Новая любовь Розамунды

— У вас наверняка найдется для этого более достойная женщина! — попыталась отказаться Розамунда.

— Нет, не найдется. Обе невестки Логана поссорились со мной с тех пор, как он по моему настоянию отселил их из замка в собственные дома. Они пытались оспорить мое право хозяйничать в моем собственном замке под предлогом того, что я моложе их. Я терпела их выходки сколько могла, но я вовсе не такая наивная, как могу показаться на первый взгляд. И когда Логан спросил, как отблагодарить меня за то, что я родила ему сына, я не стала торопиться с решением и сказала, что подумаю. А потом, когда невестки так грубо повели себя с вами весной, я сказала мужу, что хочу, чтобы он отселил своих братьев в отдельные дома. Он не стал возражать, но настоял на том, чтобы его братья с их женами стали крестными нашему первенцу. Его братья довольны таким решением, а жены — нет.

— Но ведь ваши родные наверняка… — начала было Розамунда, но Джинни остановила ее выразительным взмахом руки:

— Все мои родные остались далеко на севере. Они едва меня помнят. Пожалуйста, Розамунда, скажите, что вы будете крестной моему малышу! Вы моя единственная подруга!

Искренность молодой женщины тронула Розамунду, и она слабо улыбнулась:

— Если ваш муж, лорд Клевенз-Карн, не будет возражать, я сочту за честь быть крестной вашему ребенку!

«Господи Иисусе! Неужели эти Хепберны никогда не оставят меня в покое?» — подумала Розамунда и, торопливо поцеловав Джинни в щеку, вышла из зала.

Во дворе ее родные, а также лорд Клевенз-Карн со своими людьми уже сидели верхом и ждали ее. Розамунда вскочила в седло, подъехала к Логану и кивнула. Отряд выехал через ворота на дорогу, спускавшуюся до южного тракта. День обещал быть солнечным, хотя по небу еще плыли разноцветные обрывки вчерашних облаков, безжалостно растрепанные ветром. В начале мая горы уже мало-помалу оделись в ярко-зеленый наряд, и кое-где бродили стада овец, пощипывая свежую травку. Дважды на отдаленных вершинах путники замечали каких-то людей, но отряд лорда Клевенз-Карна был слишком многочислен, так что на всем пути до Фрайарсгейта их никто не потревожил.

Заметив вторую группу подозрительных незнакомцев, Розамунда сказала Логану:

— Я должна поблагодарить тебя, Логан Хепберн, за то, что не поленился проводить меня.

Логан оглянулся на нее и ответил с улыбкой:

— Я нисколько не сомневаюсь, милая, что ты и сама сумела бы дать достойный отпор любому разбойнику. Но лучше лишний раз проявить осторожность, чем потом без конца сожалеть.

Том подъехал поближе к Розамунде и весело сказал:

— Ну, кузина, сегодня ты впервые стала походить на себя с того времени, как мы покинули Эдинбург. И я очень рад это видеть.

— Ты был прав насчет прошлой ночи, — заметила Розамунда.

— Знаю, — невозмутимо ответил Том.

Она похлопала его по плечу, выражая таким образом свою признательность.

— Я никогда в жизни не чувствовала себя такой несчастной, Том, — помолчав, произнесла Розамунда и снова помрачнела. — Наверное, эта рана никогда не заживет до конца. Я все еще не могу поверить, что все кончено и Патрик навсегда ушел из моей жизни.

— Но со временем к нему могут вернуться воспоминания о тебе, кузина, — начал было Том, но Розамунда лишь нетерпеливо отмахнулась.

— Нет, этого уже не случится. Не спрашивай, откуда я знаю, но это так. Это сродни тому чувству, которое охватило нас обоих в первую встречу. Когда мы поняли, что нам не суждено быть вместе до конца, — с грустью в голосе ответила Розамунда.

— И что ты собираешься делать, кузина? — осторожно поинтересовался Том.

— Во всяком случае, не выходить снова замуж, — решительно заявила Розамунда. — Фрайарсгейт — вот главная моя забота. Филиппа скоро вырастет, и мне уже пора присматривать ей подходящую партию. Мне будет чем заполнить дни. — «В отличие от ночей и сердца…» — добавила она про себя.

