Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Новый мир. № 12, 2002

Журнал «Новый мир»

Шрифт:

Главным виновником современного искажения пушкинского текста объявлен Б. В. Томашевский, который в 1937 году подготовил текст «Евгения Онегина» с полным сводом вариантов и редакций для академического собрания сочинений. Со странной горячностью М. И. Шапир набрасывается на давно покойного ученого, одного из основателей современного пушкиноведения, по свидетельству всех современников, человека необычайного таланта, проницательности, научной добросовестности и принципиальности, филологический авторитет которого никогда никем не ставился под сомнение. М. И. Шапир обвиняет Томашевского и в идеологической ангажированности, и в приспособленчестве, и в выполнении социального заказа, и в отсутствии исследовательских «скромности и такта», и т. д. и т. п. Окончательный приговор, вынесенный пушкинисту, звучит взвешенно и сурово: «Его огромные заслуги перед пушкинистикой, и в частности перед пушкинской текстологией, не отменяют многих плачевных последствий его деятельности на этом поприще» (стр. 160). Оставив пока в стороне вопросы этические, попробуем разобраться в сути выдвинутых обвинений.

Одно из главных состоит в том, что, готовя для академического издания критический текст «Онегина», Томашевский неверно избрал основной источник — первое полное издание романа 1833 года. Как известно, при жизни Пушкина его роман в стихах первоначально печатался с 1825 по 1832 год по главам (1-я и 2-я главы были переизданы соответственно в 1829 и 1830 годах), а в 1833 и 1837 годах дважды вышел в полном виде. Казалось бы, последняя авторская воля должна быть безусловно отражена изданием 1837 года. Так, в частности, думает и М. И. Шапир. Дело, однако, обстоит не совсем просто. Издание 1837 года делалось в большой спешке и, судя по всему, имело чисто коммерческий характер. В конце октября Пушкин еще вел переговоры о переиздании своего романа в стихах с содержателем Гутенберговой типографии Б. А. Враским [53] , а уже 27 ноября 1836 года было дано цензурное разрешение на книгу, которая должна была печататься И. И. Глазуновым. Существует предположение, что печатание книги началось даже раньше официальной ее подачи в цензуру [54] . Достаточно также вспомнить, как складывался у Пушкина этот месяц после получения 4 ноября

пасквильного «диплома рогоносца», чтобы понять: изданием 1837 года поэт просто не имел возможности заниматься, почему и текст его оказался искажен многими типографскими огрехами. Помимо обычных (грамматических) опечаток появились и грубые смысловые искажения, например: «Не ты ль, с отравой и любовью, / Слова надежды мне шепнул» [55] вместо: «…с отрадой и любовью…» (гл. 3, Письмо Татьяны); «Явленьем медленных гостей» вместо: «Явленьем медленным гостей» (гл. 8, VI, 11); «К хозяйке дома приближалась» вместо: «К хозяйке дама приближалась» (гл. 8, XIV, 3); «Его встревожен первый сон» вместо: «Его встревожен поздний сон» (гл. 8, XXI, 4); «Вся сия ироическая строфа не что иное, как тонкая похвала прекрасным нашим соотечественницам» вместо: «… ироническая строфа…» (примечание 7); «…в Оде Баратынского» вместо: «…в Эде Баратынского» (примечание 28) и др.

53

См. письмо Враского к Пушкину от 29 октября 1836 года: Пушкин. Полн. собр. соч. Т. 16. [М. — Л.], 1949, стр. 178 (в дальнейшем ссылки на Большое академическое издание ограничиваются указанием тома и страницы).

54

См.: Смирнов-Сокольский Н. П. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина. М., 1962, стр. 392–393.

55

Здесь и далее курсив наш.

