Новичкам - везёт...

– Типун тебе на язык, вали уже!
– И повернувшись к часовому, сурово приказал - Калачу чтоб не слова, понял?

Тот лишь замахал головой, с тревогой косясь в темноту, что поглотила силуэты Седого с Атеистом.

Калач оторвал голову от свернутой куртки, служившей заменой подушки. Вроде орет кто-то, прислушался, сердце забилось с тревогой - неужели напали? Да нет, тишина, часовые не стреляют, не могли ж их всех перерезать без шума. Откуда только Центр насобирал этих недоумков, наемнички, мать их. Только и годны водку жрать, да по свежакам ништяки тырить. Надо всё-таки проверить что там. Со вздохом поднялся, никакого покоя, тихонько вышел из длинного сарая, что служил казармой для десяти бойцов спецназа и Зены с Калачом. Вот их ребята, действительно, пашут, как кони, операции одна за другой, внешники что-то активизировались не на шутку. Прошёл мимо "комнаты" Зены, ребята постарались - отгородили угол для командирши. Несмотря на поздний час из-под занавеса над входом пробивается полоска света. Не спит что ли? Осторожно сдвинул занавеску, заглянул внутрь. Зена сидит с задумчивым видом, обхватила ладонями кружку, словно греет замерзшие руки.

– Не спишь?

Девушка вздрогнула, резко обернулась к двери, правая рука метнулась к покоившемуся на столе пистолету. Калач вошёл, шутливо поднял руки:

– Сдаюсь! Прости, напугал.

Зена скупо улыбнулась, поставила кружку на стол, рука потянулась поправить волосы. Женщина и на войне остаётся женщиной.

– Да подремала чуток... Предчувствие у меня нехорошое, в чем-то мы прокололись. Не смотри так на меня, но вот чувствую я нутром - что-то здесь не так. Как будто упустили из виду что-то важное.

– Да брось, операция прошла как по маслу, муры пикнуть не успели.
– Калач плюхнулся на табурет напротив.
– Патруль скатался, как обычно до Площадки, и вернулся. Что не так-то? Взяли грамотно, без шума и пыли.

– Ой, не знаю. Неспокойно что-то на душе.

Калач усмехнулся:

– Если девушке не спится и тревожно по ночам, ей обычно советуют завести кавалера.

Зена лишь улыбнулась:

– Шел бы ты к черту с такими советами, Калач! Я девушка порядочная, так что ни-ни. Сам то чего бродишь среди ночи? Тоже не спится и тревожно?

– Да вроде орал кто-то, проверить хотел.

– Ааа, слышала. По голосу - Седой вроде. Опять водку жрет.

– Слушай, по-моему ты слишком хорошо относишься к этим разгильдяям. Этот Седой вообще беспредельщик - нарушение дисциплины, неисполнение приказов. Да я его вообще хотел к стенке поставить, мерзавца.

– Не кипятись, Калач! Он конечно допускает вольности, но боец отличный, наших спецов за пояс заткнет.

– Да скажешь тоже... Куда этому наемнику до моих ребят?

– Ладно, ты проверить кажется собирался? Вот и проверь, а потом спать. Завтра, - Зена покосилась на часы, - то есть уже сегодня, будет тяжёлый день.

– Хорошо. Когда у нас были лёгкие дни?

Седой все ещё сердито сопел, глухо матерился сквозь зубы, размашисто шагая. Атеист еле поспевал, с напряжением вглядываясь в окружившую со всех сторон темноту. Местное подобие луны стыдливо пряталось в распухшие от влаги тучи, что медленно тянулись на юг. Лишь на востоке небосвод чист и понемногу белел, но до полноценного рассвета ещё далеко.

– Седой, ты чего-нибудь видишь?

– Ну не сказать, что светло как днём, но вижу неплохо. Это дар Улья, так сказать личный ПНВ.

– Что за дар Улья?

– Тому, кто задерживается на этом свете, Улей делает подарок. Сверхспособность, так сказать. У кого-то полезное, у кого-то совершенный пустяк. Мне вот более-менее повезло, хотя от умения ксера не отказался бы.

– Опередив раскрывшего рот Атеиста, пояснил.
– Это когда взял в ладонь какой-нибудь предмет, а в другой из расходных материалов получилась копия. Ксеры, в основном такие фокусы с патронами делают. И живут в шоколаде.

– И когда он появляется?

– У всех по-разному. Да и его ещё развивать долго приходится, а для этого столько гороха придётся сожрать.

– Гороха? Интересно, а почему именно его?

– Да не обычного гороха, с него ты только пердеть музыкально научишься. Тут нужен горох из тварей, которых не так просто замочить. Это тебе не тупые пустыши.

– Пустыши - это которые без споранов?

– Ага. Запомни для начала порядок: пустыши, споровики, затем горошники, вот в них уже тот самый горох, потом - жемчужники - это элита зараженных .

– Судя по названию в последних есть какой-то жемчуг?

– Есть. Он нехило прокачивает умение, или открывает ещё одно. Вот только завалить элиту - это большой фарт нужен. Тут ещё неизвестно, кто на кого охотится.

– А здесь такие есть?

– Внешники неплохо округу зачищают, но всех по-любому не изведешь. Попадаются изредка. Ты шевели ножками, мне то Калач глубоко похрен, только Ахмеда и правда не стоит подставлять. Ахмедка правильный пацан, хоть и басурманин.

– Что? Вы тут совсем обурели? Кто разрешал? Кто? Как ты посмел его отпустить?
– Калач осыпал Ахмеда проклятьями и вопросами, брызгал слюной, а тот угрюмо молчал, лишь густые чёрные брови все сильнее хмурились, сливаясь в одно целое над хищным орлиным носом. На истеричные крики выглянула Зена, при виде девушки, Калач умолк, задышал хрипло, жадно хватая ртом свежий ночной воздух.

– Вы чего орете, бойцы же спят! Рассвет увидали - петухами заделались?

– Да эти бараны тут такого наворотили!

Ахмед вскинул голову, острый, как кинжал, взгляд чёрных глаз мысленно перечертил раскрасневшуюся харю Калача автоматной очередью. Вслух лишь выдавил с хрипом:

– Ты б за базаром следил!

– Ахмед, что стряслось?
– Калач раскрыл уже было рот, но Зена остановила жестом.
– Пусть сам объяснит.

– У Седого водка кончилась, где-то неподалёку он себе тайник сделал, вот и поперся вместе с новичком.

– И далеко этот тайник?

– Не знаю...
– Ахмед опустил взгляд, Зена не стала допытываться, хоть и поняла, что боец врёт.

– Почему не остановил?

– Так Седого разве остановишь, он хоть бухой, хоть трезвый прет как танк, до победного конца... не то что всякие калачи...

– Ты на что намекаешь, черножопый?
– Калач шагнул вперёд, руки потянулись схватить Ахмеда "за грудки". Не успел. Тяжёлый армейский ботинок с сочным чвоконьем впечатался в грудь, Калач пролетел вперёд задницей шагов пять, со всего маху грохнулся на землю, подняв облако пыли. Захрипел, дыхание сбилось в ноль, наконец бешено выпучил глаза от злости и боли, рука метнулась к кобуре. Ахмед сорвал с плеча автомат, лязгнул затвор, дуло нацелилось прямиком в лоб оппоненту. Но тут вмешалась Зена, рявкнула так, что вышедший отлить Молчун и остановившийся неподалёку, заинтересовавшись бурными событиями, чуть не отлил прям в штаны.