Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая

— Дженет? Встречались четыре года, потом разбежались. Давно ее не видел.

— Это все славно, братишка. Одного не могу понять — как тебя угораздила из этого рая, где ты, если послушать, как сыр в масле катался, снова угодить сюда, да еще и в таком разобранном виде? Тоска по родине заела? Долг патриотический позвал?

Я какое-то время всерьез колебался между честным и удобным ответом. Выбрал честный.

— Слишком хорошего ты обо мне мнения, — горько усмехнулся я. — Оказаться здесь меня вынудили обстоятельства. Только и всего.

— Обстоятельства? — поднял брови атаман.

— Да. Целый ворох херовейших обстоятельств.

— Хм. Ты вроде не из тех людей, кто ищет на свою голову проблем, как я. Разве что из-за своей болезненной честности и наивности можешь нажить неприятностей.

— Тут скорее невезение. А может, это все было вовсе и не случайностью, а чьим-то очень паскудным замыслом, — вспомнив обрывки прошлогоднего разговора с Риной, проговорил я задумчиво. — Так или иначе, выбор у меня был невелик.

— И что же в итоге? Ты теперь в каком-то тайном спецназе Содружества?

— Я вообще никто и звать меня никак. Я нигде не работаю, никто давно обо мне ничего не слышал. И к силовым структурам Содружеству я не имею никакого отношения, с какой стороны не копай, — саркастично усмехнувшись, изрек я.

— Ах, у вас так дела делаются? Капитально, — понимающе хмыкнул Джером. — Знаешь, а это радует.

— Радует? — изумился я.

— Ага. Потому что со стороны кажется что у вас там вообще нихера не делается. Мы, думаешь, не следим здесь за новостями? Думаешь, не видим, что творят евразийцы? Да они со дня на день объявят все эти земли своей территорией, и у нас не спросят! От Альянса уже остались рожки да ножки, они его изнутри сожрали, без войны одолели. Одна надежда, казалось бы, на ваше Содружество. Но куда там! Тошно смотреть, как ваши политиканы, оставшись без своего вождя, трясутся от страха перед комуняками. До чего же они немощны, от них так и разит страхом и беспомощностью! Операция «Холодная решительность». Ха! Я не знал плакать мне, ругаться или смеяться, слушая старуху, которая там теперь пытается командовать.

— Ты об Аманде Бэксхилл?

— Да мне пофиг как там зовут эту старую маразматичку! На что мне не пофиг так это на то, что вместо двух сверхдержав, которые друг дружку цапают и сдерживают, в мире оказалось полторы. И очень скоро, похоже, мы тут все будем жить под Красным знаменем, хотим мы того или нет!

Я лишь неопределенно помотал головой.

— Но ведь ты-то здесь! — в сердцах хлопнув кулаком о стол, начал сам себя разубеждать Джером. — Так что я вообще ничего уже не понимаю. Собирается там кто-то у вас давать отпор евразийцам, или нет?!

— Знаешь, Джером, мне сложно сказать. Я знаю немногим больше твоего. В целом все выглядит так, как ты и говоришь. Протектор заболел неожиданно для всех. Те, кто сейчас у власти, выглядят растерянными и нерешительными. Но есть и другие люди, которые всерьез и давно готовятся к войне. Один такой человек и послал меня сюда.

— Ясно, — кивнул Джером. — Знаешь, я скажу прямо. Было бы неплохо, если бы эти твои «люди» снабдили нас оружием.

Не успел я открыть рот, чтобы объяснить, что я этого не решаю, как атаман остановил меня жестом руки, мол, «Дай договорить».

— Я не буду строить из себя убежденного сторонника Содружества. Ты меня слишком хорошо знаешь, я от ваших держав предпочитаю держаться подальше. Но вы там в Содружестве капиталисты, а не идеалисты, так ведь? Так вот, если вы заинтересованы доставить евразийцам проблем — то у нас может быть взаимовыгодное сотрудничество. Так и передай своим боссам! Мы в состоянии очень сильно осложнить им жизнь в округе. У нас и кадры подходящие имеются, и опыта хоть отбавляй. Но не голыми же руками нам это делать! Со стороны Олтеницы лавочка давно прикрылась, они там плотно легли под евразийцев. Собственные запасы не бесконечны. Так что…

— И что, если тебе дадут оружие, то ты бросишь своих людей против евразийцев? — не смог скрыть удивления я.