Издание 1833 года тоже далеко не было свободно от опечаток, но ни одна из них, ни грамматическая, ни пунктуационная, ни смысловая, не была в 1837 году исправлена. Так, вслед за изданием 1833 года в 1837-м напечатано: «Child-Horald» вместо: «Сhild-Harold» (гл. 1, XXXVIII, 9); «Провел в бездействии, в тиши» вместо: «Провел в бездействии, в тени» (гл. 1, LV, 13) [56] ; «… странные рассказы / Зимою, в темноте ночей, / Пленяли больше сердце ей» вместо: «… страшные рассказы…» (гл. 2, XXVII, 6); «Прими ж мое благодаренье» вместо: «Прими ж мои благодаренья» при рифме «творенья» (гл. 2, ХL, 9) [57] ; «Еще предвижу затрудненье» вместо: «Еще предвижу затрудненья» при рифме «без сомненья» (гл. 3, XXVI, 1) [58] ; «Я шлюсь на нас, мои поэты» вместо: «Я шлюсь на вас, мои поэты» (гл. 3, XXVII, 5); «То в высшем суждено совете» вместо: «То в вышнем суждено совете» (гл. 3, Письмо Татьяны); «Татьяна верила преданьям / Простонародной старине» вместо: «…Простонародной старины» (гл. 5, V, 2); «Не шевелится, не дохнет» вместо: «Не шевельнется, не дохнет» (гл. 5, XV,4) [59] ; «…проворной / Онегин с Ольгою пошел» вместо: «… проворно / Онегин с Ольгою пошел» (гл. 5, ХLIII, XLIV, 3) [60] , «Buron» вместо: «Вуron» (эпиграф к гл. 8) и многое другое.

56

В беловом автографе гл. 1 стихи написаны правильно: «Провел в бездействии, в тени / Мои счастливейшие дни» (Архив Пушкинского дома, ф. 244, оп. 1, в дальнейшем ПД, 930, л. 26). Л. С. Пушкин, переписывая с этого автографа первую главу при подготовке ее к печати, в этом месте ошибся: «Провел в бездействии, в тиши…» (ПД 153, л. 27). Пушкин, просматривая сделанную братом копию, не заметил ошибки, искажающей стих и нарушающей рифму, в результате чего эта ошибка появилась уже в первом издании главы и далее переходила из одного издания в другое. Случай, кстати, показательный, чтобы судить о том, насколько внимательно Пушкин относился к корректурам.

57

Опечатка, также идущая еще от первого отдельного издания главы. В первом беловом автографе: «…мои благодаренья» (ПД 931, л. 25); во втором беловом автографе — рукописи, переписанной уже после всех исправлений для отсылки Вяземскому в Москву, Пушкин сначала ошибся: «…мое благодаренье», но сразу же в рукописи исправил стих (ПД 932, л. 5). Возможно, опечатка в отдельном издании главы появилась вследствие небрежного чтения рукописи. В предшествовавшей отдельному изданию публикации отрывков главы в «Северных цветах» на 1826 год (отдел «Поэзия», стр. 61–62), сделанной Дельвигом с той же рукописи ПД 932 (см. его письмо к Пушкину от начала февраля 1826 года. Т. 13, стр. 260), стих напечатан правильно.

58

Аналогичный случай: опечатка, идущая еще от отдельного издания главы. Неискаженное чтение в беловом автографе: ПД 933, л. 16 об.

59

Та же опечатка в отдельном издании. Неискаженное чтение в автографах: черновом (ПД 835, л. 83) и беловом (ПД 935, л. 36).

60

Этот случай тоже очень показателен: ошибка, допущенная в отдельном издании главы, была исправлена в списке опечаток, приложенном к главе шестой, что, однако, не отразилось в тексте обоих полных изданий романа.

