Новый Мир ( № 5 2008)
Шрифт:
“Однако на фоне двухвековой борьбы либерально-прогрессистской, социалистически-революционной и консервативной форм утопизма нельзя не заметить, что в нашей актуальной ситуации мы не замечаем сколько-нибудь значимого присутствия
ни одной из них. Все прежние утопические позиции маргинализовались, а их место заняла некая скучная и никого особо не вдохновляющая прозаичность. <...> Утопия тем самым теряет свое политическое значение, конвертируясь в сорт фантастической литературы для чтения на досуге. Она порождает эмоциональную компенсацию, но политически безвредна. Уже само ее многообразие, нарастающая экзотичность и коммерческое назначение свидетельствуют о ее полной политической стерильности. Предложение на рынке фантазий так велико и многообразно, что само это обстоятельство подтачивает ту слабую надежду на возвращение
Петр Курков. А пока апокалипсис... К вопросу о механизме действия посмертного проклятия. — “Политический журнал”, 2008, № 3, 26 февраля.
“Прежде всего, я недаром поставил слово „коррупция" в кавычки. Термин „коррупция" и чисто филологически, и по формальному смыслу означает „отклонение, искажение, разъедание нормального порядка вещей". То есть подразумевается наличие некоего искажаемого порядка; ну а если принципы „ты мне, я тебе", „рука руку моет", „как не порадеть родному человечку", „не подмажешь — не поедешь" и есть нормальный, повсеместный порядок вещей в данной общественной формации? Если реальным базисом общественных и экономических отношений является частное право? Если традиционные личностные связи действуют везде, а писаные законы — нигде? Тогда „коррупцией" и „искажением", пожалуй, стоит, наоборот, именовать попытки поступать „по закону"...”
“Думаю, что уже к 2015 — 1920 гг. мы (не только „русские", но и вообще „европейцы", от городских татар до старомосковских армян) станем чем-то вроде североамериканских индейцев. Сперва в Москве, а потом (не обольщайтесь!) во всей стране”.
Артем Липатов. Бубенцы-колокольчики. Александр Башлачев как оправдание русского рока. — “Время новостей”, 2008, № 25, 18 февраля <http://www.vremya.ru>.
“Его называют „гениальным поэтом", что, конечно, преувеличение. При этом в сравнении, скажем, с еще одной рок-н-ролльной иконой, лидером Doors Джимом Моррисоном, Башлачев и впрямь поэт, хотя потенциал у Моррисона мощнее. Но у „гения саморазрушения" одни намеки, фразы, строки, искры (из которых могло разгореться пламя, да не вышло), в то время как у СашБаша — литые, чеканные строфы. Да что строфы — законченные, зачастую сложнейшие по форме стихотворения, которые — редчайший случай в так называемом русском роке — легко ложатся на лист бумаги и читаются вслух. Башлачев играл с формами, смыслами, аллитерациями, архетипами даже, пусть не всегда умело, иногда очень прямолинейно, но безумно талантливо. Лет пять назад я обнаружил его „Колыбельную" в хрестоматии первоклассника, принесенной из школы сыном, и подивился, насколько это стихотворение серьезней соседствовавших с ним творений „профессионалов" — и насколько оно взрослей”.
Андрей Немзер. Отложенный праздник. К 225-летию Василия Андреевича Жуковского. — “Время новостей”, 2008, № 19, 8 февраля.
“Встречая полукруглую годовщину Жуковского, мы с полным правом можем сказать: великий поэт, которому национальная словесность обязана как мало кому (именно Жуковский, по сути, радикально изменил статус русской литературы — Пушкин лишь продолжил начатое „побежденным учителем"), остается поэтом „второстепенным", задвинутым в архив, никому, кроме немногих историков литературы и избранных стихолюбов, не нужным”.
См. также: Андрей Немзер, “Сочинитель „Ябеды". К 250-летию Василия Капниста”. — “Время новостей”, 2008, № 29, 22 февраля.
Анна Немзер. Против всех. — “Русский репортер”, 2008, № 7 (37), 28 февраля <http://www.expert.ru/printissues/russian_reporter>.
“Саморазрушение шло дальше, напрямую — физически. Трава, водка, психоделики, снова водка — бесконечным коктейлем, убийственным ершом — все это надо, надо обязательно, через не могу. Он [Егор Летов] уничтожал себя сознательно и целенаправленно, истово веря в праведность этого протяженного во времени самоубийства”.
