Новый Мир ( № 12 2010)

Нет, он солидный человек, достигший своего нынешнего положения собственным трудом, его уважают коллеги, на него с интересом смотрят женщины. Хотя, если честно, он заметил, что как раз женщины — недоумевают: отчего такой представительный мужчина до сих пор “неокольцован” — в его-то годы. Но он только посмеивается, глядя на судорожные попытки молодых пар наладить быт, воспитать детей и одновременно сохранить свой социальный статус, продвинуться по службе, совместить ещё многое-многое другое.

В отличие от них, он, лишь твёрдо встав на ноги, начал задумываться о семейном будущем.

Нет, интрижки у него были и раньше — он здоровый мужчина, и надо поддерживать в себе интерес к женщинам, ничто человеческое, как говорится, нам не чуждо. Однажды он даже позволил себе зайти чуть дальше, чем хотел. Но он тогда не был готов, предстоял квартальный отчёт, светила долгая и заманчивая командировка на юг, зачем ему было связываться со всей этой бытовухой, пелёнками и прочей ерундой. Нет, он тогда поступил правильно, а у неё хватило понимания для того, чтобы уволиться и больше не попадаться ему на глаза. Честно говоря, он так и не узнал, какой выбор она тогда сделала, но мнение своё высказал чётко, а дальнейшее — её проблемы.

Больше таким незапланированным эксцессам он не позволял случаться, а с его будущей... невестой подобные вопросы были решены чётко и однозначно. “Будущей” — потому что, если формально, он ещё не делал ей предложения, но всё было распланировано заранее — праздничный стол, подарки, короткий тост и признание, а потом...

Но “потом” не случилось.

Чего он совершенно не ожидал, так это встретить в тот самый день у неё дома того разгильдяя, безобразного и плохо пахнущего, от которого она демонстративно отстранялась, — ну конечно, что же ей ещё оставалось делать, застигнутой врасплох в такой ситуации.

И он повёл себя как мужчина. Поначалу немного сорвавшись в нервную перебранку, он всё же взял себя в руки, смог уйти, забыв про стол и подарки, просто сев в машину и какое-то время бездумно “газуя” по вечерним улицам.

И только потом сорвался — и случилась эта нелепая сцена, когда он вернулся, будучи уже таким пьяным, каким не был никогда, кроме разве что случая, когда ему надо было принять жёсткое решение по тому эксцессу . А он уже понял, что смешон, что ему не рады, что эта парочка уже вычеркнула его из своей жизни и встречи-расставания в этом банальном “треугольнике” не случайны, но продолжал говорить-говорить, ел что-то с уже разорённого праздничного стола, а потом, когда, совершив очередную глупость, выскочил на мороз насквозь промокшим, они не удержали его. Она его не удержала. Но пусть, пусть она запомнит его вот таким — способным на глупости, неловким, совершающим нелепые поступки, которых он всю жизнь избегал...

И она действительно помнила его ещё какое-то время, не зная про ураганную пневмонию, подхваченную им в ту студёную ночь, от которой не спасли даже самые убойные антибиотики. На каждом их семейном празднике они с мужем, накладывая ставшее традиционным блюдо, прыскали вместе, вспоминая те нелепые слова её бывшего:

— Какая гадость, какая гадость эта ваша заливная рыба!..

Но вскоре забыли и о них.

Буксир

Смирнов Алексей Евгеньевич родился в 1946 году. Окончил Московский химико-технологический институт им. Д. И. Менделеева. Поэт, прозаик, переводчик, эссеист. Постоянный автор нашего журнала. Живет в Москве.

Остров Кронштадт

Кычет ночь, и грифели крошат.

В наши окна севером подуло.

Мы живем на острове Кронштадт

Посреди московского разгула.

Обирает гнезда лихобор,

Мшелоим растреплет их останки.

Есть у нас киот — Морской собор

И налет балтийской соли в банке.

Как ни мал окрестный водоем,

Но его не высушит Юпитер.

Кажется, что мы с тобой вдвоем

Защищаем и Москву и Питер.

Холодны кронштадтские ветра.

Скоро полетит метель мучная…

Остров — штормовой форпост Петра,

А вокруг него — Москва ночная.

Большое Вознесенье

Лене

Это я стою на перекрестке

В лихорадке желтого огня,

И снежинок тлеющие блестки

Горячатся около меня.

Это ты, переча вихрю злому,

Пронырнешь потоком снежных струй,

На три дня цветаевскому дому

Посылая нежный поцелуй.

Это я с метелицей на пару

Проскольжу — счастливый пешеход —

По Тверскому белому бульвару

До Никитских, стало быть, ворот.

Это ты — благодаренье небу,

Что во тьме дымится где-то там, —

Мне навстречу по Борисоглебу

Устремишься к тем же воротам.

От зимы не ищем мы спасенья.

Что — снега? Мы только рады им.

На крыльце Большого Вознесенья

Разом руки мы соединим.

В снегопад душе еще просторней.

Вся до края улица бела.

Это нам по всей Первопрестольной,

Как на праздник, бьют колокола!

* *

 *

Всю высоту над Окою

Глазом попробуй окинь.

Кто воспарит над такою,

Тронет остывшую синь?

В час, когда воды окутал