Внимательное сопоставление текстов изданий 1833 и 1837 годов со всей убедительностью подтверждает, что издание 1837 года Пушкин не готовил. Вся авторская работа над ним свелась к двум композиционным распоряжениям. Посвящение «Не мысля гордый свет забавить…», первоначально в отдельном издании четвертой и пятой глав напечатанное в качестве обращения к П. А. Плетневу, а в издании 1833 года помещенное в примечания под номером 23, было перенесено Пушкиным и заняло место перед текстом романа [61] . То, что эта правка носила характер чисто композиционного указания [62] , подтверждается опечаткой в шестом стихе посвящения, механически перешедшей в издание 1837 года из издания 1833-го: «Святоисполненной мечты» вместо: «Святой исполненной мечты». Общее число примечаний сократилось до 44. Кроме этого, Пушкин изменил примечание 11, дав в нем просто отсылку к первому изданию «Евгения Онегин» [63] . Таким образом, два композиционных изменения, сделанных в издании 1837 года; надо учесть, что же касается самого текста романа, то последним текстом, подготовленным автором, следует признать текст издания 1833 года. Общее текстологическое решение Томашевского так и сформулировано (по необходимости кратко): «Печатается по изданию 1833 года с расположением текста по изданию 1837 года, цензурные и типографские искажения издания 1833 года исправлены по автографам и предшествующим изданиям (отдельных глав и отрывков)» (т. 6, стр. 660). Это абсолютно обоснованное решение, со всей очевидностью следующее из анализа изданий 1833 и 1837 годов, М. И. Шапир почему-то объявляет контаминацией двух редакций романа. Заметим сразу, что за грозно звучащей фразой не стоит реального содержания. Мы сталкиваемся здесь с изрядной путаницей в текстологической терминологии. Дело в том, что понятие «редакция», относящееся к сфере текстологической аксиоматики, вопреки мнению М. И. Шапира, не тождественно понятию «источник текста». Сплошь и рядом произведение несколько раз перепечатывается автором, даже и с изменениями, но в одной и той же редакции. Количественный и качественный предел смысловой, композиционной, стилистической правки, при которой можно говорить о появлении новой редакции, разумеется, для каждого произведения свой. Для романа в стихах эта правка должна быть достаточно велика и, уж во всяком случае, не сводима к появлению посвящения перед текстом и изменению одной фразы в примечаниях. Издания 1833 и 1837 годов представляют одну и ту же редакцию полного текста романа «Евгений Онегин».

61

Само это изменение было, несомненно, чрезвычайно важным: теперь посвящение было обращено не к конкретному адресату, но к читателю вообще, перекликаясь с заключительными строфами романа:

Кто б ни был ты, о мой читатель, Друг, недруг, я хочу с тобой Расстаться нынче как приятель…

(гл. 8, ХLIX)

62

Она, как и изменение примечания 11, о котором речь ниже, не предполагает даже обращения самого автора к тексту романа. Пушкин вполне мог дать устные указания лицу, непосредственно занимавшемуся изданием.

63

Историю этого примечания рассказывает и М. И. Шапир (стр. 156). В отдельном издании первой главы стих «Под небом Африки моей» был снабжен пространным автобиографическим примечанием, посвященным биографии А. П. Ганнибала. В издании 1833 года Пушкин сократил примечание, оставив только первую фразу: «Автор, со стороны матери, происхождения Африканского». В издании 1837 года напечатано: «См. первое издание Евгения Онегина». В последние годы жизни Пушкин был уже не склонен вызывающе хвалиться своим «африканским происхождением».

Что же касается большого числа словесных «новаций», отмечаемых М. И. Шапиром в издании 1837 года, то, поскольку сопоставление изданий убеждает, что в 1837 году Пушкин текста не готовил, а перепечатывал с издания 1833 года [64] , эти «новации» при ближайшем рассмотрении должны быть признаны просто опечатками. Нет ничего удивительного, что среди десятков опечаток издания 1837 года встречается три-четыре, выглядящие вполне осмысленно, но, согласимся, довольно странно представить, что в ноябре 1836 года, перепечатывая роман с издания, содержащего большое число искажений, нарушения рифмы и смысла, Пушкин, оставив все это без внимания, заменил лишь «покойника» на «покойного», а «Филипьевну» на «Филатьевну». Нам, во всяком случае, это представляется весьма маловероятным, несмотря на пространные филологические экскурсы М. И. Шапира по поводу указанных «поправок» (стр. 156–157).

