Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

18:19–23 Другие запреты. Жертвоприношение детей (21; Молох — это имя бога, известного в Ханаане и в других местностях), гомосексуальные сношения между мужчинами (22), мужская и женская содомия (23), как известно, были составной частью языческого идолослужения в Египте, Ханаане и в других языческих государствах. Видимо, по этой причине они объединены здесь в одну группу. Однако заключительные слова в конце каждого стиха указывали, что здесь речь идет о более фундаментальном грехе, чем обыкновенные языческие пороки. Такие действия бесчестили имя Бога (то есть позорили имя Яхве среди народов), они представляли собой мерзость (понятие, означающее в Ветхом Завете сильное неодобрение и используемое для характеристики того, к чему Бог испытывает отвращение или о чем сожалеет) и гнусность (букв, «смешение», т. е. противоестественное смешение того, что Бог сотворил и предназначил для разделения).

18:24–30 Предупреждения и урок. Призыв отделиться от мира здесь мотивируется тем, что если Израиль последует по пути хананеев, он разделит судьбу хананеев. Земля сама свергнет их с себя. Живой образ соответствует отвращению Самого Бога. Эти стихи важны потому, что помещают покорение Ханаана в должную перспективу. Сокрушение хананеев происходило не по причине произвольного желания Бога, оно носило характер явного морального осуждения ханаанского общества, которое описано в Библии как деградированное, развращенное и жестокое (и это подтверждается археологической наукой). Более того, Бог показал Свою нравственную последовательность и постоянство, Он не просто угрожал Израилю одинаковым судом за одинаковые преступления, но и осуществил это в истории. Новый Завет использует историческое прошлое Израиля с той же целью предупреждения, как использовал Ветхий Завет историю хананеев. Христианам также следует остерегаться самодовольства и гордости (1 Кор. 10:1–12; 2 Тим. 2:11–19; Евр. 10:26–31).

19:1—37 Устав израильского общежития

Эта великая глава — одна из ценнейших жемчужин ветхозаветной этики наряду с такими текстами, как Втор. 23 — 25; Пс. 14;Ам.5;Мих.6:6–8;Иов.31;Иез. 18; Ис. 58. Имеет смысл тщательно исследовать ее, используя справочный аппарат Библии (перекрестные ссылки), поскольку многие предписания данной главы дополняются в Книге Второзаконие и повторяются в Псалмах, Притчах и у Пророков. Она включает весь Декалог и обогащает его тем наказом, который Иисус назвал второй наибольшей заповедью в законе, а апостол Павел почитал сущностью закона: люби ближнего твоего, как самого себя (19:18; Мф. 22:37–40; Рим. 13:8–10). Со своим четким началом (2), радикальным заключением (37) и энергичным, ярким стилем эта глава, видимо, употреблялась в качестве легко запоминающегося катехизиса в сфере семейных и общественных обязанностей. Эта глава сильно повлияла на нравственные приоритеты учения Иисуса и составила в определенной мере фон Послания Иакова.

2 Глава начинается с девиза ко второй половине Книге Левит в целом: …святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш. Остальная часть главы разбивает в пух и прах всякое представление о том, что святость в ветхозаветном понимании была просто делом ритуальной чистоты. Святость следовало распространять до самого укромного уголка практической жизни — от уголков бороды до углов поля. Святость, стало быть, не была привилегией тех, кто пытался достичь ее путем бегства от каждодневных забот. Святость означала трансформацию повседневной жизни с помощью таких норм поведения, которые полностью отличались от принятых в окружающем мире.

3—4 Эти стихи соответствуют пятой, четвертой и шестой заповедям. На центральное положение семьи в общественной жизни Израиля указывает приоритет, отдаваемый родителям (обратите внимание, между прочим, что мать не только не забыта, но упоминается первой). Та же иерархия ценностей просматривается и во Втор. 27:15–16. Включение закона о субботе в один ряд с обязанностями детей по отношению к своим родителям (3) и ответственностью родителей перед своими детьми (29—30) отражает в целом те блага и преимущества семейной жизни, которые даровал этот закон. Это было не просто религиозное требование, но весьма важное социальное и экономическое постановление. Пренебрежительное отношение к соблюдению дня отдыха и беспрерывная экономическая активность, связанные с алчностью, вели к угнетению неимущих (Ам. 8:4–6; Ис. 58) и действовали на семью разрушительно (Мих. 2:1–2,9). Такого рода социальное зло шествует рука об руку с идолослужением (4), идет ли речь о хананейском культе Ваала или о современной потребительской жизненной философии.

