Новая игра
Шрифт:
Старшие ученики вписывались в броски нападавших, переводили прямолинейные движения во вращательные, подхватывали и перенаправляли энергию, устремляя оппонентов мордами в пол… Семинар по айкидо обещал удаться на славу.
— Не в силе Бог, но в правде, — отозвались пещёрские мужики. Убрали жён с детьми подальше за широкие спины и…
После того как сражение распространилось на кухню и коридор, и происхождение блюд заморской кулинарии выяснилось со всей непреложностью ветеринарного факта, а в пыточной оказались опознаны шкурки четвероногих страдальцев… вот тут не скорые на гнев северяне запылали пожаром, и плечо действительно раззуделось, а рука — размахнулась.
Под раздачу едва не попала ни в
173
Несколько подобных легенд пересказывает в «Архипелаге ГУЛАГ» А. И. Солженицын.
Словом, в Пещёрке в тот день обошлось без смертоубийства — если не считать Терминатора и ещё двоих кухонных рабочих, сполна ответивших перед Шерханом. Зато уже к вечеру против двери гостиницы, где располагалась штаб-квартира Церкви Трясины Судьбы, выросла порядочная гора зелёно-жёлтых членских удостоверений. Свежезавербованные российские прихожане больше не хотели иметь ничего общего с проповедниками болотной нирваны, убивавшими их питомцев.
— По плодам их узнаете их, — чуть ли не хором сказали на это православный батюшка и наставница [174] староверов, явив тем самым единство помыслов, невиданное со времён Аввакума.
174
Часть староверов (беспоповцы) после смерти последних священников, рукоположенных до Никоновых реформ (середина XVII века), сочла преемственность священства, восходившую к апостольским временам, прерванной. Поэтому Святое Писание в дальнейшем изучали «своим умом», а сложные вопросы решали с помощью наставников — мудрых и продвинутых людей из числа таких же мирян. В этой роли не было отказано и женщинам, талантливым и энергичным.
Другое дело, что Тихону и Шерхану не было ни малейшего дела до межконфессиональных разборок двуногих. Важно то, что, когда они оставили великомученика Прошку на руках плачущей хозяйки и наконец-то вырвались под ясное небо, первым, кого они увидели у внешних дверей ресторана, был Зигги.
Тихон с Шерханом едва не пробежали мимо, не узнав дауфмана. И в самом деле, куда подевался холёный красавец-овчар? Шерсть Зигги свалялась и слиплась, перемазанная чем-то густым, липким и довольно зловонным, — Шерхан даже не сразу распознал запах, отчего дауфман в первый миг показался ему крупной местной дворнягой. Зигги рылся в урне у входа, надеясь поживиться съестным. Казалось, насмешнице-судьбе было угодно, чтобы собаке, из-за которой разгорелся сыр-бор, личного участия в боевых действиях принять и не довелось…
Но в это время с сухим хлопком разлетелось окно. Мелькнула белая куртка и красный пожарный багор, нацеленный в бок Шерхану…
Клац! — сработали челюсти, которым позавидовала бы любая гиена. Двуногий взвыл, багор бездарно прочертил по земле…
«За мной!» — коротко бросил алабай и рванул следом за Тихоном, определённо знавшим дорогу.
«Мурка Заступница, Мурка Трёхцветная, Мурка Праматерь Удачи, ур-ра-а-а!» — пел кот, подпрыгивая впереди, и ярко-рыжий
хвост вился, как победное знамя.Колякин. Предупреждение
Сборы были недолги. Фраерман самолично выкатил «Хаммер» и уселся за руль.
— Ща разберёмся, — посулил он со всей решимостью оскорблённого вора. — А то сегодня пёс, завтра кот, послезавтра нас самих… как цыплёнков пареных… Наше дело правое, так что никакого спуска!
К его немалой досаде, Кондратий с Коляном в лагере отсутствовали. Ладно, и без них в джип набились далеко не матери Терезы. Террорист Сергей, полковница Оксана — те ещё пацифисты, даром что в масках, а сразу видать — мокрушного окраса. Да и Василий не подарок, небось не Евангелие припас, а гриф от штанги. Хорошо ещё, что Мгиви с его рожей в люди никак, а Краеву по масти махаться западло. Хотя, если подумать, его извилины нынче опаснее любых кулаков…
«Хаммер» мощно взревел, выруливая с просеки на лесную дорогу, и Матвей Иосифович без всяких церемоний втопил газ. Импортная техника, спасибо ей, оказалась на высоте. Компьютер филигранно выверил подачу топлива, скорректировал крутящий момент… и громадный джип полетел над ухабами, ямами и колеями. С рёвом одолел раскисший просёлок, вперевалочку выбрался на большак, замочил пороги в глубокой, как Байкал, луже — и, расшвыривая мелкие камешки, рванулся по грейдеру.
— Ну, хвала Аллаху, — вздохнул Фраерман, покосился на свой сияющий камнями «Ролекс» — ого, рекорд прохождения, — и включил, как полагается на трассе, ксенон. — Поехали!
И этот возглас не был пародией на космический старт. Матвей Иосифович, в «мирной жизни» вежливый и осторожный водитель, превратил «Хаммер» в истребитель, разогнавшийся для тарана. В эти минуты перед ним снял бы фирменную бейсболку сам великий Шумахер. Скорость вправду грозила приблизиться к орбитальной, но, едва проехали свёрток на леспромхоз, как Краев с облегчённым вздохом тронул водителя за руку:
— Всё, ямщик, всё, не гони лошадей. Нам некуда больше спешить.
Оксана сдавленно ахнула.
— Как это — некуда? — похолодел Наливайко. — Неужто…
Буйная казацкая кровь гнала его в бой — рвать супостатам глотки. Как это делали во все века его предки запорожцы. Чтобы ни один гад не ушёл, а что с самим будет — не так-то и важно.
«Я дурак, — спохватился Краев. — Ну как есть шут гороховый! Который ради красного словца…»
— Да нет, я совсем не то имел в виду, Василий Петрович. Положите железяку, а то сейчас крышу пробьёте. Я хотел сказать, всё хорошо, всё ладно, наша взяла. Все живы и здоровы… в смысле, все нашиживы и здоровы… Матвей Иосифович, теперь можно не спеша, а то ещё гаишники загребут…
— Ох, — со стоном облегчения выдохнула Варенцова, Наливайко оставил гриф, а Песцов перестал мять кулаки. Заказ на драку, похоже, был аннулирован.
«Хаммер» тем временем миновал колченогий указатель, проехал заправку, ангар и больницу и с низким урчанием поплыл улочками Пещёрки.
— Направо… Здесь прямо… — командовал Краев. — Малый ход, стоп!
Фраерман дал по тормозам, и дверцы разом раскрылись.
— Ну, слава Тебе, Господи! Аллах акбар!..
Впереди, метрах в пятидесяти от машины, виднелся маленький зачуханный скверик. И по скверику этому навстречу подъехавшим во всю прыть бежала странная троица. Две собаки и большой рыжий кот. Тихон, Зигги, Шерхан. Окровавленные, жутко уставшие, но непобеждённые. «Хрен вам, пуля и петля. Выживем. Дойдём…»
И ведь дошли…
— Ну-с, любезный Андрей Лукич, мне пора, мерси за прекрасную компанию, — выходя во дворик разгромленного ресторана, сказал Панафидин. — И в качестве благодарности за приятное общение позволю себе… Вы ведь, голубчик, поверите мне на слово?