Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая

Песня была о том, как младенца укладывают спать. Мама заботливо поправляет ему подушку. Кладет под бочок плюшевого медвежонка, и ручка младенца крепко обнимает своего мохнатого друга. Мамины руки нежно укрывают свое чадо одеяльцем, чтобы вечерний ветер не унес из кроватки тепло…

— Спи спокойно, сыночек. Спи спокойно, мой маленький Адам, — закончилась песня едва слышными словами Марички, чей голос ощутимо дрогнул.

Сам не заметил, как я сполз по стене вниз и присел, сложив автомат на коленях. Опустил лицевую маску к шее, чтобы ветер освежил своим дуновением лицо. Не знаю, долго ли я так сидел, не решаясь подняться. В душе царило смятение. Мне очень не хотелось, чтобы Маричка поняла, что я ее слышал. Но неутолимая печаль в ее голосе резанула меня так сильно, что я вряд ли смог бы сделать вид, что ничего не произошло.

«Зачем ты пришел, Димитрис?» — прозвучал у меня в воображении ее грустный голос, ясно, как наяву. — «От кого или от чего ты пришел меня спасать? От призраков? От скорби? От одиночества?»

— Не знаю, — прошептал я тихо, растерянно покачав головой. — Я не знаю, Маричка. Мне и самому нужно спасение.

Я всполошился лишь тогда, когда молчание на чердаке продлилось несколько минут. Страшная догадка пронзила меня, как стрела. Вид маленького женского силуэта, качающегося на ветру под чердачной балкой, пронесся перед глазами так явственно, что у меня захватило дыхание.

— Нет!!! — закричал я что было сил. — Маричка, нет!!!

Не помня себя, я сбросил автомат с коленей и что было сил рванулся наверх, спотыкаясь о скрипящие ступени. Ворвавшись на чердак, я услышал вскрик и увидел, как девушка, сидя на краю комнаты, свесив ноги вниз, испуганно оборачивается ко мне. В руках у нее была сложенная вчетверо веревка, которую она от неожиданности даже не попыталась спрятать.

— Димитрис?! — воскликнула она с удивлением. — Что ты здесь?..

Я не дал ей договорить — подскочил, легко, как пушинку, подхватил с земли и крепко прижал к себе. Ее руки от неожиданности разжались и обрывок веревки упал на пол. Поставив ее на пол и взяв за плечи, я пристально заглянул ей в лицо.

— Маричка, пожалуйста, не делай этого, — прошептал я. — Обещай мне. Обещай!

— Димитрис, что ты?.. — на ее лице было написано смятение, тревога. — Я не…

— Не вздумай этого делать, говорю! — со злостью и отчаянием воскликнул я, прижав ее к стене, мягко обхватив рукой ее подбородок, чтобы она не могла опустить лицо вниз и отвести взгляда от моих глаз. — Твое время еще не пришло! Ты нужна мне, ясно?! Ты меня спасла, и я тоже спасу тебя!

Некоторое время она держалась и разыгрывала недоумение, но затем сдалась, опустила плечи, безвольно расплылась в моих руках. В ее глазах блеснули слезы. Ветер немилосердно завывал, гремел ставнями, растрепывал вороные волосы по ее бледному лицу.

— Димитрис, прости меня, — прошептала она, устало прикрыв глаза. — Я просто не могу больше. Я брожу по земле как неупокоенный призрак, страдаю каждый миг. Я давно уже не здесь, здесь только мое тело. Моя душа — там, с ними…

— Неправда! Чушь! — прикрикнул я на нее.

— Нет-нет, это правда! — крикнула она мне в лицо истерично, давясь слезами, и в ее глазах вспыхнул огонек ярости. — Отпусти меня! Отпусти! Кто ты такой?! Что ты знаешь обо мне?! Решил, что нашел себе девку?! Я никогда не смогу стать живой снова, понимаешь?! Никогда их не забуду, никогда не перестану любить их!

Она трепыхалась в моих руках, вырывалась, царапала меня, а я лишь стоял неподвижно, прижимая ее к стене, прижавшись к ней покрепче.

— Ты нужна мне, — тупо повторил я.

