Новый Мир ( № 7 2012)
Шрифт:
[19] См.: Т а р с к и й В. Л. Дневники. Библиотека Музея и Общественного центра им. Андрея Сахарова. Цит. по <http://www.sakharov-center.ru> .
[20] Надо сказать, что, несмотря на относительную экзотичность для него этого занятия — письма, почерк у него был просто каллиграфический: ясный, четкий, с той равнорослостью и стройностью рядов, что свидетельствует как о точном глазомере, так и о твердости руки, со скромными завитушками заглавных букв и необязательными вывертами хвостиков — в общем, реликт неких дореволюционных писарских представлений о красоте и художественности.
[21] Т
[22] Т р у ш н о в и ч А. Р. Указ. соч., стр. 302 — 303.
[23] Постановление Совета министров СССР № 1475 от 14 ноября 1956 г.
В русском жанре
Боровиков Сергей Григорьевич — критик, эссеист. Родился в 1947 году. С 1985 по 2000 год — главный редактор журнала «Волга». Цикл «В русском жанре», продолжающийся на страницах «Нового мира» и «Знамени», выходил отдельными изданиями «В русском жанре» (1999, 2003). Постоянный автор «Нового мира». Живет в Саратове.
В РУССКОМ ЖАНРЕ — 44
Журнал «Огонек»: «1934 год. Кремлевский зал. Совещание у товарища Сталина. Какой должна быть социалистическая столица? Архитекторы, строители, выступая перед членами Политбюро, перед правительством, рисовали первые схемы грандиозной перестройки. Было много фантастического. С легким сердцем иные предлагали вытянуть город чуть ли не на сто километров, заново создать столицу» (1940, № 19).
Какая-то телемания последних лет — кухни, еда, рецепты. Начинал когда-то Макаревич «Смак», кулинария была там на втором плане, а на первом беседа, потом пошло-поехало. И чисто рекламные программы, как у жены Кончаловского, где этикетки крупным планом так и мелькают, и на природе, где два обрюзгших толстяка с плотоядными взорами жарят много мяса на открытом огне, но везде общим для всех рецептов становится непомерное количество специй, а ведущие втолковывают, что в них-то и содержится весь секрет вкуса.
А я вспомнил старика Державина:
Поесть, попить, повеселиться,
Без вредных здравию приправ…
«Для того чтобы получить прозрачную уху, надо произвести оттягивание (осветление) паюсной или зернистой икрой. Для этого 50 г икры растереть в ступке, постепенно добавляя по ложке холодной воды…» («Книга о вкусной и здоровой пище», 1952).
Смешно, но еще в 60-е годы в советских магазинах продавались не только водка и портвейны, но и ликеры дореволюционных марок — бенедиктин, шартрёз, абрикотин и др.
«Теперь вместо „ханемака” я получил „опель” — машина исправная, мотор новый, но кузов имеет следы пуль и прострелены стекла, которые, конечно, заменим» (Вс. Иванов жене и детям из Берлина 9 мая 1945 г.) . «…„Опель” машина хорошая, но маленькая. Вскоре я поехал в одну армию. Там, увидав скромные размеры моей машины (я поехал на чужой, славинской), подарили мне хорошую. Но у меня не было шофера <…>. Генерал, подаривший мне машину, захотел быть любезным до конца, он послал подаренную мне машину вслед за мной. Но на другой день после моего отъезда неопытный шофер, снятый с грузовой, разбил машину и разбился сам. После этого я поехал в армию ген. Цветаева. Там мне подарили „супер-опель-6”. Машина очень хорошая, хотя и прошла очень много: 50 000 км, но, надо думать, сделает еще столько же. Таким образом, на моем счету две разбитых машины и две целых, которые стоят в саду под окнами дачи, на которой я живу…» (он же им же оттуда же 23 мая 1945 г.).
Маршак своим мастерским «Мистером Твистером» породил стихотворный антиамериканский ширпотреб времен холодной войны.
Гуляет по палубе
Важный народ.
Лениво качаясь,
Плывет пароход.
Усталые птицы —
За волнами вслед,
Как будто им места
В Америке нет.
<…>
Тяжелые волны
Шумят за бортом…
За ящики спрятался
Маленький Том.
<…>
Шумит за бортом
Голубой океан…
По трапу идет
Господин капитан.
Губами сигару
Швыряет во рту
И видит,
Что «черный»
Стоит на борту.
— Убрать, чтоб не видел
Цветного щенка! —
И нервно
Подрагивает щека.
<…>
Вдруг Том покачнулся
И — вниз головой.
И, даже не вскрикнув,
Пропал под водой.
(Исай Тобольский, «О мальчике Томе»,
Саратов, 1950)
Спустя восемь лет появился в общем-то антиамериканский, но очень приличный фильм по рассказу привечаемого тогда в СССР английского писателя Джеймса Олдриджа «Последний дюйм». Не уверен, что сейчас сумеют снять такое классное, пусть и идеологически заказное кино, с такими планами, пейзажами, музыкой, актерской игрой и без клюквы.
Что же, «оттепель» не прошла даром?
Но спустя еще три года классик советской литературы Константин Симонов пишет пьесу «Четвертый», которую ставят (недолго) лучшие театры, и в ней процент заказного антиамериканизма не такой, правда, как в его же «Русском вопросе», но, увы, все равно зашкаливает.