— Именно это я и сказал. И у тебя нет ни малейших оснований сомневаться в этом, учитывая, что казаки сделали в прошлом! Так что оставь свое удивление при себе! — разгорячился и напыжился атаман, неправильно поняв мой вопрос.

— Да нет, дело не в этом, — попытался объяснить я. — Я говорю о том, что… Джером, разве ты не видишь, что это за махина? Ты же сам рассказывал, чем закончилась ваша война с юэнэровцами. Рассказывал о том, как всю станицу выжгли химоружием. А Союз — это даже не ЮНР. Сколько у тебя тут людей, человек двести? Ты, я надеюсь, понимаешь, что ты их всех обречешь на верную смерть?

— Что-то я не понял. Ты вообще за что нас агитировать пришел — за борьбу, или за капитуляцию?! — хлопнул кулаком о стол Джером. — Или ты нас на прочность испытать вздумал?! Мы, Димон, привыкли, что силы не равны! Мы всю жизнь так боремся. И будем бороться до конца, если понадобится!

Я лишь иронично вздохнул, следя, как разгоряченный алкоголем казачий атаман становится все воинственнее и непримиримее. Это было в духе Джерома.

— Евразийцы предпринимали что-то против вас?

— Предпринимали ли они? — хмыкнул Джером. — Ты забыл добавить «пока еще». Пока еще, Дима, они пытаются играть в добреньких. К нам прибывал недавно их эмиссар. Тот самый мужик, Цзы — ни капли не изменился, только научился с херовым акцентом произносить десять фраз по-украински. Почему-то решил, что мы из-за этого бросимся к нему в объятия. Очень расстроился, когда увидел, что у нас за старшего человек, у которого он увел девушку. Но все-таки пытался строить хорошую мину при плохой игре. Даже показал мне видеопослание от Мей. Очень похоже на настоящее.

— Серьезно? Она до сих пор с ними?! — поразился я.

— А то. Говорила на видео, что окончила юридический факультет какого-то там университета, работает теперь в их прокуратуре, воспитывает ребенка, является членом партии. Видел бы ты ее — такая цаца стала, не узнать! Рассказывала всякую ерунду про цивилизацию, XXII век и тому подобное. Ну примерно то же самое, что ты про свое Содружество, только с коммунистическим уклоном. Пыталась навешать лапши на уши, мол, Союз на самом деле хороший, и к Ильину, мол, совсем никакого отношения не имел, это все ваша, мол, Содружества, пропаганда придумала. Ага! Щас! Я этому Цзы говорю: «Так у вас же там половина русские!» А он мне со своей мерзкой ухмылочкой давай рассказывать, что, мол, есть «плохие русские, радикальные», а есть «хорошие русские, умеренные», и те, что с Союзом — это как раз «хорошие».

— А ты что?

— А я ему говорю: «Не могут они быть хорошими». Он: «А чего?» А я ему: «Так они ж живые!» Видел бы ты его лицо, когда до него дошло, ха-ха! — рассмеялся атаман над своей собственной шуткой. — Кажется, после этого он смекнул, что зря сотрясает воздух. Начал расстроенно лепетать про то, что мы «должны быть рассудительными и смотреть в будущее», что-то про наш «ненужный радикализм». А я ему и говорю: «Значит так, товарищ. Увидим ваших в радиусе двадцати километров от станицы, будем стрелять без предупреждения. Идите где-нибудь в другом месте свой коммунизм стройте!»

Джером самодовольно рассмеялся, наслаждаясь тем, как уделал Цзы. В этот момент я вдруг усомнился, хорошая ли это была идея — сделать его главным. «Впрочем, Наливайченко, если верить папиным рассказам, был таким же», — подумал я.

— Давай, выпьем еще по чарке! — спохватился Джером, наполняя стаканы.

— Это, конечно, круто, — молвил я мрачно. — Но ты не думал о том, что будет дальше?

— Я всегда думаю о том, что будет дальше, — посуровел Лайонелл. — Наши вартовые всегда готовы, днем и ночью. Ты меня, Димон, за дикаря тупоголового не держи, лады? Я хорошо понимаю, что задираюсь не с шайкой бандитов. Но выход какой? Я ведь хорошо знаю их «дипломатию». Сегодня приходит улыбающийся дядечка и рисует картинки с радугами и единорогами, а завтра является карательный отряд без знаков различия и сжигает селение дотла. В округе такое уже не раз происходило. А потом говорят, что это, мол, все Содружество подстроило. «Оборотни». Тьфу! Я стреляный воробей, меня на мякине не проведешь! Я им не дам застать себя врасплох! Давай, за осмотрительность!