Новый Мир (№ 6 2008)

И приходил долгий врачующий сон; а волшебные кони — серый, белый, подласый — мчались еще кому-то на помощь. Кони могучие, быстрые, гривы по ветру стелятся; они мчались так быстро к далекому морю, и через море, и на край белого света.

Но, может быть, — конечно же! — сегодня в их помощи и нет нужды, потому что в сообщении сказано всего лишь о том, что “имеются жертвы”.

“Имеются жертвы”… Илья опомнился, с трудом выбираясь из путаницы болезненных мыслей, видений, где все мешалось: живые, мертвые, день минувший, сегодняшний, былое и сказки.

Наважденье прошло. Жизнь продолжалась. Солнце уже поднялось высоко, в полудень. И нужно было что-то делать: куда-то звонить, что-то узнавать, пока не проснулась тетушка. Потому что Интернет твердил и твердил свое: “Имеются жертвы”.

На расстоянии руки

* *

*

не могу вздохнуть хочет сказать больной

но могу дышать

кто-то большой стоит над моей душой

не дает быть перестать

я бы умер на полчаса

но от боинга вылетающего из орли

отрывается взлетная полоса

и монах дошедший до края плоской земли

переваливается через край видит новые чудеса

интересней чем рай

[Man]

Игорю Манцову

За окном соседи голосят.

Я проснулся, мне за пятьдесят.

За окном великая страна.

Очень эта родина странна.

Человеку к старости нужна

Собственная тесная страна,

Чтоб на расстоянии руки

Положить тяжелые очки.

Я родился здесь, в другой стране,

На луне, увиденной во сне.

Хочется ласкать, а не кончать.

И железо больше не качать.

[Из цикла “Стихи для детей”]

1

Анне Русс

Это странно, очень странно

Homo sapiens’ом быть,

Просыпаться утром рано,

Просыпаться, чтобы жить.

Дверка в сон полуоткрыта,

Не очнувшись, ум молчит,

А из зеркала небрито

Homo sapiens глядит.

Как-то это все туманно,

Непонятно и туманно,

Почему ему не странно —

Против неба,

На земле.

Это очень странно мне.

2

Андрею Гришаеву

Мальчик целует мать,

Долго ложится спать,

Долго уходит в сон,

Слышит звон,

Не знает, где он.

Мальчик бормочет во сне:

Деньги, ко мне, ко мне…

3

Наталье Ключаревой

Дальше в московском тумане

Прятаться не было сил.

Сверток у парня в кармане

Сердце ему холодил.

Лучше его пистолета,

Кажется, нет ничего —

В сумерках этого света,

В сумерках света того.

* *

*

поэтому лучше шестой канал

где позволяет телесигнал

сверху взглянуть на бильярдный стол

как если бы в лузу летящий шар

успел увидеть едва дыша

насколько он бел и гол

больному горлу трудно сказать

слезы не прожевать

легче просто болеть

можно не думать не понимать

просто смотреть смотреть

четверть последнюю или треть

можно не доживать

* *

*

Потому что остается труп, то есть мертвое тело.

Когда душа отделяется от тела,

Оно не исчезает, распадаясь на атомы,

Поэтому его режут патологоанатомы.

Потом его прячут,

И хнычут, и плачут.

И все это мерзкое дело.

Само не исчезнет мертвое тело