Пролог

Был один из тех пасмурных дней самого начала апреля, когда еще не установилось весеннее тепло, и зима будто бы старалась напакостить напоследок, насылая на людей холод. Княжна Марья, молодая невысокая девушка с худым и болезненным лицом, на котором светились умом выразительные лучистые серые глаза, перечитывала Евангелие, сидя в кресле возле камина. В углу напротив молча вязала шерстяные носки ее старая няня Савишна. Настроение в доме царило мрачное. Только вчера исполнилось девять дней, как во время родов померла Лиза, супруга Андрея, старшего брата Марьи.

Налетел особенно сильный порыв ветра, и плохо закрытая оконная рама распахнулась, обдав княжну сквозняком. Она отложила книгу, и, вскочив из кресла, самостоятельно закрыла окно, не дожидаясь, когда это сделают слуги. Марья не любила лишний раз утруждать людей. Такое у нее было свойство характера, за которое другие дворяне считали ее чудаковатой. День хоть и выдался холодным и ветреным, но ветер к полудню разогнал тучи, и на небе внезапно засияло солнце. Марья засмотрелась сквозь оконное стекло на светило, которое много дней до этого не показывалось, прячась за плотными серыми облаками. Солнечный свет озарил простор, и какое-то движение вдалеке привлекло внимание девушки. То был одинокий всадник на высоком черном коне, который ехал по центральной аллее большого парка, окружающего имение.

— Кто-то там едет. Пойду посмотрю, — сказала княжна Марья няне и выбежала из комнаты. Накинув меховое манто, она выскочила из домашнего полумрака на высокое крыльцо господского дома, огороженное каменной балюстрадой и освещенное солнцем.

— Слава Богу! Кажется, теперь весна нас порадует, раз солнышко снова светит! — проговорила Марья себе под нос, с любопытством глядя вдоль широкой аллеи на всадника, который неумолимо приближался.

Прошло еще несколько мгновений, и княжна заметила, что всадник, вроде бы, улыбается ей. Потом он поднял руку и помахал из стороны в сторону три раза. И сердце девушки забилось учащенно. Она узнала своего любимого брата по этому жесту. На коне ехал князь Андрей! Обросший бородой и исхудавший, в какой-то истрепанной неказистой серой одежде, похожей на простую военную шинель. Но, это был точно он!

Подъехав к высокому крыльцу, князь Андрей спешился и, бодро поднявшись по ступенькам, обнял сестру. Он казался бледным и очень уставшим, а глаза его приобрели какое-то иное, совершенно новое выражение. И княжна Марья не понимала, к чему бы это? Но, все это казалось ей не столь важным. Ведь главное, что брат, которого считали погибшим, вернулся живым и невредимым! Лишь розовый шрам под левым виском между глазом и ухом, свидетельствовал о том, что он был серьезно ранен на войне.

— Какое счастье! Как же я рада тебе, дорогой Андрюша! Это так необыкновенно, что ты вернулся столь неожиданно! Я даже сначала подумала, что этого не может быть, когда увидела, как ты машешь мне рукой, как в детстве! Все думали, что ты погиб, но я бесконечно молилась за тебя. И вот, Господь услышал мои молитвы! — ворковала двадцатилетняя княжна, обнимая и целуя любимого брата, который был старше нее на семь лет.

— Эх, милая Машенька, если бы ты только знала через какие трудности мне пришлось пройти, лишь бы добраться сюда! Но, я все же добрался! Я смог найти свой дом в этой реальности 1806 года! И я очень счастлив, что у меня такая замечательная сестренка! — вторил ей князь Андрей, обнимая и не отпуская.

— Ты так говоришь мудрено, будто бы есть еще какая-то другая реальность с другим временем. Раньше ты никогда подобного не произносил, — удивилась княжна.

— Не обращай внимания. Это все последствия контузии. Лучше скажи, как поживает наш батюшка?

— Сейчас новую табакерку вытачивать изволят, а так в здравии пребывают, — сообщила Маша брату.

Очередной порыв холодного ветра налетел с севера. И княжна тут же заторопилась:

— Что же мы стоим на крыльце, Андрюша? Давай пойдем в дом!

