Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая

Официант небрежно выгрузил нам на стол пять стаканов с разноцветными слоями алкоголя и, воспользовавшись зажигалкой, поджег их.

— Что это еще за чертовщина? — нахмурился я.

— Просто лей в себя, — усмехнулась Рина, хватаясь за свой стакан.

Я вздохнул. Я был совершенно уверен, что эта глупая затея не закончится ничем, кроме гадкого привкуса во рту. И еще сожаления из-за напрасного прерывания 22-летнего абсолютного воздержания от спиртного, которым я привык гордиться. Впрочем, Рина, по сути, права — это дерьмовое достижение не стоит выеденного яйца. Жизнь всего одна. С этим я спорить не стану.

— Ну что, вздрогнем?! — грозно подняв брови, девушка вознесла вверх пышущий пламенем стакан.

От огонька ощутимо разило жаром, и я засомневался, не обожгу ли себе губы или язык, но увидев, что даже Линдерсон взялась за бокал без малейшей опаски, решил, что это безопасно.

— Как угодно, — пожал плечами я и, зажмурившись, влил в себя обжигающий напиток.

***

Пробуждение никогда не было настолько тяжелым. Но самое страшное и необычное было не в том, что во рту было сухо, а в желудке творилось что-то невероятное. Пугало то, что я очнулся через секунду после того, как влил в себя коктейль в баре. Клянусь, это произошло в следующий миг! Но в помещение, где я находился, проникал дневной свет, и по некоторым признакам я мог догадаться, что времени прошло немало.

— Что за хрень? — прошептал я и удивился тому, какой хриплый у меня голос.

С трудом продрав слипшиеся веки, расплывающимся из-за легкого головокружения взглядом я оглядел очертания незнакомого помещения. Это была комната с облупленными стенами почти без мебели, с тремя надувными матрасами на полу, на одном из которых лежал я, а на других, кажется, сопели какие-то другие люди. Жалюзи на окнах были плотно задернуты. Лишь с самого низу осталась щель, сквозь которую в комнату слегка проникал свет — он попадал как раз на тот клочок матраса, где лежала моя голова. Похоже, именно благодаря ему я и проснулся.

— Черт, — прошептал я.

Тело было словно ватным, я никогда не чувствовал такой слабости, и лишь с большим трудом сумел присесть на матрасе, держась за голову. В полутемной комнате, где я находился, было ужасно грязно. Прямо возле моей кровати стояла пустая бутылка из-под сидра и валялась смятая упаковка из-под чипсов. Чуть дальше стоял погасший кальян. Упаковки от табака и угля, пустые картонные коробки из-под пиццы и пластиковые боксы из-под суши, еще и еще пустые бутылки из-под сидра, пива, текилы, газировки, чьи-то тапки, носки, наушники… упаковка презервативов?

От резкой смены положения у меня в желудке все перевернулся, и я испугался, что меня сейчас стошнит. Поднявшись с постели (я был босиком, в расстегнутых джинсах и с голым торсом) я наощупь выбрался из комнаты через оказавшуюся рядом дверь и, не сразу сориентировавшись в смутно знакомых очертаниях коридора, вломился в одну из дверей. К счастью, это оказалась ванная комната.

Несколько минут я набирал в сложенные лодочкой ладони холодную воду из-под крана и выливал себе на лицо. Подняв наконец глаза, я увидел в зеркале несчастного заспанного человека с красными щеками и осоловевшим взглядом. Выражение лица у отражения было озадаченным. И становилось все более озадаченным по мере того, как мозг просыпался и начинал работать.

— Где я?! — угрюмо спросил я, выходя из ванной.

— У меня дома, кретин, — раздался чей-то заспанный голос из глубины полутемной комнаты, в которой царил такой же бардак, как там, где я проснулся. — Тут действует одно правило: не ори, когда моя башка готова вот-вот отвалиться.

Голос показался мне смутно знакомым, и через секунду я сообразил, кому он принадлежит.

— Тим?! Тим Бартон? — недоверчиво переспросил я.

— Нет, черт возьми, Санта-Клаус. Попросил же я тебя, не ори.

Однокурсник Дженет Мэтьюз, которого я не видел по меньшей мере два года, выехал из полумрака на своем кресле, сжимая в руке бутылочку минеральной воды. На его помятом лице с шелушащейся кожей и темными кругами под глазами были написаны все симптомы тяжелого похмельного синдрома, какие только можно отыскать в медицинском справочнике.

— Какого хрена я здесь вообще оказался? — спросил я в полном недоумении.

— Не помнишь, что ли? — Тим осклабился в усмешке. — Завалился на мою маленькую вечеринку со своей сумасшедшей девкой и корешами. Кстати, не припоминаю, чтобы вы скидывались на бухло!

— Не звезди, — из темноты донесся усталый похмельный голос, в котором я с трудом узнал Германа Кенига. — Это ты-то как раз ни хрена и не скидывался.

— Ну, может и так, — пожал плечами Тим, отхлебнув еще водички. — Вы у меня на хате, не забыли? И выкурили всю мою траву.

— Нормальная трава, — признал голос немца.

— Подождите! — я протестующе поднял руку. — Тим, ты сказал — с «девушкой»? Ты хочешь сказать, что я был здесь с Дженет?..

— Да какая нахрен Дженет? — прыснул Тим. — Я сказал не «с девушкой», а «с сумасшедшей девкой». Я про эту, как ее, которая пьет как два мужика, дерется как три и ругается как добрый десяток. Она что, правда собирается работать в полиции?

— Рина, — вздохнув, прошептал я. — Черт!

— Горячая штучка, — простонал из темноты Кениг.

— Да уж, та еще оторва, — согласился Тим.

— Где она?

— Дрыхнет, наверное, где-то, — пожал плечами Тим. — Рина, ты здесь?!

— Ее здесь нет, — откуда-то из гостиной раздался измученный женский голос, принадлежащий, по всей видимости, не Рине. — Не орите, мать вашу!

Я заметил на тумбочке бутылку минеральной воды и, сорвав крышку, выхлебал ее за несколько секунд, как жаждущий в пустыне.

— Вы с ней… ну, вместе были? — все еще отчаянно надеясь, что обрывки моих воспоминаний не имеют ничего общего с реальностью, спросил я у Кенига.

— Я-то? — как я и опасался, удивленно переспросил немец.

— Ха-ха-ха!!!

Тим гулко заржал, в сердцах стуча ладонями о поручни своей коляски. В его глазах, устремленных на меня, светилось безудержное веселье.

— Ну и ну! Поверить не могу! Ты ничего не помнишь! Ох, ну ты и лузер, парень! Самый настоящий!

До моего воспаленного сознания вдруг дошло нечто такое, что заставило меня сильно забеспокоиться.

— Который час?! — вскричал я.

— Не орите! — запротестовал кто-то еще (на этот раз — парень) из глубины помещения.

— Хрен его знает, — безразлично пожал плечами Тим. — За полдень точно. А что?

— Где мой комм?!

— Мне откуда знать?

— Чего кричать-то?!

Не обращая внимания на возмущенные крики просыпающихся с похмелья людей, я подскочил к окну, и, прежде чем кто-то успел остановить меня — одернул штору, впустив в комнату свет. Люди внутри зашипели и начали закрываться руками от света, словно вампиры, осыпая меня проклятьями и попадающимися под руку предметами (тапки, подушки, жестяные банки из-под пива). В свете дня я смог оценить все масштабы страшного разгрома, который царил в этой захламленной гостиной. Не обращая внимания на всеобщее возмущение, я хаотично метался по комнате, разыскивая детали своего коммуникатора.