Новые приключения во времена Людовика XIII
Шрифт:
Де Силлек все так же глядел на Изабеллу через плечо. Лицо его оставалось бесстрастным, но что-то неуловимо менялось в глубине его выразительных глаз. Их выражение мог бы разгадать проницательный де Батц, но тот с увлечением подбирал напиленные дрова, складывал их в высокую поленницу и насвистывал старинную гасконскую песенку “Ах, милая, ждала ты не меня”.
– Как бы ей понравиться!?
– продолжил де Порто задумчиво.
– Нарву - ка я цветов г-же графине! Я думаю, любые цветы ей милее, чем бриллианты, хотя, черт возьми, я никак не возьму в толк, почему!
Изабелла не знала об их разговоре.
– Мы из
– Вы, верно, любите цветы, г-жа?
– Да, люблю, очень.
– Я не удивлена вашими словами, г-жа.
– Благодарю вас! Но позвольте спросить - не видели ли вы мою спутницу? Я не вижу ее во дворе, а ведь она спускалась сюда с нами! Куда она могла деться?
– Наверно, г-жа ушла с тем красивым белокурым господином, что помогал ей оставить седло ее лошадки.
– Он сопровождает мою подругу?
– Господин ушел сразу вслед за госпожой. Думаю, он сразу нагнал подругу вашей милости.
– Слава богу, что она с ним! Хорошо бы, в конце концов, она стала бы его женой!
– А вы, доченька, тоже имеете суженого?
– Нет!
– попыталась улыбнуться Изабелла, с трудом отрывая взгляд от сильной фигуры де Силлек на другой стороне двора.
– Я не имею суженого, но стараюсь не особо грустить по этому поводу. В конце концов, судьба дает каждому свое - хорошее ли, плохое! Может быть, она однажды вознаградит и меня.
Губы Изабеллы дрогнули от внутренней боли и страха. Женщина положила свою большую, испещренную веснушками руку на тонкое запястье девушки.
– Никогда никому не завидуйте, г-жа, - произнесла она настойчиво.
– И верьте, обязательно верьте, что Бог справедлив! Верьте, несмотря ни на какие испытания, которые Он решит вам ниспослать! Ваша милость добры и ласковы, умеет любить и сострадать малым и старым. Значит, вам обязательно воздадут за это счастьем!
– Спасибо вам за эти слова, матушка!
– Помни их!
Котенок запел громче. Изабелла прижала его к себе и погладила по мягкому пушистому уху.
– Ах, крошка!- прошептала она растроганно.
– Спи, спи в этом странном, но таком восхитительном мире.
– Хотите, я спою вашей милости? Я сама сочинила одну песенку про дождик…- сказала вдруг девочка, доверчиво и восхитительно глядя на графиню.
– Спой, дитя, спой!
========== Глава 11 Мудрость госпожи де ла Шпоро ==========
Джулия стояла у высокого обрыва. Белые облака сонно висели в вечернем фиолетовом небе, где с пронзительными криками носились стрижи. Внизу плавно катила свои воды Дордона, которая казалась нежно-розовой от света заходящего солнца. На противоположном берегу неподвижно стояло стадо бело - коричневых коров, изредка оглашая хрустальный воздух звуками тонких колокольчиков. Еще дальше уходили к горизонту леса, отсюда казавшиеся необозримым полем насыщенного изумрудного цвета.
Джулию привели сюда не прелесть заката, не розовый от заходящего солнца песок под обрывом, не желание уединиться, а тонкий и тщательный расчет. Поэтому щеки ее окрасились румянцем осуществленного желания, когда позади ее раздался ласкающий слух голос с южными нотками.
– Прелестная картина, не правда ли?
Джулия
улыбнулась и застенчиво опустила ресницы. Краешком глаза она следила, как рядом встал де Арамисец - не очень близко, что говорило о его почтительности, но и не слишком далеко, что, слава богу, что свидетельствовало об его интересе.– Да, сударь, красиво!
– В Провансе закат намного изысканнее. Солнце бросает последние лучи на неподвижную гладь моря…
– Такие закаты можно, должно быть, наблюдать из окон вашего родового замка, сударь? Вы ведь родились в соседней провинции, не так ли?
– Вы прекрасно осведомлены обо мне, сударыня!
– заметил он лукаво.
Джулия бросила на де Арамисец быстрый взгляд. Покраснели ли они оба или розовый свет заката так падал на красивое, с правильными чертами лицо г-на де Арамисец? Он во все глаза смотрел на нее. Джулия была сейчас прекрасной и элегантной, как королева, да так себя и чувствовала!
– Хотите спуститься на берег?
– спросил он осторожно.
– О, да!
Молодой мушкетер подал ей руку. Они вдвоем сбежали вниз, смеясь как дети. В самый последний момент Джулия пошатнулась, мушкетер легко поддержал ее за талию и так, рядом, они опустились рядом.
– Как бы мне хотелось, чтобы мы никогда не попали в город, что зовется Парижем!
– признался де Арамисец, пересыпая из ладони в ладонь желтый теплый песок.
– Отчего же, сударь?
– Мы привезем вас королю Людовику, сударыня, и, верно, расстанемся. А мне не хотелось бы думать, что навсегда!
– Тогда и не думайте! Все зависит от вас, сударь!
– прошептала Джулия застенчиво.
– Я запомню, эти дорогие для меня слова!
– в восторге воскликнул он.
– И буду смиренно надеяться, что и вы не забудете их!
– Я постараюсь…
– Тогда, чтоб я смел надеяться на встречу…
Он порывисто вскочил, нарвал ей охапку высоких лиловых фиксий, что гордо стояли под обрывом.
– Ах, сударыня, я желал бы дарить вам розы самых изысканных форм и цветов, но я могу преподнести вам лишь эти фиксии! Они скромны и сразу, верно, увянут от зависти к вашей редкостной красоте.
– Я благодарю вас!
– улыбнулась Джулия. Она прижала цветы к груди.
– Пусть они не претендуют на изящество роз, но мне они очень дороги.
– В Париже вы забудете о моем скромном подарке… Увы…
– Сколько бы цветов мне не преподносили, ваш букет будет занимать среди них свое истинное место, поверьте.
– Я счастлив, сударыня!
– его прозрачные глаза сухо блестели.
– А в Провансе много цветов?
– спросила Джулия тихо, все- таки отводя взор. Этот закат, негромкий разговор сближали их, придавали интимность любым словам, радовали сердце.
– Да, г-жа моя! Их огромное множество, яркие, сочные, прекрасные. Солнце юга вспоило их своим животворным светом, даруя нежные и страстные цвета! Моя матушка обожала наши гиацинты…
– А теперь … ваша матушка… Она умерла?
Де Арамисец тихо вздохнул.
– После гибели отца она не прожила и года. Я, увы, не был на отпевании. Меня не отпустили из Парижской духовной семинарии.
– Вы учились в семинарии? О, неужели!
Джулия никак не ожидала такого. Но, конечно, она почти не знала своего нового друга. И теперь все связанное с де Арамисец было наполнено для нее особым, жизненно важным смыслом!