5—8 Стихи эти выглядят словно часть закона о жертвоприношениях, «выпавшая» из соответствующего контекста предыдущих глав книги. Основание для повторения его здесь, в середине главы, в основном посвященной социальным аспектам, наверное, состоит в том, что мирное приношение было самым социальным из всех жертвоприношений. Мясо следовало вкушать в ближайшие два дня; следовательно, съесть его надо было, поделившись с родственниками, друзьями и соседями. Эта жертва развивала дух щедрого благотворения в обществе, что прямо соответствовало исполнению закона.

9—10 Право подбирать колоски (ср.: 23:32; Втор. 24:19–22) было в Израиле частью системы социального обеспечения нуждающихся (т. е. тех, кому не доставало нормальной защищенности в семье, напр., вдов и сирот) и тех, у кого не было земли и кто добывал себе на пропитание, подрабатывая или продавая свое мастерство (пришельцы, левиты, наемные трудящиеся). Помимо такой ежегодной помощи каждые три года они могли получать из десятины от всего произведенного в тот год, хранимого в виде хлебного резерва для нуждающихся (Втор. 14:28–29), а также бесплатное пользование произведенным от земли в субботний (седьмой) год (Исх. 23:10–11).

Забота о нуждающихся в Израиле была частью экономической и юридической структуры, а не делом частной благотворительности. Этот закон, что вообще типично для ветхозаветного Закона, рассматривает данную проблему с точки зрения обязанностей, а не прав. То есть, предполагая право на подбирание колосков, он велит землевладельцу следить за тем, чтобы оставалось что подбирать. Вооз был образцом такого отношения к делу (Руф. 2).

Те, кому принадлежала земля (и иные производительные ресурсы), могли не нести ответственности за положение нуждающихся (хотя пророки проницательно отмечали, что их жадность и угнетение неимущих способствовали этому положению), однако они отвечали пред Богом за облегчение их участи. Этот закон, таким образом, ограничивал владение ресурсами в рамках долга пред Богом и людьми и отвергал ту мысль, что частная собственность дает абсолютное право кому–либо выжимать из нее весь доход до последней капли или прибыль от своего дохода.

Смешно полагать, что в современном земледелии этот закон стал бы препятствием для эффективности хозяйства. Суть дела в том, что при любой экономической системе нуждающиеся люди должны быть обеспечены пропитанием. Частная собственность не только дает привилегии, но и налагает на владельца ответственность. И это практический аспект святости.

11–18 Ответственность пред Богом за любовь к ближнему — тема также и этих стихов. Они охватывают широкий спектр социальных аспектов, но связаны повторяющимся рефреном «Я Господь» (12, 14, 16, 18). Это указывает с абсолютной ясностью на то, что «вторая большая заповедь» любить своего ближнего (18) есть неизбежное отражение первой — любить и бояться Бога. В 1 Ин. 4:20–21 очень четко улавливается импульс этих стихов.

Иисус показал глубочайшее значение этого закона. Восьмая, девятая и третья заповеди сжаты до двух стихов, 11 и 12, и раскрыты далее как непреложные предписания во всех случаях мошенничества и обмана. В 6:2—7 такое поведение уже охарактеризовано как «неверность Господу». Клятвы с использованием имени Божьего в Израиле применяли при заключении договоров и других обязательств. Недостаточное уважение к такого рода договоренностям бесчестило Бога, а не только обманывало противоположную сторону. Нанять человека на работу, а потом отказаться выплатить ему положенное, было равносильно грабежу, то есть явному похищению того, что принадлежало ближнему (13; ср.: Иер. 22:13).

Во многих частях света рабочий–поденщик все еще остается самым уязвимым и эксплуатируемым в экономической структуре. Введение законодательства, даже в минимальной степени похожего на то, что описано в ст. 136, изменило бы к лучшему положение миллионов людей. Во Втор. 24:14—15 настойчиво утверждается также, что Синайский закон следовало применять и к иммигрантам, иностранным рабочим, занятым на самых тяжелых работах, как в древности, так и в современном мире. Иисус на примере таких людей показал несравненно более высокую меру великодушия (Мф. 20:1–16). Здесь, как обычно в Ветхом Завете, права (в данном случае права трудящихся) излагаются в форме обязанностей. А в запрещении насмехаться над увечными или мошеннически, хитростью вводить их в заблуждение отражены права и этой категории людей (ср.: Втор. 27:18; Прит. 17:5). В этом тоже видится практическое проявление святости.