Анатолий Обыденкин (Рязань). Игра в прятки закончилась. Умер Егор Летов. — “Новая газета”, 2008, № 13, 21 февраля <http://www.novayagazeta.ru>.
“И тогда же стали раздражать его интонации. Не песни — в чужом исполнении они вопросов не вызывали, — а именно его отталкивающая истерика избалованного ребенка, которому — вынь да положь! — но измени немедленно мир к лучшему...”
Василина Орлова. Добро и зло в виртуальном мире. — “Русский курьер”, 2008, № 7, 25 февраля <http://www.ruscourier.ru>.
“Представители Русской православной церкви и других конфессий отзываются о компьютерных играх по-разному. Иеромонах Серапион (Митько) сказал: „Любая страсть неполезна". Но при этом он считает, что „деятельность геймера может быть несовершенна так же, как любая деятельность в этом несовершенном мире"...”
Олег Павлов. Правопорядки. — “Индекс/Досье на цензуру”, 2007, № 27.
“В сущности, наше общество признало своей единственной ценностью деньги. <...> Свобода почти тотально воспринимается не как необходимость личной, гражданской, ответственности, возможность действовать на благо своей родины, связываясь своей личностью с обществом через любовь, благодарность, долг, — а как возможность для развлечений, эгоистическое стремление пренебрегать всем, из чего не извлекаешь собственной выгоды. Этому восстанию рабов, превращению их в собственников, не хватало только своего рода психологической и социальной сатисфакции, чтобы те, кто чувствовал себя рабами, могли бы теперь сами хоть кому-то дать почувствовать себя рабом”. Далее — о гастарбайтерах.
Олег Павлов. Лепота. — “Неволя”. Приложение к журналу “Индекс/Досье на цензуру”. 2007, № 14 <http://www.index.org.ru/nevol>.
Рассказ. “О прибытии этого первого весеннего этапа долинский лагерь был предупрежден заранее. Готовилась принять чахотку санитарная зона. Готовилась и охрана. Ожидание этапа будто взбодрило солдат. То есть была и весна, и всякое такое настроение. Но этап — это этап. Весны ведь не надобно ждать, она сама приходит, от этого иногда и скучно бывает”.
Илья Переседов. Глоток пуха. — “Грани.ру”, 2008, 20 февраля <http://grani.ru>.
“Этих слов, однажды услышанных в наушниках дешевого плеера, оказалось достаточно, чтобы нагнать на меня, подростка-девятиклассника, дичайший ужас. Аффект был настолько силен, что даже стало интересно — отчего так? Ответ лежал на поверхности — вся христианская культура построена на утверждении, что плоть бренна, а душа вечна, и вдруг оказывается, что может быть наоборот. Растерянный, я позвонил своей старшей знакомой — кандидату филологических наук. Та меня ободрила: „Ничего, у Бодлера еще не такое написано". Так я одновременно познакомился с творчеством Егора Летова и поэзией Бодлера”.
“В нашем поколении не слышать о Летове, не знать наизусть хотя бы пару его песен означало быть ненастоящим, отлученным от реальности миром формальных иллюзий”.
“Ему так хотелось стать певцом светлого начала, но он оказался поэтом унылого, муторного и тягостного конца. И теперь он умер сам. Как говорят, тихо и легко. Такая смерть, как его песни, дает необъяснимую надежду, которую не смогли обрести летов-ские общественные начинания”.
Сергей Переслегин. Мир после Косова: война возникает во всех сценариях будущего. — “Русский Журнал”, 2008, 22 февраля <http://www.russ.ru>.
“Соединенные Штаты Америки прекрасно сознают, что они находятся в динамическом сюжете “Гибель Рима” и, разумеется, будут использовать любую возможность, чтобы выйти из этого сюжета. Очень сомнительно, что большую войну американские элиты рассматривают как недопустимое решение”.
“Прежде всего необходимо иметь в виду, что законы динамики систем не допускают глобальной термоядерной войны. Следовательно, к такой войне нужно быть готовым, чтобы, всерьез угрожая ее началом, вынудить пойти на уступки даже не противника, а социосистему как целое. Ядерный шантаж? Да, но не игрушечный, в котором обвиняли Советский Союз, а серьезный. Россия должна отказаться от обязательства не применять первыми ядерное оружие, принять на вооружение доктрину первого удара и приучить и мир, и своих граждан к мысли, что, если другого выхода не будет, мы таки „сбросим все фигуры с доски"...”