Новая Россия, или это мы, оба-двое

– От туда, где воды больше, она пойдет туда, где меньше. И потом уровень в сосудах нормализуется.

– Браво! Но это не все. Система не сразу придет в состояние равновесия. Потоки воды будут циркулировать некоторое время, пока действительно не наступит стабильность. И эти самые потоки будут двигаться в противоположных направлениях до наступления равновесия. Понимаешь, к чему я веду?

– Ты хочешь сказать, что...

– Совершенно верно! Пример примитивный, и не совсем точный, но он позволяет объяснить, что нас ждет в дальнейшем. Тот поток энергии, который принес нас сюда, поменял полярность и иные параметры на сто восемьдесят градусов, и теперь его должно нести в обратном направлении, потому что настоящая система переполнена и обязано выкинуть инородную энергию туда, откуда она пришла. И этот поток полностью связан с нами. Со мной и с Серегой. Только с нами. Даже если кто-то или что-то окажется рядом, то это останется здесь.

– Выходит, я, даже если бы захотела, не смогла бы перенестись с тобой?

Да. И это печалит меня намного больше, чем факт такого открытия, за которое нам с Серым непременно выпишут по Нобелевской премии.

– И это никак не изменить?

– Никак. Я ведь тебе рассказал так, словно лектор из общества "Просвещения." Серый не даст соврать, что полностью все объяснения доступны только узким специалистам. Уж больно много там всяческих констант и переменных, условий и прочего. Не хочу объяснять...

– И не надо. Только скажи мне, ты будешь там помнить меня?

– А разве можно тебя забыть?

В это момент Сергей кашлянул и сказал, что он желает перекурить на дорожку, а потому он оставляет двух влюбленных наедине. После чего вышел на балкон. А Андрей и Наталия просто стояли рядом друг с другом, держась за руки. Никто из них не произнес ни единого слова, пока не вернулся Сергей.

– Пора прощаться, - сказал он.

– Пора.

И наши друзья крепко обнялись с Наталией. После чего Наталия вышла в коридор и прошла к двери. Послышался звук замка, который отрезал друзей от этого мира.

– Ну, что, пришел момент истины?
– спросил Сергей, и в этот же миг реальность взорвалась, точно так же, как несколько дней назад, в лаборатории их родного института.

Глава последняя.

"И победив так врагов своих, одним видом своим в постыдное бегство врага обратив, Бориска сей славу обрел, доселе невиданную. О коей и поведал потом в исповедях на заданные темы. А чтобы лишить поганцев нечестивых нападок злых, сии темы были им искусно сокрыты, да всякими хитростями словесными изукрашены. К мосту же началось хождение людское, и не зарастет к нему тропа, и будут на нем твориться чуды чудные и дивы дивные"

***

– Ну, как тебе?
– гордо спросил Андрей.

– Эх, Андрюха, и на кой чёрт ты вообще поступал на иняз? Писал бы себе, и писал.

– Ну, Серый, одно другому не мешает. Чехов, вон, и врач был, и писатель.

– Но ты ведь не Чехов. Точно так же как и не Шукшин и не О. Генри.
– явно подначивая друга засмеялся Сергей.

– Не Чехов, не Шукшин и не О. Генри. А еще не Толстой и не Акутагава, - засмеялся в ответ Андрей, и кивнув головой в сторону сидевшей за соседним столом компании, предложил:

– Ну что, пойдем, а то сейчас эта демшиза точно к нам припрётся, привлеченная шашнями Бориски.

– Это да, - согласился Сергей, и быстро допив пиво, поднялся из-за стола. Вслед за ним поднялся и Андрей.

Они быстро прошли мимо уже знакомой нам по первой главе компании, разгоряченной до той степени, когда на неё не действуют никакие разумные доводы. К счастью, сии деятели настолько были увлечены клеймением красно-коричневых, и возведением на пьедестал отбросов демократии, что не обратили внимания ни на Андрея, ни на Сергея. Судя по всему, никто из сидящих уже не соображал для чего и где они собрались. Воистину, если Бог захочнт наказать - лишит разума.

– Ну что, куда пойдем?

– До дому, вестимо. Меня, сам знаешь, Наташка ждёт.

– И меня Наташка ждёт.

И оба заржали от души. Отсмеявшись, Сергей сказал:

– А знаешь, у тебя это лихо получилось.

– Могём, однако, - с напускной серьёзностью сказал Андрей, и снова рассмеялся.

Некоторое время друзья шли молча.

– Я только одно не пойму, какого черта ты меня вывел последователем Ельцина? Вроде бы, я ничего плохого тебе не сделал. И вот вам нате, хрен в томате!

– Видишь ли, я такое ответственное поручение мог толшько лучшему другу доверить. А потом, чего жаловаться-то? Ты же прозрел, в конце концов. Даже не просто в конце, а почти в самом начале.

– С тебя пиво.

– Договорились.

– Лучше два.

– Ранимый ты мой.

– А как ты хотел? Тут, друг мой, душа прямо...

– Пожалейте его. Нет чтобы спасибо сказать, мол, друг мой, если бы не ты, кто ж тогда еще смог бы обессмертить моё имя? А он за пиво переживает.

– Переживаю. Каждый великий человек имеет свои недостатки.

И снова некоторое время друзья шли молча. Каждый из них думал о чем-то своем, но на подходе к родному дому Сергей неожиданно рассмеялся и сказал:

– А ты знаешь, Андрюха, а у тебя и правда все лихо получилось. Разумеется, есть некоторые шероховатости, я бы сказал, этакие шершавости, которые, при должном рассмотрении…

– Заткнись, - весело сказал Андрей. –По роже вижу, что тебе все понравилось. А если понравилось на кой ляд воду в ступе толочь?

– Ладно, не будем толочь. И ельцинятину тебе прощу, так и быть. Но вот только один нюанс не пойму, на черта ты нас какими-то физиками сделал. То, что в школе у нас по физике пятерки были, не отменяет того фавкта, что ни один из нас сейчас даже закон Ома не перескажет. А потому, не лучше ли было оставить нас такими, какие мы есть?

– Никак не было можно, ясновельможный пан. Ну где это видано, чтобы такие простые парни, как мы, не имея особых знаний, вдруг проникли в институт, завели чудо-машину, и благополучно выпутались из всех передряг? Нет, Серый, вот тут позволь мне решать, кем мы там были. А потом, какая, к бесу разница, а?

– Разницы, может быть, и никакой, но вот прочитает кто, поверит и припрется к нам, с задушевной беседой.

– Как Скакотян?

– Ага.

– А мы его пошлем. В НИИ. Пускай там поищет. Или табло ему начистим, чтобы сияло как медный тазик.

– Ну, это куда ни шло.

– Вот видишь, как все хорошо? А ты какие-то размышления допустил. А ведь прекрасно знаешь, что тебе это не идет.

Сергей выдохнул воздух и высказал свое отношение к подобным ингсинуациям. Поскольку, непечатные слова печатать не дозволяется, а нецензурщина отсеивается самой строгой цензурой, будем считать, что в повествовании наступила пауза, выраженная молчанием. Андрей выслушал тираду молчания совершенно невозмутимо, после чего сказал, что катеорически согласен с предыдущим оратором, что на некоторое время выбило почву для спора. Тем не менее, Сергей еще раз, но уже в парламентарных выражениях, попросил впредь не допускать. С чем Андрей также согласился. Сергей подзрительно посмотрел на него и спросил: