реальности внешней является распределение этих реальностей во внутренней голограмме, создаваемой мозгом.

А вот на вопрос: «Как мозгу удается из нематериальных сущностей синтезировать нечто, кажущееся нам твердым на ощупь?» – даже приблизительных ответов пока нет. Да и вообще, на подавляющее большинство вопросов о мозге ответов пока нет. Несмотря на огромный объем работ по исследованию мозга, которые ведутся очень интенсивно во всем мире, мозг человека еще далеко не изучен. Академик РАН и РАМН Н. П. Бехтерева говорит: «Всю свою жизнь я посвятила изучению самого совершенного органа – человеческого мозга. И пришла к выводу, что возникновение такого чуда невозможно без Творца». Нам остается надеяться, что наука рано или поздно разберется в интересующих ее вопросах. Д. Хьюбел пишет: «Если человеческий мозг действительно сложнее всего, что нам известно во Вселенной, то стремление человека понять свой мозг отнюдь не безнадежно».