Новогодняя жена

К восьми вечера мы получили первую порцию лекарства. Рассчитать содержание необходимых веществ помогли вездесущие магические камушки. По их мнению, эликсиры вполне себе концентрированные и дней за пятнадцать поставят Армана на ноги. Если будет принимать по две колбы по вечерам, то все должно получиться.

Сэд пообещал в случае непредвиденных обстоятельств проконтролировать лечение его сиятельства и не стал задавать никаких вопросов об этих самых обстоятельствах. Я попрощалась с ним, и, бережно прижимая к себе колбы, понеслась в замок.

О, замок реально преобразился! Фасад сверкал разноцветными огнями, похожими на земные гирлянды, только я не видела ни проводов, ни розеток. Наверное, вездесущая магия или какие-нибудь цветные кристаллы. Но новогоднее настроение тут же повысилось. Тем более что я бережно прижимала к сердцу заветные склянки.

Через парадный вход уже прибывали гости, поэтому я воспользовалась входом для прислуги. А ну как меня кто узнает? Ведь должны узнать, раз это соседи четы де Трувэ. И как мне тогда выкручиваться?

Этьен смерил меня недовольным взглядом, заметив, как я крадусь по коридору для слуг. Те, к слову, в своей части замка носились как угорелые, что-то кричали друг другу, передавали вилки, цветы, тарелки с блюдами, те самые светящиеся шарики на прозрачных лентах. Оказалось, что это какие-то местные декоративные артефакты.

Доротея кинула мне под ноги тапочки, схватила шубку с платком и, помахав рукой, убежала, пообещав через пять минут вернуться, и помочь мне со сборами. Но какие сборы? Все, о чем я могла думать — это Арман и его лечение.

В кабинете графа не оказалось, в спальне — тоже. Ну, а на что я надеялась? Наверняка он уже встречает гостей как радушный хозяин. Да и мне, по сути, положено быть сейчас внизу и улыбаться гостям.

Через несколько минут раздался стук в двери.

— Кристина! Мы уже вас потеряли! Вы все еще не готовы? Собирайтесь скорей. Папа места себе не находит.

Я замерла, глядя на свою красавицу. Настоящая принцесса! Ворох тугих кудряшек, придавленных драгоценной тиарой с большим красным камнем по центру, пышное бордовое платье, отороченное золотой тесьмой и туфельки из золотой парчи превратили малышку в настоящий живой костерок. Девочка искрилась жизнью и сияла не только снаружи, но и изнутри.

— Я в шоке, — только и смогла произнести, глядя на это великолепие.

— Почему?

— О, это означает крайнюю степень восхищения. Ты прекрасна, Анахель!

— А вы будете еще прекрасней! Платье свое видели?

Мотнула головой и пошла в спальню вслед за девочкой. Но на пороге замерла, потому что ноги идти дальше отказались. Я увидела его…

Наряд.

41. Каждой Золушке по балу!

Это была любовь с первого взгляда, и я даже поняла, кто автор шедевра!

— Вы в шоке? — предположила Анахель, которой не терпелось услышать мнение о своих дизайнерских способностях.

— Кардиогенном, — сказала, едва дыша.

Сердце и правда замирало, словно сбилось с ритма и сейчас спешно пыталось вспомнить, как правильно биться. На кровати лежал наряд, великолепнее которого я никогда не видела. Множество слоев тончайшего кружева расшиты бисером и камнями. Узоры складывались в языки пламени, облизывающие подол и подбирающиеся к корсету из блестящего бордового атласа. Корсет, к слову, ничем не расшит, но он в этом и не нуждался. Благодаря уникальному сочетанию роскоши и простоты, наряду удалось соблюсти баланс хаоса и порядка. Сущность Анахель…

Я обняла девочку и даже прослезилась. Когда только швеи успели? Когда только она сама узнала, что будет прием? Хотя, девочка ведь знакома с этикетом, наверняка понимала, что отец вынужден позвать гостей и познакомить их с королевским шпионом, чтоб ему лентеца подхватить.

И как мне отблагодарить Анахель и графа за чудесную сказку, в которую я сегодня окунусь? За наряд, за головокружительные слова, за искренность?

И тут я вспомнила о лекарстве. И о том, что лорд Валуа мог видеть, как я его создавала с Сэдриком. И ведь может заставить его не создавать больше лекарства, или еще хуже — убить! Нет, я должна передать свои знания, обезопасить их на тот случай, если с Сэдом что-то случится. Арман должен стать полноценным человеком и подарить своей дочери прекрасное будущее. А это могут сделать только счастливые родители. Будешь тут счастлив без ног и с половой неудовлетворенностью.

Я вышла в гостиную, бросилась к секретеру и, достав листок с писчей палочкой, принялась лихорадочно записывать формулу.

— Что вы делаете? Нам же пора одеваться!

— Одну минутку.

Спешно записав все необходимое, я перевела дух и выпрямилась. Оказалось, что меня уже поджидали и Анахель, и Доротея. Не знаю, что там говорила Джейда на счет того, что подкупила ее, я не верю. Ну, вот не верю и все! Они с лордом вполне могли понять, что кто-то подслушивает и наговорить гадостей, чтобы запугать меня. Если жить и всего бояться — то это и не жизнь вовсе.

Свернула листок так, чтобы поместился в ладони и сделала вид, словно засунула его в лиф своего наряда, а потом крепко-крепко обняла Доротею. Девушка удивилась, но перечить не стала, нерешительно обняла меня в ответ.

— Все хорошо, ваше сиятельство? Я могу вам чем-то помочь?

— Можешь, — прошептала ей на ухо очень тихо. Если лорд Валуа и это услышит, то я не знаю уже что делать. Надеюсь, у него есть свои дела. Не будет же он круглыми сутками над тарелкой с водой сидеть? — Улыбайся и молчи. Я передам тебе записку, которую нужно отдать Арману, если со мной что-то случится. Молчи, Доротея. Только Арману. Это исключительно важно. Никому не доверяй.

Я тепло улыбнулась и, взяв девушку за ладошки, передала ей листочек:

— Ох, Доротея! Я не смогла сдержать эмоций. Платье — умопомрачительное! Мне не терпится поскорее его надеть!

— Идемте же, — негромко произнесла девушка, пряча листок в кармане своего передника и едва заметно кивая, что выполнит мою просьбу.

Что ж. Хоть какая-то гарантия.

О том, как мы платье надевали, можно снимать комедийный фильм. Швея соединила верхнюю часть платья с нижней, и девочки явно переоценили мои габариты. В общем, я застряла. С поднятыми руками и голой задницей, затянутой в ажурные трусы я находилась в самом беспомощном состоянии из всех возможных. Со мной сейчас можно было сделать все, что угодно, потому что у меня, до кучи, началась клаустрофобия.

— Сделайте что-нибудь! — промычала я, не чувствуя облегчения.

Девчонки пытались расшнуровать корсет, но тонкий шнурок выскальзывал из их пальцев, словно живой и не слушался. Неужели нельзя было крючки пришить?

Грудь намертво сдавило тисками платья. Казалось, оно решило пожрать свою хозяйку, пока хозяйка не обожралась на приеме. Возможно, платью видней! Я же не знаю толком местного столового этикета — только по верхушкам нахваталась — не знакома с гостями, которых должна знать, понятия не имею, что ответить, если зададут неудобный вопрос. А, если танцевать пригласят? Я же хуже коровы на льду!