64

Менее всего в опровержение этого вывода можно ссылаться на юбилейно-рекламный обзор издательской деятельности Глазуновых (см. стр. 156 статьи М. И. Шапира). Как будто от владельцев издательства, выпустившего последнюю прижизненную книгу Пушкина, можно было бы ждать других заявлений. Цена же утверждению наследников Глазунова, что Пушкин «самым тщательным образом» держал корректуру, видна из той

же цитаты, на которую ссылается и М. И. Шапир, но взятой чуть шире. Об издании 1837 года сказано: «Оно исполнено было так тщательно, так, как не издавались ни прежде, ни после того сочинения Пушкина. Корректурных ошибок не осталось ни одной; последнюю корректуру самым тщательным образом просматривал сам Пушкин» («Краткий обзор книжной торговли и издательской деятельности Глазуновых за сто лет. 1782–1882». СПб., 1883, стр. 69). Тот факт, что печатание романа, вероятно, было начато еще до получения цензурного разрешения, также говорит в пользу неизменности текста 1833 года: только при простой перепечатке романа к повторному цензурованию можно было отнестись как к формальности.

М. И. Шапир выдвигает некий принцип (отметим его пристрастие к юридической терминологии) «презумпции невиновности текста». «Суть его, — рассуждает он, — крайне проста: в авторитетном источнике, избираемом за основу, исправлять (да и то с оговорками) можно явные или весьма вероятные описки и опечатки, а все прочие спорные и сомнительные места должны оставаться предметом обстоятельного текстологического комментария. Не гарантируя текст от искажений, этот принцип сведет их к минимуму» (стр. 165). Во-первых, здесь, по сути дела, признается, что полностью «невинность соблюсти», к сожалению, невозможно. Во-вторых, М. И. Шапир вполне адекватно формулирует здесь принципы подготовки «критического текста», которыми испокон века руководствуется любой квалифицированный текстолог. Вопрос только в том, чтобы правильно выделить в тексте эти самые «явные или весьма вероятные описки и опечатки». Один исследователь замечает дефект, чужеродное вторжение, порчу авторского текста там, где другому, менее искушенному, кажется все вроде бы и в порядке. О справедливости последнего утверждения свидетельствуют и некоторые недоумения М. И. Шапира.

Занятия текстологией, а особенно имеющей богатую исследовательскую традицию пушкинской текстологией, предполагают прежде всего внимательный анализ научных решений своих предшественников, не априорное отрицание их логики, а попытку ее найти и понять. Будь это сделано в данном случае, М. И. Шапир увидел бы, что, вопреки его первоначальным наблюдениям, Б. В. Томашевский не ввел в подготовленный им текст ни одного лексического разночтения из издания 1837 года. В своей работе Томашевский руководствовался совершенно определенными принципами. Отвергнув издание 1837 года как источник и печатая онегинский текст по изданию 1833 года, исследователь помнил, что и в нем было достаточно много опечаток. Отдельные опечатки и искажения текста «кочевали», как уже говорилось, из издания в издание еще с поглавных публикаций. Из приведенных нами выше примеров можно видеть, насколько небрежен и невнимателен был Пушкин в вопросах подготовки своих изданий, даже в тех случаях, когда наверняка занимался их подготовкой. Поэтому в своих текстологических решениях Томашевский каждый раз должен был исходить из всей совокупности источников текста, как печатных, так и рукописных, проанализированных и представленных им в отделе «Другие редакции и варианты», более чем вдвое превышающем размер основного корпуса.

