Новый Мир ( № 8 2007)

2 Сто лет Шостаковичу, из них тридцать мы живем без него, но с его музыкой, из последних тридцати пятнадцать — явно в другой стране, эпохе, истории. Родились многочисленные “постсоветские” люди, да и наши отцы и матери в этом вихре перемен, кажется, основательно подзабыли, “как это было”, и, может быть, поэтому в последние два-три года с жадностью погружаются в масскультный “советский” телеренессанс — чудовищное скопище модно-гламурных сериальных мифов и эстрадных квазисоветских песенных как-бы-ремиксов.

3 Таков был романтический миф о “солнечном гении” Моцарта, о предрешенной судьбой гибели вечного “чудо-ребенка” (бессознательного, интуитивного музыканта, трагического соловья от музыки, наивного лирика) от рук масонов, гадкой жены и ее любовника, представителей императорской власти и аристократии и, наконец, тупых и завидущих ремесленников-коллег. Научное мышление ХХ века опровергло большинство из мифов ХIХ: никакой не “ребенок”, а более чем нормальный мужчина, никакой не интуитивист, а более чем рациональный, “компьютерного” интеллекта творец музыкальных концепций математической точности и сложности, никакой судьбы, а банально-ужасная эпидемия, унесшая тысячи тысяч жизней, никаких бездарных коллег, а десятки, если не сотни конкурентов в композиции, может быть, и не гениев, но безусловно профессионалов такого же уровня культуры. Как, в частности, бесподобный и талантливый А. Сальери, почему-то не отравивший своих гениальных учеников Бетховена, Шуберта и Листа — хотя в этом случае у него было гораздо больше возможностей. (Сходства Моцарта и Сальери гораздо больше, чем различий; убедиться в этом позволяет доступный по Интернету тест “Моцарт или Сальери”, в котором, не зная каждой конкретной темы Моцарта, трудно хоть раз не ошибиться в определении авторства звучащего фрагмента. Правда, романтический миф о Моцарте вовсе не кончился, а переродился — например, в своеобразный астрологическо-мессианский культ в кругах, близких школе “Новый Акрополь” и др.).

4 Даже портреты на обложках — словно различные кадры одной кинопленки длиною в жизнь, — настолько сходное выражение лица на них: молодой Шостакович в профиль (обложка книги Волкова — портрет Н. Акимова, 1933), полуразворот к читателю Шостаковича 40-х (фотография с обложки книги Мейера), наконец, прямой взгляд в лицо читателю-слушателю, редкое фото этого же времени или чуть позже (с обложки книги Дворниченко).

5 См., к примеру, статьи о Волкове замечательного пианиста М. Лидского или другие критические разборы его книг.

КНИЖНАЯ ПОЛКА РОМАНА АРБИТМАНА

+ 7

Терри Пратчетт. Carpe Jugulum. Хватай за горло! Роман. Перевод с английского Н. Берденникова и А. Жикаренцева. М., “Эксмо”, 2006, 512 стр. (“Плоский мир”).

О серии “Плоский мир”, придуманной британским фантастом Терри Пратчеттом, писать легко и приятно: всякий раз писатель умудряется влить в старые сюжетные мехи новое вино, не соблазняя при этом доступными — и простыми — лаврами пародиста. Пратчетт берет привычный элемент сюжета (или более чем знакомую всем реалию) и помещает эту деталь в изобретенный им мир, стоящий на трех китах и черепахе. Мир, похожий на наш и одновременно непохожий. Ранее писатель уже забрасывал в свое Плоскомирье и рок-музыку, и Голливуд, и големов, и Шекспира, и Конана-варвара (ставшего Коэном), и оперных див. Теперь дошла очередь до вампиров — очередных претендентов на мировое господство. Ранее мини-королевство Ланкр (на территории которого живут ведьмы Эсме Ветровоск, Ягг, Магратт и теперь еще Агнесса) уже пытались захватить эльфы, оказавшиеся гораздо более неприятными существами, чем принято считать. Вампиры же, напротив, очень стараются быть цивилизованными и обходительными.

Таким образом, в романе “Carpe Jugulum. Хватай за горло!” семейство графа-вампира Сорокулы (папа, мама, дочка Лакримоза и сын Влад), прибывшее в Ланкр, стараются зазря не терроризировать население и нечасто применяет силу, предпочитая хитрость. Однако вампирская природа берет свое, и гости довольно быстро превращаются в захватчиков, не выбирающих средств. К счастью, ланкрские ведьмы — любимейшие персонажи Пратчетта — не дремлют. Матушка Ветровоск, совершив тактическое отступление, берет реванш совершенно неожиданным и эффектным способом. А помогают ей, помимо ведьм, еще и священник, адепт малопопулярного бога Ома, и воинственные гномы, и птица Феникс, и обиженный вампирами дворецкий Игорь, скроенный по методу чудища Франкенштейна.

