Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая
Шрифт:
— А? — я оторвался от своих практических заданий по деловому английскому языку, услышав около половины из того, что говорил Ральф. — Извини, Ральфи, я не слышал.
На исходе очередного напряженного учебного дня, окончившегося уже затемно, я чувствовал себя вымотанным до предела и не слишком горел желанием обсуждать что-то важное, но я, как-никак, староста, так что следовало отдать дань вежливости и ответить на вопрос товарища.
— Наш гений, похоже, видит себя в роли великого финансиста, — пояснил Хосе. — Считает, что там еще есть, где поработать человеческому уму.
— А что, я действительно считаю это весьма перспективным. А ты что думаешь, Алекс?
— Ну, я вполне представляю тебя в роли банкира, — рассеяно улыбнулся я.
— А сам-то
Мне осталось лишь задумчиво закусить губу и промычать что-то нечленораздельное.
Все еще не попрощавшись в душе со своей мечтой о космосе, я уже обрел прагматичное понимание того, что мои мечты довольно далеки от реальности. Корпорация «Аэроспейс», на грант которой я мог поступить в Королевскую воздушную академию, не оправдывала моих надежд и в этом году не проявляла высокой рекрутинговой активности. Хэдхантеры авиакосмического гиганта активно искали лишь талантливых IT-волшебников, к которым я определенно не принадлежал — в плане технологической продвинутости я был не более, чем невзрачным середнячком.
Логически я понимал, что пора бы всерьез задумывался о другой профессии, но морально еще не был к этому готов и малодушно откладывал этот выбор «на потом», сосредоточившись на текущем учебном процессе.
Между тем, время не стояло на месте. Каждый второкурсник представлял собой весьма ценный материал, который вот-вот сойдет с конвейера, и поэтому к нам было приковано пристальное внимание будущих работодателей. Если перед первокурсниками гости выступали преимущественно в качестве лекторов, то со второкурсниками предпочитали встречаться в формате различных семинаров, мастер-классов, тренингов и встреч. На этих мероприятиях будущие выпускники чувствовали себя под микроскопом опытных рекрутеров. Общаясь с учениками в менее формальной обстановке, представители корпораций имели возможность составить о каждом личное впечатление и расставить галочки в своих анкетах, определяя наиболее перспективных кандидатов на получение грантов.
Ученики, уже определившиеся со своими приоритетами, из кожи вон лезли, чтобы произвести впечатление на нужных людей. Я же, напротив, предпочитал держаться в сторонке.
— Пора бы тебе уже определиться, — посоветовал мне Ральф. — Так, глядишь, останешься вовсе без гранта.
Те ученики, которые за время нахождения в интернате не заинтересовали ни одну из корпораций-спонсоров, получали назначение в вуз по квоте муниципалитета Сиднея. Этот вариант казался большинству вознесенцев не самым привлекательным, так как не сулил блестящей карьеры и больших заработков. Например, по муниципальной квоте можно было попасть в педагогический институт с перспективой работы учителем в одной из муниципальных школ. Еще одним популярным вариантом была Академия муниципального управления, выпускникам которой, в основном, предстояла скучная канцелярская работа во всевозможных городских учреждениях. Составление однотипных ответов на схожие запросы, выдача разрешительных документов по установленной процедуре, сбор и анализ мало кому интересных статистических данных — далеко не предел мечтаний для амбициозных семнадцатилетних юношей и девушек. Особенно если за это платят от силы шестнадцать тысяч фунтов в год (против сорока и более, с которых можно было стартовать в корпорациях, и это ведь только начало!).
— Как-нибудь все образуется, — махнул рукой я.
— Слышал бы это Поль, — ухмыльнулся Хосе.
На последнем «разборе полетов» с куратором Паоло Торричелли прямо заявил, что считает меня слишком легкомысленным и пассивным для старосты. В качестве одного из аргументов он привел как раз отсутствие прогресса в выборе профессии. Кито своими ядовитыми замечаниями подлил в огонь еще немного масла, ожидая, что я начну защищаться. Но я поспорил с ними очень вяло, лишь для виду, и быстро сдался, признав свое несовершенство. У меня не было никакого желания вступать в противоборство с человеком, которого я столь искренне презирал.
— Слушай, может тебе в полицейскую академию податься? — вдруг
хлопнул себя по лбу Хосе. — А что? Ты здоровый вон какой. И люди тебя слушают. Был бы отличным копом.— Ну вот еще, — засмеялся я, но затем посерьезнел и пожал плечами. — Не знаю. Как-то я об этом не думал.
— Подумай лучше. А то все решится без тебя, — посоветовал Ральф.
3 ноября 2078 г., четверг. 512-ый день.
Не успел я как следует обдумать неожиданную идею, как интерес к моей персоне последовал с еще более неожиданной стороны, о которой я тем более не задумывался.
— Равняйсь! Смирно. Держите осанку прямо! — прикрикнул на нас куратор во время дневного построения на «малом плацу». — Торричелли, ты слышал? С вами сейчас будет говорить настоящий военный офицер. Генерал! Он специально приехал в интернат, чтобы посмотреть на вас. Если опозорите меня — пеняйте на себя!
После слова «генерал» я ожидал увидеть благообразного седого человека в накрахмаленном мундире с орденами и медалями, который выйдет к нам строевым шагом и произнесет напыщенную речь о гражданском долге и обороне Содружества.
Как же я ошибся!
— Поприветствуйте генерала Чхона! — гаркнул Кито.
— З-Д-Р-А-В-С-Т-В-У-Й-Т-Е, С-Э-Р! — прогрохотал строй.
Походка генерала Чхона, которой он вышел к строю, не имела ничего общего со строевым шагом. Он шел вразвалочку, словно старый моряк, привыкший к корабельной качке, но при этом как-то удивительно ловко и проворно. А самое главное — его поступь была тяжелой. Не нарочито, естественно, каждый свой шаг он совершал с такой решительностью и твердостью, что асфальт, казалось, прогибался под подошвами его сапог.
Никакого накрахмаленного мундира и орденов я не увидел. На нем была серая камуфляжная униформа без погон и знаков различия. В отличие от работников корпораций, которых нам представляли с перечислением всех их регалий и полным названием подразделения, в котором каждый из них работал, Чхона отрекомендовали просто «генералом». Я так и не понял, кого он здесь представляет. Но от этого его личность не становилась менее весомой.
Чхон был огромным накачанным мужчиной с лицом опытного и хладнокровного убийцы. Увидев один раз в жизни, такое лицо невозможно забыть, особенно если глаза — холодные, как сталь — остановились на тебе. В этих глазах можно было с легкостью различить готовность лишить человека жизни — раздавить, как таракана, не испытывая никаких угрызений совести.
С первого же взгляда Чхон произвел на меня неизгладимое впечатление. Железная воля, исходящая от этого человека, тяжелым прессом давила на всех окружающих. Покосившись в тот момент на куратора Кито, я с удивлением заметил, что наш сварливый тиран скромно примостился в сторонке и замолк, как будто старался стать совершенно незаметным.
Остановившись перед строем учеников, Чхон медленно осмотрел их испытывающим взглядом, долбящим людей, словно перфоратор. Я оказался одними из немногих, кто не успел опустить глаза вниз, и мне этого взгляда досталось сполна. Кожа невольно покрылась мурашками от ощущения изучающего меня ледяного взора. А когда по лицу этого жуткого человека, никак не желающего отвести от меня взгляд, расползлась кривая усмешка — мне стало и вовсе не по себе.
Я ожидал, когда военный произнесет громким басом суровую и пламенную речь, но этого так и не произошло. Он долго не сводил глаз с меня, а затем поманил к себе пальцем куратора Кито и бросил ему несколько слов, указав на меня пальцем.
«Вот дерьмо», — подумалось мне. — «Какого дьявола его мог заинтересовать именно я?!»
Куратор сразу же закивал, но генерал его подобострастных жестов даже не заметил — его широкая спина уже удалялась. Ученики удивленно переглядывались, недоумевая, для чего их всех здесь собрали, и что это был за генерал, не пожелавший сказать им ни слова. Кито пресек все вопросы и приказал всем разойтись. Всем, кроме меня. Без удивления, но не без содрогания я узнал, что генерал приказал выделить ему десять минут на беседу со мной «с глазу на глаз»