Остановимся подробнее на некоторых его решениях. В издании 1833 года ст. 8–9 строфы XV первой главы выглядели: «Онегин едет на бульвар, / И так гуляет на просторе…» — чтение, которое М. И. Шапир сам признает опечаткой (стр. 158). В издании 1837 года ошибка оказалась исправленной: «И там…» Однако вряд ли это было исправлением автора, как было показано, к тексту романа в 1836 году вообще не обращавшегося. Частоту смешений при наборе слов «так» и «там» не отрицает и М. И. Шапир (стр. 158), так что, видимо, перед нами просто очередная опечатка издания 1837 года, случайно восстановившая правильное чтение. Томашевский же, вопреки мнению М. И. Шапира, ориентировался в своем выборе не на издание 1837 года, а на всю предшествующую историю ст. 9, читавшегося: «И там гуляет на просторе…» в черновом автографе (ПД 834, л. 9 об.), беловом автографе (ПД 930, л. 9), копии, снятой с белового автографа Л. С. Пушкиным при подготовке главы к печати (ПД 153, л. 9 об.) и обоих отдельных изданиях главы (1825 и 1829). Точно так же, на наш взгляд, совершенно обоснованно, Томашевский счел опечаткой появившееся в издании 1833 года чтение: «Так каждый вечер убивать» (гл. 3, I, 7) и исправил его на: «Там каждый вечер убивать» в соответствии с отдельным изданием третьей главы и двумя пушкинскими автографами, черновым (ПД 834, л. 48 об.) и беловым (ПД 933, л. 2).

Сказанное в полной мере относится к такому фрагменту:

Медведь промолвил: здесь мой кум: Погрейся у него немножко! (гл. 5, ХV,11–12)

Томашевский, исходя из белового автографа (ПД 835, л. 36) и отдельного издания четвертой и пятой глав, имел все основания усомниться в написании примолвил, появившемся в издании 1833 года [65] .

Стихи «Всё те же ль вы? другие ль девы, / Сменив, не заменили вас?» напечатаны Томашевским в академическом издании в соответствии с двумя автографами Пушкина, черновым (ПД 835, л. 20 об.) и беловым (ПД 153, л. 30 об.), и двумя отдельными изданиями первой главы. Смысл стиха, таким образом, был определен еще на стадии черновика. Мнение М. И. Шапира (стр. 161), что чтение «Все те же ль вы…» в издании 1833 года не было опечаткой, а возникло в результате сознательной авторской правки, даже подкрепленное авторитетом академика М. Л. Гаспарова, звучит очень неубедительно. Такого рода мелочная «каламбурная» правка менее всего вписывается в накопленные текстологами на сегодняшний день наблюдения о работе Пушкина с поэтическим словом.

65

«Словарь языка Пушкина» (Т. 3. М., 1959, стр. 750) фиксирует употребление глагола «примолвить» в двух значениях: «сказать, промолвить в добавление к сказанному» и, «сделав что-н., сказать, промолвить». В интересующем нас случае речь должна идти о втором значении, однако стоит отметить, что в нем глагол «примолвить» фиксируется у Пушкина лишь в форме деепричастия.

Автографы Пушкина становились для Томашевского решающим аргументом во всех сомнительных случаях, что при вынужденном недоверии к печатным текстам «Евгения Онегина» приходится признать совершенно оправданным принципом. Опираясь на автографы, исследователю удалось в подготовленном им тексте снять многие искажения, восстановить в целом ряде случаев авторские лексико-грамматические формы. Вот лишь некоторые примеры.

Гл. 1, ХLV, 11: «В обоих сердца жар угас». Так читается стих в черновом (ПД 834, л. 17 об.) и беловом (ПД 930, л. 21 об.) автографах. При подготовке главы к печати, переписывая текст с автографа ПД 930, Л. С. Пушкин сделал ошибку: «В обоих сердца жар погас» (ПД 153, л. 22 об.), которая осталась Пушкиным незамеченной и перешла затем во все печатные издания (два отдельных первой главы, 1833 и 1837 годов). В академическом издании Томашевский на основании рукописей совершенно справедливо восстановил пушкинское чтение.

