Новая история стран Европы и Америки XVI-XIX вв. Часть 3: учебник для вузов
Шрифт:
Стране с быстрорастущей промышленностью, основанной на высоком уровне механизации при выпуске в больших объемах стандартной продукции, на добыче топливного и промышленного сырья требовалась рабочая сила для трудоемких процессов, не требовавших высокой квалификации. Почти 60 % «новой волны» иммиграции составляли одинокие мужчины в возрасте до 40 лет. Этот контингент был благоприятной почвой для распространения разного рода протестных настроений.
Со времен появления в американской политической жизни популярной на западном и восточном побережьях, куда прибывали крупные группы иммигрантов, Нейтивистской американской партии (1835), которая выступала за сдерживание иммиграции в интересах «коренных» уроженцев США (иными словами, партия «старожилов» – речь шла об «урожденных» американцах, которые тоже «когда-то откуда-то приехали», т. е. были иммигрантами из Европы, но в 3–5 поколениях), за ограничение сфер занятости и владения землей для китайских иммигрантов, не поддававшихся ассимиляции, фактор иммиграции активно использовался различными политическими силами. Среди иммигрантов из Европы легко приживались европейские идеи социализма, им были
В последней трети XIX в. продолжало расти самосознание американцев. Приток миллионных потоков вчерашних иностранцев, без которых не могла обойтись растущая экономика, вызывал охранительные настроения у тех, кто родился или уже обжился на американской земле. Это было связано с резким изменением на рынке труда, массовым разорением мелких собственников, появлением в конце столетия незнакомой американцам прежде массовой безработицы.
Не менее важным в вопросах иммиграции был фактор участия иммигрантов в политической деятельности, особенно в радикальных протестных движениях. Кроме того, осознание американцами себя, как отдельного народа, несущего определенную «миссию в истории», происходило по традиционной схеме сравнения с жителями других стран. Несомненные достижения в экономике, разительно отличавшие США от «запаздывающей, но кичливой» Европы, сравнительно высокая социальная мобильность, рекламируемая как «равные возможности» в отличие от сословных пут Старого Света, наличие демократических свобод, республиканского правления и федеративного устройства с сохранением прав отдельных штатов – все это служило базой для пропагандистской деятельности и создания в общественном сознании прочных мифов.
Популярные идеи «англосаксонского превосходства», привезенные из Англии, быстро сменились возрождением интереса к идеям 1840-х годов о «явном предначертании» и «предопределении судьбы» американской нации, призванной, якобы, стать главной хранительницей демократии и экономического либерализма. На рубеже веков, в ходе испано-американской войны 1898 г., эти идеи получили новую интерпретацию. США предстояло не только отстоять демократические ценности, но и «распространить» их, «обучая» менее развитые и «несчастные» народы, порабощенные диктаторами, самоуправлению и республиканизму.
В отношении иммигрантов, особенно «новой волны», прибывавших из монархических и имперских государств, существовали другие мифы. Их считали зараженными верноподданническими настроениями, не способными к социальной ответственности и легко поддававшимися бунтарскому радикализму. Выходя постепенно на международную арену с претензией на роль великой державы, США вступали в конфликтное противостояние с европейскими государствами (с Англией из-за Латинской Америки и Канады, с Германией – из-за тихоокеанских островов и влияния в Южной Америке, с Испанией – из-за Кубы, с Францией – из-за трансокеанского канала, с Австро-Венгрией и Османской империей – из-за влияния в Средиземноморье и т. д.). Легко было объявить вчерашних иностранцев в отсутствии патриотизма, в сохранении симпатий к прежней родине. Под этим предлогом началось ограничение правоспособности иммигрантов, особенно в части выборного процесса и возможности влиять на политическую жизнь страны, а также регламентирование въезда, которое в 1880-х годах затронуло лишь выходцев из азиатских стран, но затем было применено к иммигрантам «третьей волны», став в ходе Первой мировой войны почти запретительным под предлогом «опасности проникновения в страну лиц из враждебных государств».
В свои предвыборные платформы нейтивистские, анти-иммигрантские лозунги стали включать в 90-е годы республиканцы, провозгласившие лозунг «здорового национализма» и «истинного американизма». Возрожденное нейтивистское движение возглавил влиятельный сенатор-республиканец Генри Кэбот Лодж – будущий глава комитета по международным делам, а его друг и единомышленник Теодор Рузвельт, став президентом США в 1901 г., разработал программу «нового национализма», где нашлось место этим идеям.
Объективное изменение экономической ситуации, снижение дефицита рабочих рук, относительное насыщение внутреннего рынка и рост интереса к внешней экспансии, стали важными основаниями для стремления государственных деятелей сплотить население, мобилизовать его на поддержку правительства, заставить отказаться от социального протеста, заинтересовать привилегиями и убедить в превосходстве над неполноценными в силу бедности, необразованности, слабости иммигрантами или жителями аннексированных территорий.
Наиболее вдохновляющими были идеи англоконформизма (насильственной ассимиляции иностранных переселенцев через восприятие языка, обычаев, норм жизни и ценностей белых англосаксов, преобладавших в составе населения). Эти идеи были восприняты правящими кругами и воплотились в движении «американизации». Возникнув в последнем десятилетии ХХ в. как культурно-образовательная кампания в поддержку «американского английского языка», она получила государственную поддержку.
