Новый Мир (№ 3 2006)

“Крымская эвакуация 1920 года превратилась в горький символ русского Исхода ХХ столетия и беспримерного изгнания обезумевшим народом за пределы России ее лучших граждан. Вся память ныне об этой трагедии, да за пределами современной Российской Федерации, заключена в скромной плите на Графской пристани в Севастополе <…>. На плите выгравирована непритязательная надпись: „В память о соотечественниках, вынужденных покинуть родину в ноябре 1920 г.””.

“<…> в разгар Гражданской войны в 1919 г. совокупная численность всех Белых армий не превышала 600 тысяч человек, а только в 1930 г. в разгар коллективизации в антисоветских выступлениях, по данным ОГПУ, участвовали по Советскому Союзу 1,8 млн. человек. Но эта „народная война” с большевиками уже слишком запоздала”.

См. также: Кирилл Александров, “„Повелеваю властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий…” К 100-летию Московского восстания 1905 года” — “Новое время”, 2005, № 49, 11 декабря.

Лев Аннинский. Простодушие Олега Митяева. — “Литературная Россия”, 2005, № 48, 2 декабря <http://www.litrossia.ru>.

“Родившийся и выросший на перепутьях Южного Урала, Митяев как-то обмолвился, что он мордвин. Зная юмористический окрас митяевских самохарактеристик, можно не сомневаться, что в его устах это означает неподдельную русскость”.

Юрий Аракчеев. Шакалий шабаш. — “День литературы”, 2005, № 11, ноябрь <http://www.zavtra.ru>.

“Русский бунт неминуем. Он естественен . Ибо то, что у нас, — противоестественно”.

Сухбат Афлатуни. Путешествие из — в. Поэма. — “Новая Юность”, 2005, № 4 (73) <http://magazines.russ.ru/nov_yun>.

империя крошилась на глазах;

и мертвые голосовали “против”,

когда живые как бы были “за”

и мертвых сдали бартером за шпроты.

См. также повесть Сухбата Афлатуни “День сомнения” (“Новая Юность”, 2005, № 1).

Дмитрий Бавильский. Памяти Джона Фаулза. Умер писатель, который еще при жизни стал настоящим классиком мировой литературы. — “Взгляд”, 2005, 8 ноября <http://www.vz.ru>.

“Перевод Бориса Кузьминского (которому до сих пор пеняют излишнюю изысканность названия, в другом варианте предлагая более привычного „Мага”) до сих пор остается идеальной попыткой перевести на русский музыкальную и тончайшую материю фаулзовских книг. Счастливое совпадение автора и толмача (для Кузьминского, исповедующего принципы метареализма, „Волхв” тоже стал своим opus magnum ) породило выдающийся роман, одну из главных книг ХХ века, в которой сплелись главные темы известного английского мизантропа и перфекциониста”.

См. также: “Мне показалось, что эта книжка [„ Magus ”] так устроена... структура книжки, как это ни глупо прозвучит, совершенно точно повторяет структуру моей личности. <…> На самом деле это роман неудачный. <…> Фаулз просто очень долго мучил „Волхва”. Он даже и похож на все дебютные романы, когда человек пытается впихнуть в книгу весь свой жизненный опыт. Он просто боялся его публиковать, довольно долго дорабатывал и все равно остался в итоге не удовлетворен. Знаете, есть такая затертая фраза Фолкнера о том, что все гордые замыслы в литературе заканчиваются провалами. И величина провала, которая свидетельствует о масштабе замысла, гораздо важнее, чем удача. В „Волхве” задача поставлена рассказать о том, что вообще невозможно выразить с помощью слов, с помощью сюжета. Немножко похоже, как ни странно, на последний роман Пелевина, на „Шлем ужаса” — именно по масштабу замаха. Пелевин много и внимательно читал Фаулза — и это просто видно из текста”, — говорит Борис Кузьминский в беседе с Марией Терещенко (“Самые амбициозные замыслы Фаулза заканчивались неудачами” — “Газета”, 2005, № 212, 9 ноября <http://www.gzt.ru> ).