— А что же Лиза, супруга моя? — спросил Андрей, едва они переступили порог, но Маша отметила, что в голосе брата не прозвучало никакой страсти, словно бы он спрашивал не о живом человеке, а о некоем предмете мебели. «Впрочем, может быть, оно и к лучшему, раз он разлюбил Лизу за это время?» — подумала княжна и сказала:

— Я не хотела тебя огорчать с порога. Лиза умерла при родах. Вчера девять дней исполнилось.

Напудренный лакей, дежуривший в просторном холле, заторопился к ним, кланяясь и приговаривая:

— Добро пожаловать домой, ваша светлость молодой князь!

Кивнув прислужнику и позволив снять с себя потрепанную шинель, князь Андрей двинулся по широкому и длинному коридору сразу туда, где из-за одной из дверей слышались звуки работы точильного станка. Это глава семейства мастерил очередную табакерку, такое уж у старого князя имелось пристрастие. Княжна осталась стоять в холле, недоумевая, почему же брат даже не спросил ее, что же случилось с новорожденным? Выжил ли малыш? «Неужели его сердце настолько очерствело на войне?» — подумала Маша, глядя в след брату прежде, чем удалиться обратно в свою комнату.

Глава 1

Князь Андрей потянул на себя высокую дверь и остановился на пороге. Его отец князь Николай Андреевич, одетый в старый полинялый кафтан, стоял за станком, поглощенный работой. Не обращая внимания на то, что кто-то вошел в комнату, он продолжал упорно обтачивать деревянную деталь. Просторное помещение, освещенное дневным светом, падающим из больших окон, наполняли разнообразные вещи. На столе, стоящем по центру, лежали какие-то чертежи и громоздились стопки бумаг. Вдоль стен все пространство занимали книжные шкафы, набитые книгами в переплетах разных цветов и размеров. На бюро в углу под деревянной линейкой лежал бумажный лист, на котором были сделаны простым карандашом какие-то наброски и пометки.

Помимо точильного станка с круглым точильным камнем, на котором в этот момент работал старый князь, в мастерской стояли еще токарный и сверлильный станки. Все они имели ножной привод от широкой педали. Ее нужно было качать ногой, чтобы посредством шатуна и кривошипа раскручивать маховик, с которого вращение через ремень передавалось уже непосредственно на станочный шкив. Помимо станков имелись и другие приспособления: винтовой пресс, небольшая гильотинка, верстак с тисками и, разумеется, огромное количество разнообразных инструментов, в основном, столярных. Кроме этого, под верстаком и на нем лежали материалы: куски дерева разных пород и листы фанеры. А на полке над верстаком расположились стеклянные баночки с клеями и красками.

Князь Николай был сухощавым и жилистым мужчиной, пожилым, но еще не дряхлым. И все его движения в обращении со станком и деталью, которую он обрабатывал, выглядели точными и сноровистыми, выдавая в нем талант настоящего мастера, умеющего очень многое делать своими руками. Князь Андрей даже залюбовался на мгновение его работой. А он, не поднимая глаз от детали, крикнул:

— Егорка! Ну, чего стоишь? Заходи. Поможешь мне сверлильный станок починить. Там ремень лопнул.

— Это я, отец. Я вернулся с войны, — проговорил князь Андрей.

Старик перестал точить и, подняв глаза, казалось, онемел. Уставившись на сына, он, наверное, целую минуту не мог вымолвить ни единого слова. А потом пробормотал:

— Я думал, что это пришел Егорка, крестьянский малец, которого я взял в подмастерья…

И тут же добавил, словно очнувшись, уже другим тоном:

— Не верю своим глазам! Ты ли это, сын мой? Как же это возможно? Я же получил письмо от Кутузова о том, что ты героически погиб со знаменем в руках!

— Не знаю, почему Михаил Илларионович не написал вам после, когда я уже нашелся. Но, как видите, я жив и даже здоров! — проговорил князь Андрей, войдя в мастерскую и с интересом рассматривая оборудование и инструменты.