Был проведен ряд реформ в школьном образовании, началось финансирование «ликвидации безграмотности», а по сути, обучение взрослых иммигрантов основам грамотности и английской грамматике. По всей стране создавали библиотеки, и пережвижные книжные лавки, которые обеспечивались книгами и журналами за счет частных пожертвований, благотворительности корпораций, а также средств штатов и федеральной казны. Были предприняты усилия по «романтизации» американской истории. После гражданской войны появились профессиональные историки, исторические и литературно-филологические факультеты в университетах,
общества краеведов и археологов. В последней трети ХХ в. в США стали модными музеи и памятники. Были героизированы образы отцов-основателей, участников войн с Англией и гражданской войны. Были изданы многочисленные биографии выдающихся американцев. Теодор Рузвельт и многие другие интеллектуалы из числа политиков писали о «покорении» Запада, о борьбе «пионеров» с природой и опасностями, о воспитании особого жизнестойкого и предприимчивого «американского характера», романтике жизни ковбоев и старателей. Негативные страницы в истории отношений с индейцами и рабами при этом оставались в тени.В рамках американизации было начато торжественное ежегодное празднование 4 июля Дня независимости (с фейерверками и парадами музыкантов). С 1893 г., когда США ввели для своих заграничных представителей дипломатический ранг посла, в официальных международных документах жители страны впервые стали называться американцами, несмотря на протесты государств Южной Америки и латиноамериканцев.
Внешняя политика США в конце XIX в.
Вопросы внешней политики традиционно мало интересовали американских избирателей во второй половине XIX в. Эта сфера оказывалась в ходе предвыборных кампаний интересна для партийных деятелей лишь в тех случаях, когда она могла сказаться на повседневной жизни или доходах влиятельных или массовых категорий населения, т. е. приобретала социальную значимость и могла быть использована для привлечения новых голосов.
Одним из важных оставался вопрос тарифов. Отношение в обществе к регламентации внешней торговли было различным. Среди занятых в экспортных отраслях (особенно сельском хозяйстве и добывающей промышленности) были активные сторонники снижения тарифов. Это требование отвечало также интересам рядовых потребителей, лишенных дешевой импортной продукции и вынужденных переплачивать монополистам за товары первой необходимости. Не менее активны были бескомпромиссные сторонники высоких ввозных пошлин на товары, которые на внутреннем рынке могли по цене или качеству составить конкуренцию американской промышленной продукции. Они требовали покровительства государства для защиты своих интересов. Среди них были не только монополисты, не желавшие лишаться сверхприбылей, но и мелкие производители, а также наемные рабочие, занятые в отраслях обрабатывающей промышленности и опасавшиеся потери рабочих мест или снижения зарплаты.
Республиканская партия, опиравшаяся на крупный торгово-промышленный бизнес, сумела провести через конгресс решения о повышении тарифа (1890 г. – тариф Маккинли – почти 50 %, 1897 г. – запретительный тариф Дингли – 57 %), а также помешать попыткам президента от Демократической партии Г. Кливленда резко снизить ввозные пошлины. Протекционистскую направленность внешней торговли удалось сохранить, хотя законом Вильсона-Гормана в 1893 г. демократы добились снижения тарифа с 50 до 37 %.
Одновременно осознавая необходимость учитывать интересы крупных землевладельцев, арендаторов, широких фермерских кругов и других категорий противников высоких тарифов, американское руководство уже в первые годы после гражданской войны предпринимало шаги для нейтрализации любых попыток иностранных держав ограничивать ввоз американских товаров. На это были направлены, например, так называемые «торговые войны», применение эмбарго и торговой блокады в отношении особенно несговорчивых торговых партнеров, заключение неравноправных торговых соглашений, получение статуса наибольшего благоприятствования в торговле или другие меры экономического давления.
Прагматический характер внешней политики США, сложившийся еще на заре государственности, усилился к концу столетия, что соответствовало интересам крупного торгово-промышленного капитала и финансовых кругов, обогащавшихся за счет монопольных прибылей на внутреннем рынке (тариф Маккинли, направленный против немецких и английских товаров, нередко называют «матерью трестов»).
На рубеже XIX–XX вв., когда по многим показателям американская продукция перестала уступать и, даже превзошла, европейские аналоги, а внутренний рынок оказался сравнительно насыщенным, началось интенсивное завоевание внешних рынков, сопровождавшееся постепенным вытеснением европейских конкурентов из стран Западного полушария и Тихоокеанского региона, а также продвижением американских товаров и капиталов в страны Старого Света. Широкомасштабная экономическая экспансия стала гораздо более эффективна, когда в конце XIX в. государство стало использовать официальные каналы дипломатической и консульской заграничной службы для оказания квалифицированной поддержки американскому бизнесу и защиты американских экономических интересов за рубежом. В ряде стран мира были развернуты американские агрономические, санитарные, технические лаборатории, технологические школы и американские университеты (в Бейруте, Китае и других странах Азии). Они существовали на частные пожертвования, но под эгидой государственных министерств и ведомств, которым передавали необходимую информацию.
В тот же период, несмотря на сохранявшийся государственный долг и привлечение новых инвестиций из Европы, активизировался вывоз американских капиталов. С 1899 по 1913 г. сумма заграничных вложений возросла в 5 раз, приблизившись к 3 млрд долларов. Были созданы первые международные (германо-американские) корпорации в электротехнической отрасли и машиностроении.
Экономика США, растущая быстрыми темпами, к началу ХХ в. вывела страну по основным показателям на первое место в мире, позволив в ряде отраслей на порядок превзойти своих ближайших соперников и кредиторов – Англию, Францию, а также Германию. Тарифные вопросы, которые нередко оказывались в центре избирательных президентских кампаний 1880-1890-х годов, потеряли остроту. Интересам США стало больше соответствовать фритредерство, «свобода торговли», от которой отказались Англия и Франция. Призыв к «свободной конкуренции» противодействовал протекционизму великих держав, которые сопротивлялись «американизации» мировой торговли.