Пратчетт выбирает своими мишенями, разумеется, не столько вампиров, сколько навязшие в зубах стереотипы. Ехидным нападкам подвергаются политкорректность (король Ланкра, например, уверенный, будто со всеми можно дружить, сам имеет глупость пригласить в гости вампиров) и популярные психоаналитические теории (скажем, внутри Агнессы живут две личности, которые то враждуют между собой, то хотят договориться). Впрочем, эти милые радости для любителей дополнительных интерпретаций все же остаются на периферии. Пратчетт верен себе и своему излюбленному стилю. Он остается иронистом и романтиком одновременно. Иронический склад натуры не позволяет повествованию и в драматические моменты сделаться пафосным, а романтик не может разрешить книге остаться без хеппи-энда. Даже вампирам дали шанс исправиться — но не в этой жизни, конечно, извините, please...

Глен Дэвид Голд. Картер побеждает дьявола. Роман. Перевод с английского Е. Доброхотовой-Майковой. М., “АСТ”, 2006, 576 стр. (“The Bestseller”).

Книга прошла почти незамеченной на фоне литературно-киношной шумихи вокруг “Престижа” Кристофера Приста и “Иллюзиониста” Стивена Миллхазера, а жаль! Роман получился умный, интересный и обаятельный. Сорокадвухлетний Глен Дэвид Голд, преподаватель Калифорнийского университета, в своем дебютном произведении отправляет читателей в 1923 год, а главным героем делает действительно существовавшего американского фокусника Чарльза Картера. К реальному Картеру персонаж романа имеет слабое касательство, но ведь и книга — не биография, а авантюрно-фантастико-детективный роман, который начинается с загадочной смерти американского президента Уоррена Гардинга и завершается смертельной схваткой двух иллюзионистов. Еще со времен “Рэгтайма” Доктороу читатель сумел в полной мере оценить выигрышность сюжетов, в которых участвуют фокусники.

Голд, без сомнения, проделал большую подготовительную работу и наполнил свой роман увлекательными и чертовски правдоподобными деталями. В книге множество запоминающихся персонажей (в том числе знаменитый Гарри Гудини — см. все тот же “Рэгтайм”) и масса сюжетных линий, которые прихотливо пересекаются, но не теряются. Тут есть все, что нужно читателю для счастья: дружба и предательство, великодушие и ревность, роковая любовь, пираты, секретные агенты, слепая пророчица, изобретатель телевидения, дрессированный лев, разорившийся миллионер и так далее — всего перечислить невозможно. В итоге возникает яркая, пестрая, захватывающая жизнь, сама похожая на цирковое представление. Придуманное искусно подменяет факты, и спорить с автором глупо. Читателю книги не важно, что президент Гардинг в последний день своей жизни не ходил на представление мага, а телевидение на самом деле изобрели люди, в романе не появляющиеся вовсе.

“Когда я закончил писать эту книгу, — рассказывал Голд в одном из интервью, — люди стали спрашивать, что в книге правда, а что — выдумка. И я обнаружил, что честный ответ оставляет людей недовольными. Если я говорил, что что-то происходило на самом деле, люди надеялись, что я это выдумал. Если я говорил, что это выдумка, они хотели, чтобы это было правдой. Я не понимал, что происходит, пока не догадался, что люди хотят быть обманутыми. Я думаю, это в человеческой природе — выкинуть из головы вопрос: что реально, а что нет? Это же все равно, что спрашивать фокусника, как он делает свои фокусы...”

Лоис Буджолд. Разделяющий нож: Приманка. Роман. Перевод с английского А. Александровой. М., “АСТ”, 2007, 448 стр. (“Век Дракона”).

Я — давний и преданный поклонник американки Лоис Макмастер Буджолд. Применительно к ее романам многие литературно-критические стереотипы отказывают. Например, есть мнение, что автору, достигшему высот в рамках одного жанра и одной темы, выгодней не разбрасываться и не пробовать силы в иных областях: мол, и славы особой не добьешься, и поклонников насторожишь. Черта с два! Буджолд разбрасывается. Она намеренно плывет против течения — с женским изяществом и одновременно с неженским упорством. И то и другое хорошо заметно по ее новому циклу “Разделяющий нож”.

Но прежде, чем поговорить о “Приманке”, позволю себе небольшое предисловие. Писательница приобрела заслуженную популярность еще в середине 80-х годов прошлого века благодаря так называемому “форкосигановскому циклу” — серии SF-романов о приключениях коротышки Майлза, сына одного из первых лиц Барраярской империи (“Ученик воина”, “Игры форов”, “Танец отражений” и др.). Почти в каждом романе герою приходилось доказывать миру, что он способен одолеть врагов и без богатырского здоровья, и без державной папиной помощи — токмо умом, хитростью и силой духа.