Гл. 2, VIII, 6: «За честь его приять оковы». Во всех прижизненных изданиях: «…принять». В академическом издании лексически более точное авторское чтение «приять» восстановлено на основании чернового (ПД 834, л. 26) и двух беловых (ПД 931, л. 5 об.; и ПД 932, л. 1 об.) автографов.

На основании пушкинских рукописей восстановлены нарушенные во всех прижизненных изданиях грамматические формы: «Меж ими все рождало споры» (гл. 2, XVI, 1) [66] и «И между ими одичала» (гл. 8, V, 6) [67] , «Друзья-соседы, их отцы» (гл. 2, XXI, 8), но «Соседи съехались в возках» (гл. 5, XXV, 7) [68] ; «Воображаясь героиной» (гл. 2, X, 1) [69] ; «К противуречию склонна» (гл. 5, VII, 4) [70] ; «Выходят кольцы чередою» (гл. 5, VIII, 6) [71] ; «Двойные окны, камелек» (гл. 8, XXXIX, 8) [72] ; «Кусты сирен переломала» (гл. 3, XXXVIII, 12) [73] ; и т. д. Исправлены искажения текста, повторявшиеся из одного в другое во всех прижизненных изданиях: «Там скука, тут обман и бред»(гл. 1, ХLV, 11) [74] вместо печатавшегося при жизни Пушкина «Там скука, там обман и бред»; «Читаю мало, долго сплю»(гл. 1, LV, 10) [75] вместо «Читаю мало, много сплю»; «Она влюблялася в романы» (гл. 2, XXIX, 3) [76] вместо «Она влюбилася в романы»; «Еще предвижу затрудненья» (гл. 3, XXVI, 1) [77] вместо «Еще предвижу затрудненье»; и т. д.

66

Так в черновом (ПД 834, л. 29 об.), первом беловом (ПД 931, л. 11 об.), втором беловом (ПД 932, л. 2 об.) автографах и первом отдельном издании главы (1826), начиная со второго издания главы (1830) форма уже грамматически нивелирована: «Меж ними…»

67

Так в беловом автографе (ПД 937, л. 3 об.), во всех печатных изданиях: «И между ними…»

68

Рукописи: второй беловой автограф второй главы (ПД 932, л. 3; в черновом и первом беловом автографах это место читается по-другому) и соответственно черновой (ПД 836, л. 42 об.) и беловой (ПД 935, л. 41) автографы пятой главы. Во всех печатных изданиях с точностью до наоборот и грамматически неверно: «Друзья-соседи» и «Соседы съехались…»

69

Так в беловом автографе (ПД 933, л. 6 об.), во всех печатных изданиях: «Воображаясь героиней».

70

Исправлено на основании написания в черновом (ПД 835, л. 81) и беловом (ПД 935, л. 32) автографах; во всех прижизненных изданиях: «К противоречию…»

71

Так в черновом (ПД 835, л. 81) и беловом (ПД 935, л. 32 об.) автографах, в прижизненных изданиях: «кольца».

72

Так в автографе (ПД 937, л. 17), в прижизненных изданиях: «окна».

73

Так в автографе (ПД 933, л. 26 об.), в прижизненных изданиях: «Кусты сирень».

74

Так в беловом автографе (ПД 930, л. 20 об.) и снятой с него при подготовке главы к печати копии Л. С. Пушкина (ПД 153, л. 21 об.).

75

Так в черновом (ПД 834, л. 20 об.) и беловом (ПД 930, л. 26) автографах, а также в сделанной в ходе подготовки главы к печати копии Л. С. Пушкина (ПД 153, л. 27).

76

Так в двух беловых автографах (ПД 931, л. 20 об. и ПД 932, л. 3 об.) и публикации отрывков в «Северных цветах» на 1826 год (отдел «Поэзия», стр. 60).

77

Так в беловом автографе (ПД 933, л. 16 об.); черновая рукопись строфы неизвестна.

Поделиться с друзьями: