Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая
Шрифт:
— Специнтернат «Вознесения» № 4 был основан в 2058-ом году на базе одной из школ Сиднея. Без преувеличения, по качеству образования это одно из лучших учебных заведений на австралийских просторах. Не уступает самым престижным из частных колледжей. На доске почета уже сейчас золотыми символами выгравированы имена, которые каждый день можно услышать в обзорах новостей.
— Выглядит так, что нерезидентам туда дорога закрыта, — хмыкнул я.
— Интернаты «Вознесение» предназначены только для них, Димитрис.
— Правда? — недоверчиво нахмурился я, еще раз прокручивая фотографии.
— Да. Но не для всех подряд. «Вознесение» финансируется приблизительно в равных долях фондом Хаберна и консорциумом «Смарт Тек».
Я припомнил, что мама рассказывала о «Вознесении». Она говорила, что у них несколько десятков интернатов на территории Содружества. Считалось большой удачей, если одного из воспитанников центра Хаберна принимают туда на обучение, ведь тогда ему открывается блестящая дорога во взрослую жизнь. Впрочем, из маминых подопечных за все время ее работы в Олтенице туда никого так и не определили: слишком высокие требования.
Однажды мама призналась нам с папой за ужином, что одну из ее самых талантливых и любимых девочек, Маричку, к которой мама так привязалась, что даже приводила ее несколько раз в гости в нашу квартиру в Генераторное, однажды хотели вычеркнуть из списка к усыновлению и готовить к поступлению в интернат. Но мама как раз подыскала пару в Олтенице, готовую удочерить Маричку, поэтому специально занизила некоторые показатели девочки, чтобы она не прошла отбор. «Настоящая семья — это всегда лучше, чем самый хороший интернат», — объяснила она.
Интересно, что бы она сказала сейчас?
— Я, кажется, понял, что это за место. И что, ты думаешь, я смогу туда попасть?
— Я уже это устроил. Думаешь, для чего я просил тебя заполнять все эти анкеты, пока ты был в карантине? Я переслал их нужным людям, и они согласились принять тебя.
От удивления глаза мои поползли на лоб. Я недоверчиво усмехнулся.
— В чем подвох? Может, мне стоит знать что-то еще?
— Есть несколько вещей, которые тебе могут не понравиться. Это заведение называется «специнтернатом» не просто так. Там… м-м-м… довольно строгие порядки. Контакты с внешним миром ограничены. Так что ты, к сожалению, не сможешь видеться со своей Дженни. Может быть, тебя отпустят ненадолго на следующих летних каникулах. Не раньше.
Это, конечно, было неприятной новостью. Я не представлял себе, как скажу об этом Джен. Да и самому мне стало как-то не по себе. Я мужественно перенес двадцать два дня взаперти, во враждебном окружении, согреваясь мыслью, что после этого заточения меня ждет нечто хорошее. И что же, в итоге меня снова запрут в какой-то клетке?
— То есть это что-то вроде… детской колонии? Типа тюрьмы? — переспросил я упавшим голосом. — Я не смогу оттуда выйти, даже если захочу?
— Я бы не называл это «тюрьмой». Там очень хорошие условия для жизни. Но с дисциплиной там действительно строго. Ты должен быть готов к… м-м-м… — Ленц протянул свое «м-м-м», выбирая подходящее, достаточно мягкое выражение. — … некоему подобию муштры. Но я не думаю, что тебя это испугает. Володя говорил мне, что у тебя никогда не было проблем с послушанием, что ты был старостой класса и имел хорошие отметки. Так ведь?
— Да, но…
— Тогда для тебя это не должно стать проблемой.
— Мне немного неуютно от мысли, что я окажусь в месте, откуда не смогу выйти, — признался я.
Роберт вздохнул и проникновенно посмотрел мне в глаза.
— Я прекрасно тебя понимаю, Димитрис. Это совсем не то же самое, что быть дома, где тебе знаком каждый камешек, в кругу родных и друзей. Согласен. Но какова альтернатива? Давай посмотрим правде в глаза — ты не можешь вернуться домой. Твои родители очень хотели, чтобы ты осуществил свою мечту, попал в Сидней. Ты ведь и сам этого хотел. Но единственный для тебя путь туда —
через специнтернат. Говорю это прямо. Я не стал бы утаивать, если бы были альтернативы. Так неужели ты не перетерпишь немного неудобств ради осуществления своей мечты? Ты ведь не кисейная барышня, а умный и взрослый уже молодой человек.— Сколько там надо учиться?
— Два года. А после этого все выпускники получают грант на обучение в одном из вузов Содружества. Муниципалитет или одна из корпораций-спонсоров оплачивают обучение, проживание в общежитии и все расходы. Когда ты выпустишься из интерната, тебе как раз вскоре исполниться восемнадцать. Ты еще будешь официально находиться под попечительством муниципалитета до двадцати одного года, но уже не будет такого строгого надзора. Ты будешь жить, считай, как все студенты.
— Я смогу выбрать, в какой вуз поступать?
— Твои пожелания учтут. Но решение принимает педсовет интерната с учетом потребностей муниципалитета или спонсора, оплатившего грант. И с учетом наличия свободных мест. Как правило, определяют в один из технических или военных вузов. Королевская воздушная академия есть в списке. Так что ты, если повезет, сможешь поступить туда, как мечтал.
— Если так пожелает муниципалитет или спонсор. И если будут свободные места.
Ленц тяжело вздохнул и развел руками, мол, что поделаешь.
— После выпуска тебя обеспечат работой. Чтобы отдать долг за грант, ты должен будешь добросовестно отработать свой первый пятилетний контракт по специальности. Во время учебы в вузе и работе по контракту ты будешь пользоваться всеми правами резидентов Сиднея, за исключением некоторых политических прав. А после выполнения контракта ты станешь полноправным резидентом, свободным от каких-то обязательств.
— То есть я стану свободным через двенадцать лет? — проведя нехитрые подсчеты, переспросил я, нахмурившись. — Ты предлагаешь мне отдать двенадцать лет своей жизни?
— Не воспринимай это как какое-то заключение. Ты проведешь два года в элитном интернате, пять лет в хорошем вузе и пять лет на престижной, хорошо оплачиваемой работе. Вот так незадача!
Увидев, что его слова меня не убеждают, Ленц вздохнул, убрал голографический дисплей и, склонившись над столом, посмотрел мне в глаза:
— Ты просто еще слишком юн. И смотришь на мир с точки зрения юношеского максимализма. Свобода, несвобода! Кто из нас свободен, скажи мне, мальчик? У меня есть служба, есть дом, есть жена, есть сын. Я ко всему этому привязан. Что же я, свободен? Есть куча вещей, которых я не могу себе позволить. Но согласился ли бы я поменяться местами с каким-то бродягой с пустошей, который питается отбросами и спит в пещере? Сомневаюсь. А вот он бы, держу пари, с удовольствием обменял свою свободу на мою несвободу. Или твою.
— Не уверен, — покачал головой я, вспомнив почему-то в этот момент Джерома.
— Ну, если и нет — то только из-за своего невежества. Но ты-то — не дикарь.
— Я все-таки немного сомневаюсь, Роберт. Это совсем не то, чего я ожидал. У меня есть какой-то выбор?
— Поверь, я обдумывал разные варианты, — он покачал головой. — Если бы это помогло, я бы даже подал от собственного имени заявку на установление над тобой опеки. Юристы предупредили меня, что будет много бюрократических преград, но я бы как-то с ними справился. Но все не решается так просто. Тебе ведь известно политическое устройство Содружества? Это конфедерация. Оно состоит из множества самоуправляемых субъектов. У каждого субъекта есть своя визовая политика. Получить вид на жительство в пределах конфедерации — не проблема. Но не в «зеленых зонах», и особенно не в Сиднее. Даже если бы я оформил на тебя опекунство, да хоть усыновил, все равно бы тебе вряд ли выдали бы вид на жительство в Сиднее. В «жёлтой зоне» — да. Но жизнь там — это не сахар. Это не то будущее, которого хотел для тебя твой отец.