Новый Мир ( № 8 2007)

Увы! Автор обманывает ожидания читателей. Да, в финале Гарви погибнет, но случится это очень нескоро, через несколько лет (как в дюрренматтовском “Обещании”), и полиция к его смерти будет непричастна. Книга Сиболд — не детектив, она совсем о другом. О том, как трагедия влияет на людей, оказавшихся в ее центре. С отчаянием и горечью главная героиня видит, как после ее смерти непоправимо меняется жизнь ее близких. Рэя, ее школьного друга, мучат смутные видения. Сестра Линдси переживает душевную драму. Отец находится на грани нервного срыва. Мать, не выдержав горя, уходит из семьи... В финале жизнь близких Сюзи как бы отчасти налаживается. Мать возвращается в семью, отец преодолевает кризис, Линдси выходит замуж и называет дочку в честь погибшей сестры... Однако всем очевидно, что в этой истории нет и не может быть хеппи-энда. Девочка умерла, и это непоправимо — несмотря на избранный автором фантастический жанр.

Джонатан Кэрролл. Белые яблоки. Роман. Перевод с английского Л. Бочаровой. М., “Эксмо”; СПб., “Домино”, 2007, 416 стр. (“Mona Lisa”).

“Все страньше и страньше!” — в свое время изумлялась девочка Алиса, героиня сказки Льюиса Кэрролла (перевод Н. Демуровой). “Вся эта история — это ведь чушь какая-то!” — восклицает плейбой Винсент Этрих, герой романа Джонатана Кэрролла. Удивление героя тоже можно понять: в самом начале книги ему сообщают, что он умер, затем был воскрешен своим нерожденным сыном и теперь должен сразиться с первозданным Хаосом, принявшим человеческое обличье. Герой хватается за сердце, а оно не бьется. Значит, точно мертв. Но аппетит хороший и к женщинам по-прежнему тянет. Значит, все-таки жив...

Словом, перед нами — вновь произведение о покойниках и о потустороннем мире. Правда, в “Белых яблоках” нет ни рая, ни ада, зато есть чистилище, посланница которого выглядит вульгарной блондинкой, откликается на имя Коко и считает лакомством мелкую металлическую фурнитуру. Мистическо-фантастические истории видного американского писателя-сюрреалиста традиционно не похожи на обычные книги-fantasy; они замысловаты и погружены в современную реальность, обильно сдобренную традиционным для писателя сюром. Прелесть в том, что привычными законами мистического жанра романист демонстративно пренебрегает. Поэтому читатель, уверенный в финальной победе над злодейским Хаосом, в жизни не догадается, каким именно способом тот будет повержен. И я не открою: если захотите, читайте сами.

Сергей Арбенин. Дети погибели. Роман. М., “АСТ”; СПб., “Астрель”, 2007, 412 стр.

Единственная книга отечественного автора в этом обзоре — не лучшая, но, что называется, репрезентативная. Действие романа происходит в двух разных временных срезах. В одном из них всемогущий генсек товарищ Сталин призывает на беседу шлиссельбуржца Николая Морозова, пытаясь узнать у старого народовольца о тайных делах минувших дней. Параллельная сюжетная линия приводит читателя к событиям последней четверти позапрошлого столетия, когда в смертельном клинче сошлись российская самодержавная власть и тайный Исполнительный комитет, и все завершилось 1 марта 1881 года — двойным взрывом на Екатерининском канале.

С эпилога — с тех самых роковых для дальнейшей российской истории событий — и начинается роман Арбенина, чтобы затем фабула могла надолго нырнуть в многостраничные флешбэки, время от времени выныривая в 30-е годы ХХ столетия. Мертвое прошлое, осмысленное по-новому (и, разумеется, изрядно мистифицированное в соответствии с законами детективного жанра), само направляет фабулу произведения в необходимое для романиста русло.

Конспирология у Арбенина вовсю правит бал. Все — не случайно, все — предрешено и расписано поэпизодно. Историческим событиям постфактум дано иное — роковое! — объяснение. И если, к примеру, Александр Блок в материалах к поэме “Возмездие” простодушно комментирует эпизод неудавшегося покушения на шефа жандармов: “Убийца Дрентельна ускакал на лошади (о, милые романтические времена)”, — то Арбенин срывает тайные покровы.