Розамунда со спутниками отправилась в путь, едва солнце показалось над вершинами гор, а ближе к полудню она начала узнавать окрестности — значит, до Фрайарсгейта совсем близко. Наконец они поднялись на последнюю гору, и перед ними открылся вид на озеро. На сочных пастбищах мирно паслись тучные стада овец с маленькими ягнятами. Арендаторы трудились на полях не покладая рук. Там и сям пашня уже зеленела первыми всходами. Фрайарсгейт был полон жизни, и каждый его обитатель занимался своим делом. По пути к дому Розамунда громко приветствовала тех, кто встречался ей. Какой-то мальчишка опрометью понесся по дороге, оповещая всех о том, что хозяйка вернулась. Розамунда не могла сказать с уверенностью, знают ли здесь о постигшем ее несчастье, хотя до сих пор Эдмунд не считал необходимым скрывать от людей правду. Особенно если они задавали ему прямые вопросы. Леди Фрайарсгейт улыбнулась, заметив в саду веселую ватагу ребятни, приветственно махавшую ей руками. Год назад, когда она вернулась сюда с Патриком, был почти такой же день.

На крыльцо вышел дядя, рядом с ним стоял отец Мата. Он был искренне рад, увидев рядом с Розамундой лорда Клевенз-Карна. Они с Логаном были родственниками и старинными друзьями. Розамунда соскочила с лошади сама, а Эдмунд помог спуститься Мейбл. Филиппа с Люси уже спешили в дом.

— Мне жаль, племянница, что так получилось, — проговорил Эдмунд после приветствия.

— Спасибо, — ответила Розамунда. — Ты присмотришь за тем, чтобы Логану и его родичам подали хороший обед? Они собираются сегодня же вернуться в Клевенз-Карн. Я слишком устала и хотела бы ненадолго прилечь. — Обернувшись к Логану, она бросила коротко: — Спасибо, милорд, — и вошла в дом.

— Ну, — с добродушной усмешкой заметил Том, — по крайней мере на этот раз она не стала драться. А синяк у вас на челюсти почти сошел, мой дорогой.

Рассмеявшись, мужчины вошли в дом.

— Что все это значит? — недоумевал Эдмунд, пока они с Мейбл поднимались на крыльцо, следуя за Томом и Логаном.

— И не спрашивай! — проворчала Мейбл. — Я ушла спать задолго до того, как Розамунду наконец доставили в замок, спасая от грозы и собственной глупости. Это Том должен знать все подробности, вот и вызнавай у него. Ох, слава тебе Господи, я снова дома! Энни хорошо смотрела за хозяйством? — строго спросила старая нянька.

— Энни отлично со всем справилась, — заверил ее Эдмунд.

Они вошли в дом.

— И все же что-то тебя тревожит, — заметила Мейбл.

Пока Розамунды не было, прискакал гонец от короля. Как раз в тот день, когда ты уехала в Эдинбург. Я решил, что раз дело такое важное, то нужно распечатать письмо, а там приказ: «Леди Фрайарсгейт срочно явиться ко двору его величества короля Генриха в Гринвич». Тогда я еще думал, что Розамунда должна выйти замуж, и не надеялся, что она скоро вернется. Мне пришлось самому написать ответ. Дескать, леди Фрайарсгейт в отъезде и получит письмо сразу по возвращении. Я отправил его с тем же гонцом, что доставил королевский приказ. И с тех пор из Англии ни слуху ни духу.

— Ты должен немедленно рассказать об этом Розамунде, — решительно скомандовала Мейбл.

— Это может подождать до завтра, — возразил Эдмунд. — Она и так измучена усталостью и горем. Пусть хотя бы одну ночь поспит спокойно, прежде чем на нее снова свалится груз проблем.

— Пожалуй, ты прав, старик, — согласилась Мейбл.

Логан Хепберн и его люди задержались во Фрайарсгейте, чтобы пообедать. Во второй половине дня отряд собрался в обратный путь. Том вышел их проводить.

Розамунда следила за их отправлением украдкой из окна своей спальни. Она видела, как обернулся Логан, выезжая со двора, но была уверена, что он не заметил ее, спрятавшуюся за занавесью. Почему он обернулся? Этот вопрос не давал Розамунде покоя. Недоуменно пожав плечами, она разделась и легла в постель. Проснулась Розамунда только на следующее утро, перед рассветом, и не сразу сообразила, где она и что с ней происходит. Но блаженное неведение растаяло как туман, и все невзгоды последних дней навалились на нее с прежней силой. Розамунда заставила себя встать и одеться, затем вышла из спальни и тихонько спустилась вниз по лестнице. Слуги только-только встали и приступили к своим утренним делам. Розамунда отворила парадную дверь и вышла во двор, навстречу занимавшейся заре.