Новая прошивка императора
Шрифт:
Недавно назначенный начальник управления разведки Джон Чарльз Ардаг, поставил бокал с бренди на стол и ответил:
— Сэр, я более занимаюсь военными вопросами, но вы, я полагаю, хотите составить полную картину?
— Верно, продолжайте, прошу вас.
— Если говорить о военной стороне вопроса, то после коронации и череды неприятных событий, закончившихся покушением, император Николай пока никаких значимых решений не принимал. По крайней мере, у меня такая информация отсутствует. И как нынешняя ситуация повлияет на турецкий, индийский и южноафриканский вопросы сказать сложно — здесь
Собравшиеся в просторном классическом кабинете заинтересованно переглянулись.
— Мы слушаем вас, сэр Джон, — кивнул премьер-министр Великобритании Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Солсбери.
— Нам точно известно — русская политическая полиция считает, что покушение не связано с протестами их рабочих и известными революционными движениями. Так что это грязное дело не результат действий ваших подопечных, мистер Джеффри, — Ардаг кивнул одному из джентльменов. — Покушение устроили какие-то фанатики, в России есть множество сект, отколовшихся от ортодоксальной церкви.
— Вот как? Неизвестная сила вмешлась в игру, и чуть не перевернула нам уже разложенную партию, — удивлённо заметил маркиз Солсберри.
Сидящий в стороне от ярко освещённого стола мистер Джеффри промолчал, однако у прочих джентльменов имелось что сказать, и обсуждение русской политики кабинета маркиза Солсберри изрядно затянулось, а затем, по дороге домой, премьер-министр долго ещё размышлял над нюансами будущих переговоров с выжившим в неожиданном и не ожидаемом покушении Николаем.
Королевский дворец, Берлин
— Мой дорогой Бернхард, — император энергично ходил по кабинету, заставляя «нового Бисмарка» министра иностранных дел фон Бюлова постоянно крутить головой, сопровождая патрона взглядом. — Ты должен приложить все силы для того, чтобы русские вышли на английский след в этом деле. Я лично напишу Никки письмо!
Глава X
— А в целом как жизнь, Макс? — ожидая ответ, Паша делает маленький глоток из кофейной чашки.
— Да не очень. Сменил уже кучу мест, но, как видишь…
Развожу в сторону руки, и как бы демонстрирую свою недорогую одежду, понимая, что разница между нашим внешним видом драматически бросается в глаза. Ещё два-три года назад я, возможно, принялся бы демонстрировать старому товарищу «успешный успех», но времена изменились… Я продолжил фразу:
— Сам же знаешь, в двадцать втором году не всем повезло, я оказался в нежелательных сотрудниках чисто по национальному признаку.
— А чего сразу не позвонил?
— Да как-то… — пожал плечами я.
Наблюдаю, как два человека встают из-за столика уличного кафе и пожимают друг другу руки… Моя фигура медленно идёт по площади, а Паша быстро пересекает проезжую часть и берётся за руль припаркованного у бордюра мотоцикла.
Через полминуты синяя Хонда уносит его в лабиринты узких европейских улочек…
Утро 26 мая началось гораздо лучше! Я отлично выспался, головная боль прошла, а взамен появился отменный аппетит:
«К чёрту всех этих… Пора заниматься делами!..»
До завтрака Гирш сделал осмотр и перевязку, в процессе которой я налюбовался в зеркале на полностью выбритый царственный череп и зашитое рассечение…
«Мачо, ёлы-палы…» — разглядывая брутального императора, даже задумался: а не оставить ли такой причесон «под Котовского»?
«Хотя тогда его в будущем станут называть „под Никки“… Ха-ха-ха!»
В то время, как я обдумывал очередную порцию воспоминаний, в комнату мимо доктора просочился дежурный флигель-адъютант:
— Никки, вчера пришла телеграмма от Трепова, но Михаил не решился тебя беспокоить, — с ходу сказал он, держа в руках кожаную папку.
Судя по обращению, этот адъютант был с царём в близких отношениях, да и я уже видел его лицо несколько раз, но…
«Этот человек не был мне знаком… И как сейчас выкручиваться из положения?..»
Я непонимающе посмотрел на флигель-адъютанта, а, затем сделав «строгое» лицо, спросил:
— А вы, собственно, кто такой, господин хороший?
Вошедший оторопел и замер, но быстро справился с замешательством и, с тревогой, сказал:
— Это же я, Котя Оболенский… Никки? Ты меня не узнаёшь? Это же я, Николай Оболенский!
«Сработало…»
— Ага, испугался, что твой государь память потерял? — улыбнулся я. — Купился?
— Так это шутка? — Оболенский мгновенно переменился в лице и улыбнулся. — А уж подумал было.
— Хотел посмотреть на твою реакцию, видел бы ты своё лицо. Ха-ха-ха! Ладно, давай телеграмму, почитаю, что там у Трепова.
Трепов сообщал, что в течение прошедшего дня были прекращены действия по силовому разгону митингов, а полиция была выстроена в оцепления и занялась охраной общественного порядка вне фабрик.
Высланные переговорщики довели до сведения рабочих масс требование о прекращении незаконных беспорядков на улицах и одновременно о высочайшем повелении о том, что при соблюдении общественного порядка государство не будет вмешиваться в чисто экономические отношения между рабочими и хозяевами предприятий. При этом, конечно, обе стороны должны проявлять разумное стремление договориться между собой.
К вечеру стачка была ограничена территориями бастующих предприятий, однако в отдельных местах эксцессы продолжались.
Кроме того, Дмитрий Фёдорович также довёл мои пожелания до владельцев ткацких фабрик, и сообщал в депеше, что на 26 мая назначены переговоры между забастовщиками и администрацией предприятий.
«Ну что же… Хотя бы там дело сдвинулось с мёртвой точки…»
За завтраком я предложил Аликс небольшую прогулку с друзьями по парку, а также мы обсудили возможность семейного ужина. Ни о каких увеселениях накануне панихиды речь не шла, однако Мария Фёдоровна настаивала на семейном мероприятии в своей повторной записке. В итоге я решил дать ответ позже, с тем чтобы днём сориентироваться по обстоятельствам самочувствия.