— Мне все равно, нужна ли я тебе! — гневно крикнула она, продолжая вырываться. — Кто ты такой?! Ты не мой Славко! Его больше нет! Оставь меня!

— Я не могу позволить тебе просто убить себя.

— Кто ты такой, чтобы позволять мне или запрещать?! Кто ты мне такой?! — кричала она, но силы быстро покидали ее, и вскоре она практически перестала вырываться, уронив голову мне на грудь и зарыдав. — Отпусти меня, Димитрис. Пожалуйста, просто отпусти меня к ним.

— Там, куда ты собралась, их нет. Там вообще ничего нет.

— Неправда! Я не верю в это!

— Они здесь, с тобой. В твоем сердце. До тех пор, пока ты жива, живет и память о них.

— Мне так больно, Димитрис. Ты даже не представляешь себе, как мне больно.

— Не представляю. Но я верю, что ты преодолеешь эту боль.

— Зачем тебе это? Я все равно скоро умру. Я чувствую, как тоска съедает меня изнутри. Она отнимает у меня воздух каждый раз, когда я пытаюсь вдохнуть.

— Я не позволю тебе умереть.

Казалось, это длилось целую вечность. Я стоял на старом чердаке, продуваемом ветром, и прижимал к груди плачущую девушку. За окном шелестел камыш, ветки царапали дырявую крышу, где-то вдали истошно кричали грифоны.

А затем низко над головой я услышал оглушительный грохот пропеллеров. Это случилось так неожиданно, что мы с Маричкой, продолжая обнимать друг друга, невольно повалились на колени. Округлившимися от недоумения глазами мы смотрели сквозь отсутствующую стену рыбацкой хижины как совсем низко над нами пролетает, устремляясь вдаль, черный четырехмоторный транспортный конвертоплан. Следом за ним пронесся еще один, а за ним третий. Они были так близко, что я мог разглядеть даже маркировку у них на фюзеляже. Эта модель была мне очень хорошо знакома. И она принадлежала не евразийцам.

— «Вороны», — тихо прошептал я. — Но это невозможно…

В этот момент вдали, где-то в районе ГЭС Доробанцу, раздался оглушительный рокот разорвавшейся бомбы. А еще миг спустя внизу засеменили торопливые шаги. Инстинктивно отбросив Маричку прочь от открытого окна, я кувырком покатился к своему автомату. Но снизу раздался запыхавшийся голос на украинском:

— Эй вы там, наверху! Давайте сюда! Скорее! Скорее назад в станицу!

Я опустил автомат, сообразив, что это тот самый разведчик, которого Катька отправила приглядывать за Маричкой. В этот момент грохот вдали повторился.

— Что происходит?! — крикнул я.

— Откуда мне знать? Атаман говорит срочно к нему!

Путь, который в ту сторону занял у меня минут пятнадцать, обратно мы преодолели, спотыкаясь о пни и камни, всего за пять. Вдали продолжал рокотать гром, над головой еще дважды пронеслись пары «Воронов», а совсем высоко в небе я слышал свист гиперзвуковых двигателей крылатых ракет.

— Да какого черта здесь происходит?! — орал я на нашего провожатого, но он лишь недоуменно мотал головой.

В станице царили суета и оживление, я мгновенно смешался с толпой народу. Разведчик чуть ли не за руку тащил меня к атаману. Маричка по дороге, кажется, отстала, и я запоздало подумал, что мы даже не успели сговориться, где свидимся. В душе все еще не угасло беспокойство из-за ее состояния, но в тот момент его заслонило волнение из-за дел более глобальных.

Я был у Джерома в ставке уже третий раз, и впервые это место было похоже на то, чем оно на самом деле и являлось. Атаман сидел в своем кресле, водрузив ноги на стол и почесывая небритый подбородок. Перед ним раскинулся воздушный дисплей, который с сильными помехами транслировал сигнал одного из местных телеканалов. На стульях и креслах вдоль стены сидели еще четверо казачьих предводителей, включая Борека и Беляка. Вид у всех был возбужденный.

— Ну наконец-то! — оживленно воскликнул Джером, едва я появился на пороге.