Новый Мир ( № 11 2004)

3 Мережковский имеет в виду статью Горького “Две души”, опубликованную в журнале “Летопись”.

4 Начало “Летописи жизни и творчества...”, где идет речь о детстве и отрочестве Горького, можно отнести к научной биографии лишь с очень большой натяжкой, ибо многие данные там даются со ссылкой на автобиографическую трилогию Горького, то есть на художественные тексты.

5 Мать В. С. Сергеева приходилась сестрой бабушке А. Пешкова.

6 Сравнительный анализ образа “Детства” и реальной бабушки Акулины см. в интересной книге Л. Спиридоновой “М. Горький: новый взгляд” (М., ИМЛИ РАН, 2004).

Розовое и голубое

Столяров Андрей Михайлович — писатель, публицист. Родился в 1950 году в Ленинграде. Окончил биологический факультет ЛГУ. Печатается с 1984 года. Автор одиннадцати книг. Лауреат нескольких литературных премий. В «Новом мире» публикуется впервые.

Сейчас, видимо, ни у кого уже не вызывает сомнений, что началась какая-то глубинная перестройка основ современной цивилизации, происходят фундаментальные сдвиги в структурах, образующих базис нынешнего миро­устройства — форматы мировоззренческих и социальных систем принципиально меняются.

Обычно это связывают с переходом к когнитивной (постиндустриальной) фазе развития: явлениями глобализации, унификации мира, исчезновением национальных государств, распадом парадигмальной реальности, плавлением идентичностей и так далее и тому подобное.

Все это, разумеется, правильно. Однако если суммировать аналитику по­следнего времени, то можно легко убедиться, что фиксируются в основном процессы деструкции, фиксируется то, что уходит: постмодернизм, постиндустриализм, постматричная реальность, постгуманизм, постхристианство.

Между тем, как нам кажется, гораздо важнее процессы не «пост», а «прото» — важнее та принципиальная новизна, которая только еще зарождается и которая будет определять собой новую мировую реальность.

Попробуем эту цивилизационную новизну обозначить.

Здесь сразу же можно отметить важное обстоятельство. До сих пор все переходы между различными фазами глобальной цивилизации — переход от архаической фазы к фазе традиционной, переход от античности к Средним векам, переход от Средневековья к Новому времени — хоть и представляли собой системную катастрофу, то есть приводили к тотальной смене экономиче­ских, социальных, культурных и религиозных структур1, однако не затрагивали организующей основы цивилизации — биологической сущности человека. Цивилизация в любом случае оставалась антропоморфной — с гуманизированными форматами всех ее несущих характеристик.

Механика этой антропоморфности достаточно очевидна. Техносфера, то есть совокупность всех технических признаков цивилизации, обладает собственным потенциалом развития. Любая техническая инновация, от спичек до космических кораблей, конечно, осуществляется человеком, но ни в коем случае не произвольно, а лишь по логике существующего в данное время технологического горизонта. Нельзя построить двигатель внутреннего сгорания, пока не будет открыта плавка металлов, возгонка нефти с выделением из нее фракций бензина, пока не будет изобретена система механических передач, пока не станут известны принципы промышленного конструирования. Инновационный процесс вырастает из этой логики и в момент своего проявления подчиняется только ей. Автор изобретения не может выйти за обозначенные пределы. А потому каждая крупная техническая инновация первоначально неудобна для человека. Она более сформатирована «для себя», нежели для него. Вспомним хотя бы первые велосипеды, автомобили, телевизоры, самолеты — крайне громоздкие и ненадежные в эксплуатации. Управление ими было сродни искусству.

Далее же происходит процесс приспособления техники к человеку, делание ее более удобной и предсказуемой. Инновация при этом утрачивает уникальность и превращается в серию. Управление ею сводится от искусства к рутине. Этот процесс называется «гуманизацией техносферы». Он идет непрерывно, тысячи лет — с тех пор, как появились на Земле первые каменные орудия. Разумеется, одновременно идет и встречный процесс — «технологизация человека», непрерывное приспособление человеческого существа к различным техническим новшествам. Этот процесс осуществляется как за счет общего образования («умения нажимать кнопки»), так и за счет специальных тренингов, то есть профессионального обучения.

Итак, с одной стороны — гуманизация техносферы, с другой — технологизация человека. Смыкаясь в точке баланса, они обеспечивают устойчивость «машинной цивилизации».

Так же обстоит дело и в социальной сфере. Формализованный социум, например государство, имеет свои структурные интересы, далеко не всегда совпадающие с интересами человека. Примеров здесь великое множество. Взять хотя бы визы в зарубежные страны. Государству визы необходимы — они служат регуляторами перемещений. Однако собственно человеку визы вовсе не требуются. Человеку не нужны визы, границы, досмотры, таможни — вся эта «нечеловеческая» структурность, неумолимо наращиваемая социумом. Гуманизация здесь идет по пути упрощения данных структур: «зеленые коридоры» с редуцированной процедурой досмотра, полностью безвизовое перемещение в «Шенгенской зоне» Европы.

И одновременно идет встречный процесс — процесс непрерывной социализации человека, вписывание его в правила существования конкретного общества. Этим занимаются семья, школа, различные воспитательные программы. Причем человек здесь не только усваивает законы «социальной игры», но и учится аккуратно их обходить в тех случаях, когда они чрезмерно мешают.

Аналогичную картину можно наблюдать и в сфере культуры.

Вообще можно сказать, что антропоморфность цивилизации возникает «по определению» — просто как продолжение свойств Homo sapiens, биологические характеристики которого не менялись уже долгое время.

Это представляет загадку само по себе.

Дело в том, что все высокоорганизованные системы испытывают в процессе развития неизбежную дифференциацию. Они неуклонно расходятся внутри себя на несколько самостоятельных подсистем, которые затем либо реинтегрируются в нечто иное, либо обособляются и дают начало новым сложным системам.

Данный процесс наблюдается на всех уровнях материального мира.

Скажем, английский язык уже довольно давно расслаивается на несколько самостоятельных языков. Это — английский английский, американский английский, австралийский английский, канадский английский и даже вполне автономный, со своим ареалом носителей, компьютерный английский язык. Данное расхождение пока нивелируется Интернетом, но оно реально осуществляется, накапливая «базу несовпадений», и при определенных условиях, вероятно, способно привести к образованию трех — пяти достаточно отличающихся языков.

Христианство, первоначально пытавшееся создать универсальный канон, как известно, разделилось в дальнейшем на несколько крупных конфессий: православную, католическую и протестантскую, — каждая из которых фактически представляет собой отдельную мировую религию.

Из истории нам известно, как происходил распад империй на национальные государства, а если мы обратимся к биогенезу, эволюции жизни на Земле, то увидим непрерывное расслоение видов на видовые отдельности, образовывающие в дальнейшем новые ветви развития. Материал здесь имеется колоссальный; вряд ли его можно оспаривать.