См. также: “Российские газеты откликнулись на смерть Джона Фаулза не менее дружно, чем английские и американские. Но странная вещь: если для русского читателя главным романом Фаулза был и остается „Волхв”, то соотечественники покойного прозаика в один голос называют его „автором ‘Женщины французского лейтенанта’”, а обо всех прочих книгах отзываются с явным пренебрежением, несколько даже выбивающимся из привычных жанровых рамок некролога”, — пишет Михаил Эдельштейн (“Взамен кадильного куренья...” — “Русский Журнал”, 2005, 9 ноября <http://www.russ.ru> ).

Cм. также: Андрей Кротков, “Мегаевропа и грязные английские средства. Джон Фаулз: 25 лет в лабиринте российских извилин” — “НГ Ex libris”, 2005, № 43, 17 ноября <http://exlibris.ng.ru>.

Cм. также: Игорь Шевелев, “Выбор волхва” — “Новое время”, 2005, № 46, 20 ноября <http://www.newtimes.ru>.

Дмитрий Бавильский. Беседка “Внутренняя Монголия”. Дмитрий Бавильский и Сергей Юрьенен о литературе и о себе. — “Топос”, 2005, 7, 11, 21, 25 и 29 ноября <http://www.topos.ru>.

Говорит Сергей Юрьенен: “Рассказ держишь под контролем, с романом проваливаешься во чрево иной реальности. Внешний мир становится призрачным и безболезненным, как под общим наркозом. Рассказ такого кайфа не дает”.

См. также рассказ Сергея Юрьенена “Немецкий охотник” (“Новая Юность”, 2005, № 4 <http://magazines.russ.ru/nov_yun> ).

Дмитрий Бавильский. Дурная кровь. Дебютным романом Павла Вадимова “Лупетта” открывается новая книжная серия “Живая линия”. — “Взгляд”, 2005, 5 декабря <http://www.vz.ru>.

“„Лупетта” — один из самых интересных, мощных дебютов последнего времени. <…> Я нашел этот роман в недрах „Живого журнала”, где он длился изо дня в день как обычный сетевой дневник обычного сетевого человека. Необычной была концентрация мыслей и чувств, высокий уровень письма, выдававший неслучайность задуманного (и, что не менее важно, исполненного, исполняемого). Связавшись с автором, я договорился с ним о публикации в сетевом литературно-критическом журнале „Топос”, где и состоялась „официальная” премьера „Лупетты” <http://www.topos.ru/article/3202>. Параллельно я предлагал книгу Вадимова самым разным редакциям и издательствам. Многие отнекивались, отказывались, боясь, во-первых, дебюта (не зная брода, не суйся в воду), а во-вторых, не желая связываться с „чернухой”. Приходилось объяснять, что, несмотря на медикаментозный бэкграунд, книжка у Вадимова получилась светлая и оптимистичная. Тем не менее на некоторое время „Лупетта” зависла. Пока ее не согласился прочитать Борис Кузьминский, начинавший в издательстве „Престиж Книга” новую серию внежанровой литературы…”

Андрей Баженов. Террор: исполнители и вдохновители. — “Наш современник”, 2005, № 9 <http://nash-sovremennik.ru>.

“Все оправдывает смех. И сколь часто какой-нибудь очередной Остап Бендер мировой истории из наглеца, хама, паразита превращается в жизнерадостного юмориста, который по непонятным причинам вдруг присваивает себе право спокойно пользоваться не ему принадлежащим имуществом, с улыбкой жить за счет тех, кто честно вкалывает (и чуть ли не все с этим покорно соглашаются), с беспечной легкостью обманывать встреченных женщин (не утруждаясь вдаваться в их переживания и трагедии), свободно вскрывать желтым ногтем замки на дверях чужих жилищ и т. д. и т. п. Он весь мир шутливо язвит и весело судит, тем самым оправдывая для себя и окружающих присваиваемое главенство в мире. И ни комплексов, ни угрызений. А его самого при этом не осуди: потому что „веселый и находчивый”... Веселым и находчивым все позволено”.