"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17

— Жители Туккума! Верные подданные русской короны! Находясь в оккупации, вы были лишены возможности принести присягу верности новому русскому Императору Михаилу Второму. Но русский флаг вновь реет на Туккумом. Пришла пора всенародной присяги. Первым для принесения присяги верности Его Императорскому Величеству Михаилу Александровичу я приглашаю раввина Менахема Берлина!

Тут хмурясь подошел и с сомнением спросил:

— Так-то оно, конечно, так, но, а вдруг завтра немцы придут?

Анатолий ответил бодро:

— А что это меняет? Согласно Гаагской конвенции нельзя принуждать чужих подданных к принесению присяги другому монарху во время оккупации. Вы же русские подданные и, как и всякие верные подданные, обязаны принести присягу верности своему Императору. К тому же, ребе Менахем, даже если германцы вдруг временно вернутся, то ваш статус никак не изменится, ведь вы уже и так были под оккупацией в качестве русских подданных, не так ли?

Видя, что тот продолжает колебаться, Емец уточнил:

— Вы же не хотите сказать, ребе Менахем, что в Туккуме найдутся изменники, которые откажутся от присяги?

Берлин покосился на повешенных и протянул руку к листу с текстом:

— Я, Менахем Берлин, обещаю и клянусь Адонай, Богом Израилевым, с чистым сердцем и не по иному скрытому во мне смыслу, а по смыслу и ведению приводящих меня к Присяге, в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Михаилу Александровичу, всея Единства России и Ромеи Самодержцу, законному Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови…

Глава 10. Сверкающие небеса

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. КУРЛЯНДИЯ. СТАНЦИЯ ТУККУМ-2. 26 сентября (9 октября) 1917 года. Рассвет.

— Здравия желаю, господин полковник.

— Приветствую вас, господа.

Приехавший и встречающие откозыряли друг другу и пожали руки.

На станции полным ходом начинали разгрузку из первого прибывшего эшелона подразделения 116-го Малоярославского пехотного полка. Поднялись обычные в этих случаях суета и шум, спрыгивали из вагонов солдаты, щетинясь примкнутыми штыками, начиналась подготовка в выгрузке на платформу трехдюймовых орудий, а пулеметные команды уже катили свои «Максимы» и несли на плечах «Мадсены». В общем, происходило все то, что обычно и происходит при прибытии воинской части на новое место дислокации. При прибытии и срочном развертывании для занятия оборонительных позиций.

Полковник Голынец не стал терять времени на светские беседы с Емцем и Смирновым, а сразу перешел к сути:

— Итак, господа, я назначен новым военным комендантом Туккума и командующим обороной города и станции. По данным разведки, в сторону города движутся силы неприятеля, численностью до дивизии. Возможно, речь идет о частях 37-й германской пехотной дивизии, которая пытается выйти из возможного окружения. Ожидаемый выход к Туккуму — завтра на рассвете или в первой половине дня. Поэтому принято решение усилить оборону важного транспортного узла и нас прислали вам на смену.

Емец кивнул.

— Да, Александр Григорьевич, я получил шифрограмму от графа Слащева. Большая часть наших машин уже погружена на платформы и, как только мы передадим вам оборонительные позиции, догрузим остальное, и отбудем в Митаву.

— Что ж, отрадно слышать, Анатолий Юрьевич. В штабе мне было предписано обеспечить ваше скорейшее возвращение. Оперативная обстановка изменилась, и вы нужны в другом месте. А уж тут повоюем мы.

— Понимаю. Постараемся сократить время на погрузку.

Голынец начал деловито уточнять ситуацию.

— Как обстановка в городе? Какие настроения среди населения?

Емец, ничего не скрывая, обрисовал ситуацию и произошедшее за истекшие сутки. С одной стороны, не комильфо было выносить сор из ССО-шной избы, но, с другой, Шкуро и компания, вполне могут вернуться в город и Голынец должен быть готов к разного рода эксцессам, в том числе и с местным населением.

Полковник помрачнел.

— М-да, ситуация, господа. Некрасивая, прямо скажем, ситуация. Что ж, я вас услышал и приму меры. А теперь, господа, давайте пройдем куда-нибудь, где есть стол и лампа. Вы здесь ситуацию и конфигурацию обороны знаете лучше меня, и я хотел бы услышать ваши рекомендации.

Анатолий сделал приглашающий жест.

— Прошу, господин полковник. Я думаю кабинет начальника станции вполне подойдет для этой цели. Хотя, признаюсь, оборонять Туккум силами одного полка против дивизии, будет непросто — не тот рельеф и не та готовность позиций.

Голынец пожал плечами.

— Что ж, будем стараться сделать за сутки все возможное. В конце концов, у нас полк со всеми средствами усиления. Откровенно говоря, я настаивал на том, чтобы хотя бы бронепоезд «Меч Освобождения» оставили в моем распоряжении, его пушки и пулеметы были бы мне очень кстати в этой сложной ситуации. Но, увы мне, я получил самый решительный отказ. «Жестянщики» и бронепоезд нужны в другом месте. Ну, что ж, будем исходить из наличных сил. Наш полк в Крымскую войну героически оборонял Севастополь, так что и мы постараемся не опозорить наше Георгиевское Знамя полка.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МИТАВА. ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ СИЛ СПЕЦИАЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЙ. 26 сентября (9 октября) 1917 года. Ближе к полудню.

Слащев рвал и метал.

— Что ж вы, голуби сизокрылые, устроили там?! Я же давал ясные и однозначные инструкции! Тихо, аккуратно, на рожон не лезть, людей беречь! А вы?!! Потерять бронедрезину, броневик и, главное, восемнадцать убитых и пятнадцать раненых!!! Каждый из которых был на вес золота!!! Показательные казни!!! Репортеры!!!

Емец и Смирнов стояли навытяжку и «если глазами» начальство. А что тут скажешь?

— Немыслимо!!! Да за такие «успехи» трибунал должен показаться счастливым исходом!!! Что скажет Государь?!! А Шкуро, этот идиот!!! И как вы еще с ним там не устроили дуэль на главной площади?!!

Емец ответил с каменным лицом:

— Мы его не поймали, ваше сиятельство.

Слащев несколько мгновений краснел, да так, что казалось, того сейчас хватит удар. Потом он обреченно застонал и рухнул в кресло.

— Господи Боже, за что мне такое наказание? Где я так нагрешил?

— Виноват, ваше сиятельство!

Командующий ССО помолчал, явно беря себя в руки, а потом лишь буркнул:

— Виноват. Вне всяких сомнений. Но, зачем?

Емец вновь вытянулся:

— Прошу простить, ваше сиятельство, я не понял суть вопроса.

Вместо ответа, Слащев встал и подойдя к столику, плеснул себе в стакан воды и залпом выпил.

— Вот, что, соколы ясные. За то, что не попались в ловушку в предхолмье — хвалю. За то, что взяли станцию, не допустив нее разрушения — хвалю. Но зачем полезли на рожон? Как могли забыть о спрятанных за холмом орудиях, если разведка прямо на них указывала? Как?!! Объясните мне!!! Зачем было устраивать представление из казни? А стрельба эта по повешенным?! Да еще и при прессе!!! Зачем было устраивать присягу Его Величеству прямо на месте казни? Это у вас что, вместо праздника по случаю присяги? Попали, как кур в ощип!