Романтика? Как же! В “Детях погибели” названное покушение было, оказывается, инсценировкой, лошадь была казенной, террорист Мирский работал на III Отделение, а высшие жандармские чины состояли в заговоре против главы МВД. Интригуют цесаревич и Мария Федоровна, а контринтригой заняты законспирированные лигеры — тайный орден, призванный сохранить в России порядок. Свою игру ведут среди прочих писатель Достоевский и народоволец Михайлов, причем последний выведен опытным контрзаговорщиком.

К сожалению, Арбенину не хватает сил и энергии вести все повествование в одном и том же направлении. В последней трети книги автор, бросив на произвол судьбы и жандармов и лигеров, увлечен периферийным сюжетом о братьях-маньяках Старушкиных. Впрочем, даже в таком несовершенном виде исторический детектив “Дети погибели” симптоматичен. Симптоматичен и издательский “заказ” на подобного рода литературу. То, что происходит здесь и сейчас, мало кого волнует: скучно и противно. Гламур и “антигламур”, подпитываемые телеящиком, конечно, еще продаются, однако чуткие издатели трэша раньше других поняли: зарабатывать большие деньги “на живой современности” становится все более проблематично. Кстати, в застойные 70-е серьезные писатели (Трифонов, Окуджава, Давыдов и многие другие) сознательно уходили “в историю” — дабы не связываться с днем нынешнем. Похоже, и в коммерческой литературе 2000-х происходит примерно то же самое...

– 3

Дэн Симмонс. Олимп. Роман. Перевод с английского Ю. Моисеенко. М., “АСТ”, 2007, 800 стр.

Симмонс, без сомнения, писатель куда более высокого ранга в фантастической иерархии, нежели Сиболд и тем более Арбенин. Однако ж конкретно этот роман на удивление плох. Как бы даже программно плох. Был бы жив старик Катаев, он передал бы американцу лиру “мовизма”, предварительно порвав на ней все струны...

В конце позапрошлого года издательство “АСТ” опубликовало роман “Илион” — первый из новой дилогии Симмонса, а в 2007-м там же увидел свет заключительный том, “Олимп”: на сотню страниц больше предыдущего и на порядок запутанней. Действие происходит в далеком будущем, но вроде бы и в прошлом. На Земле, но как бы и на Марсе. В одном измерении, но типа и в нескольких.

Автор и прежде обожал лавировать между жанрами и жонглировать литературными сущностями, но здесь перешел все границы. Одновременно с персонажами Гомера в романе уживаются персонажи “Бури” Шекспира, а также роботы, полудохлые постземляне, неантропоморфные инопланетяне, профессор филологии Том Хокенберри, а еще Вечный Жид в женском обличье. Телепортация, чудовища вида ужасного, невразумительные стычки всех со всеми, кровь, кишки богов и людей, дюжина параллельных сюжетов, порою шизофренического свойства. Едва ли не впервые наш читатель всерьез усомнился в квалификации Симмонса. А ведь так все хорошо начиналось...

Выше я уже успел похвалить Лоис Буджолд за то, что писательница не боится экспериментировать с разными “ответвлениями” фантастического жанра. Так вот: Симмонс отметился вообще во множестве разных литературных жанров.

Позволю себе вновь краткий экскурс в писательский бэкграунд. В жанре “твердой” научной фантастики Симмонс, кажется, добился своего: его “Гиперион” (1989), признанный критиками лучшим англоязычным НФ романом конца столетия, собрал максимум авторитетных премий и утвердил автора на фантастическом олимпе. Русскоязычная публика также высоко оценила это произведение, созданное на стыке нескольких жанров (философская НФ, роман-расследование, “роман большой дороги”, боевик, притча и др.). “Гиперион” еще не собрал всех положенных ему наград, а Симмонс уже вплотную занимался жанром fantasy. Ранее им уже была написана сложная “многоходовая” вещь “Песня Кали”, затем последовали романы “Утеха падали” и “Дети ночи” — вещи, где мрачный мистический сюжет шел бок о бок с сюжетом детективным.

Особенно хороша была “Утеха падали” (на русском книга также издавалась под названием “Темная игра смерти”). Как пишет “Publisher’s Weekly”, это “эпопея, основанная на смеси разнообразных жанров — ужасы, научная фантастика, политический триллер, голливудский роман... В центре повествования — немногочисленные „вампиры ума”, способные подчинять других людей своей воле, читать их мысли, воспринимать ощущения через их органы чувств. Безмерно могущественные, эти вампиры используют других, зачастую самым кровавым способом...” Короче, наш Лукьяненко отдыхает.