Новый Мир ( № 1 2011)

о желтой угрозе — разгул курослепа,

о вечной обузе — засилье полыни.

Останься, хозяин, не вяжущий лыка!

Как больше не в тягость чужая опека!

Лениво, размеренно эта волынка

пусть тянется хоть до скончания века…

.................................

Но время, в котором успел затеряться,

неспешное, как разговоры старушек, —

едва отсчитали за кадром “тринадцать” —

уже понеслось, соскочило с катушек:

как если б, в колодце воды набирая,

ведро упустил — и оно отмотало

всю цепь, весь отрезок — от здешнего рая

до Судного дна и дурного финала.

И всё на себе — провороты, повторы…

Я всё подтвердил, проворонил, проверил…

И смерть, и автобус — минута на сборы.

А дальше… мелькайте, люцерна и клевер.

1996

* *

 *

Ирине Евсе

Сулит продолженье лазейка в заборе,

доступная даже ежу.

Сигналят цикады в незримом дозоре.

Я тоже — о том же дрожу.

Чем слух напрягаю и мучаю зренье?

Чему я значенье придам?

Цепного волненья проворные звенья

продвинулись к дачным садам.

Сверлят продолженье. Стрекочут в затылок.

Везде беспокойство сквозит.

Куда б ни выскальзывал лунный обмылок —

в пределах залива скользит.

А всё основное — осталось за кадром,

откуда проследовал ёж,

откуда дают порученье цикадам —

вгонять в беспричинную дрожь.

Их вроде бы нет. Но поют внутривенно.

В нездешние вхожи слои.

Следят. И в наружную тьму непременно

пошлют донесенья свои.

Казалось бы, кто? — насекомые твари,

тем тише, чем ниже трава,

однако всему побережью едва ли

подобные снились права.

Весь мир — в ожиданье несметного гула.

Вся жизнь — подготовка броска.

И звездное небо к заливу стянуло

свои основные войска.

Ночная вода подтверждает тревогу.

Тревога пульсирует в ней.

И знают цикады, зачем здесь так много

посадочных звезд и огней.

И то, что в груди возникает накатом, —

в конечном итоге спасем.

Сигналят. И кто-то, подобно цикадам, —

повсюду, всегда, обо всём…

Чьим золотом главный фарватер закапан,

чьей волей стрекочущий сад

имеет лазейку во тьму, а не клапан, —

и можно вернуться назад.

Понятно, какая последует местность,

цикаде, ежу и звезде, —

как только в другую скользнем неизвестность,

в ночной отразившись воде…

1999

Из цикла “Близорукость”

* *

 *

Ночь вполне ориентальна.

Не сподобился Синдбад

в золотых садах шайтана

стырить правильный гранат.

Промахнулся с непривычки.

Выпив ряженую дрянь,

прешься к черту на кулички —

в непроглядную Рогань.

Все выходит неказисто

в неразборчивой ночи.

Слушай трезвый бред таксиста,

утвердительно мычи.

Пререкаться бесполезно —

говоришь как со стеной,

что до самого Хорезма

нужно ехать за женой.

Тормознуть у магазина

с пиететом попроси.

Ночь предельно аллюзивна

в этом радиотакси.

Отвратительной отравой

я нисколько не согрет.

Нет руки со мною правой!

От ментов защиты нет!

Им ни холодно ни жарко

в эти поздние часы…

Нужно ехать мимо парка,

мимо лесополосы.

Ночь размыта, иллюзорна.

Слезы пьяные сморгни:

как гранатовые зерна —

габаритные огни.

Ночь беззвездна, безвозмездна,

безусловна — впереди…